Елена Кардель - Возвращение в будущее

На то, к чему другие ученики относились спокойно, а иногда даже и безразлично, я реагировала болезненно остро и резко. Некоторые учителя говорили, что во мне сидит бес, но я так не думала.

Подростковый возраст сам по себе рождает множество противоречий в силу и объективных, и субъективных причин. Подростки всегда бунтуют, пытаясь сломать устоявшиеся традиции, нарушить существующие правила и устои. Вечный конфликт отцов и детей. Не бывает плохих поколений, просто у каждого возраста свои особенности и цели. Подросток формирует себя как личность для будущего самовыражения, и чтобы построить свой собственный мир, рушит уже существующий. Но у меня для такого неординарного поведения имелись ещё и свои внутренние причины.

Болезненные реакции на замечания в мой адрес были вызваны, прежде всего, нанесённой обидой и предательством близких людей. Именно эта незаживающая душевная рана, эти страдания, стыд, незащищённость и страх вкупе с особенностями подросткового возраста делали меня столь ранимой. Таким способом я защищалась от несправедливости и жестокости внешнего мира. Это просто инстинкт выживания.

Могу только представить, с каким облегчением выдохнули учителя, когда я перестала посещать школу, получив аттестат. Пусть не с блеском, но довольно успешно сдала выпускные экзамены. Поступать куда-либо учиться я всё-таки пока не планировала. Хотелось, в первую очередь, отдохнуть, почувствовать себя свободной от обязанностей и обязательств и оторваться на всю катушку.

Лето было в самом разгаре, природа шептала и был объективный повод к непослушанию. В свои шестнадцать с половиной я чувствовала себя вполне взрослой. Смазливая внешность, экстравагантное поведение, вызывающие наряды, откровенная дерзость с налётом флёра загадочности давно привлекали ко мне внимание мужчин разного возраста и положения. Они приучили меня к дорогим ресторанам и модным автомобилям, ночным клубам и люксовым гостиничным номерам.

Родители влиять на меня не могли, ни уговорами, ни угрозами. В сравнении с тем, как я вела себя дома, в школе можно было бы меня считать пушистой и белой. Я лишила их всякой возможности диктовать мне условия. Точнее, они это сделали сами, изначально, своим отношением ко мне. Моральная незрелость и молодость, жизненные трудности и различные обстоятельства не оправдывают их НЕЛЮБОВЬ, и тем более не избавляют от этой вины за давностью лет.

Познакомились они весной 1990 года на каком-то студенческом мероприятии – учились в одном институте, мама – на первом курсе, отец – на четвёртом. В канун Нового года зарегистрировали брак. Свадьба была студенческой и очень скромной. Ресторан оказался не по карману, поэтому отмечали в своём общежитии. Вместо подарков были продукты.

Детей решили сразу не заводить, пока молодые – пожить для себя. Да и какие дети во время учёбы. Перед майскими праздниками мама вдруг поняла, что беременна. И встал традиционный вопрос: что же делать? Если рожать, то где жить, своего жилья не было, да и учёбу бросать не хотелось, ведь пришлось бы уехать с ребёнком к родителям. А если сделать аборт, то можно потом остаться бездетной.

В общем, они изначально не знали, что со мной делать. И пока спорили и обсуждали, дотянули беременность до четырёх месяцев. С таким сроком аборт уже был невозможен. Она пару раз даже пыталась устроить выкидыш, вытравить меня из себя, но всё-таки не получилось. Пришлось рожать.

И вот поздним декабрьским вечером, точнее, ближе к полуночи, 25 числа 1991 года, получив мощный пинок судьбы, я появилась на свет.

После новогодних праздников мама вместе со мной уехала к своим родителям, на периферию, позднее ушла в академический отпуск, но в институт так впоследствии и не вернулась. Отец же остался доучиваться – это был выпускной курс, чтобы потом найти работу по специальности.

Кажется, во всём этом нет ничего особенного и, тем более, ужасающего. Многие через это прошли, особенно в девяностые. Скажете, плавали, знаем, время такое было, непредсказуемое, жестокое время. Но в моей жизни это время стало только началом последующих бед. И самое страшное ждало ещё впереди. Но это уже другая история.

Подробности своего рождения я узнала намного позже, уже повзрослев. Понимая, что в моей жизни что-то идёт не так, однажды, будучи у бабушки во время летних каникул, попросила её рассказать правду о том, как я родилась. Поначалу она пыталась меня убедить, что было всё как у всех: родители поженились, и через некоторое время родилась я. Но в результате долгих и настойчивых уговоров ей пришлось раскрыть мне нежелательные подробности этой истории. Я не расплакалась от обиды, чего она так боялась, и даже, наоборот, мне стало легче, понятнее, откуда взялись все мои беды – я просто была нежеланным ребёнком, меня не ждали и не хотели.

Практически всё своё детство я провела в деревне у бабушки. Вернее, это была не деревня в привычном её представлении, а небольшой посёлок городского типа с дачами и огородами. Некоторые жители держали на этих дачах кур, кроликов и свиней, а кое-кто – даже коров. В магазинах почти ничего не было, зато молоко, яйца, рыбу и даже мясо можно было купить с рук на «диком» рынке, появившемся возле центрального магазина.

Родителей я почти не видела. После неудачно проведённых реформ, в стране начала разваливаться экономика. Зарплату работающим не платили, да и саму работу найти было проблематично. Производство начало разрушаться, товары из магазинов исчезли, и бо́льшая часть населения занялась полулегальным завозом всяческого ширпотреба из стран дальнего зарубежья с последующей перепродажей привезённых товаров на стихийно организованных рынках, то есть тем, что прежде звалось спекуляцией.

Родители выбрали ту же стезю, занялись этим рискованным бизнесом.

Завозились товары из разных западных и южных стран, но наиболее прибыльным являлось турецкое направление. Товары из Турции считались надёжными, так как производились промышленным способом, в отличие от «фирменных» европейских, часто сделанных кустарями где-то «на нижней Арнаутской в Одессе».

Как у родителей шёл их бизнес, мне никогда не рассказывали. Думаю, что не всё было просто и гладко, впрочем, как и у всех в те сложные времена. Но постепенно им всё-таки удалось твёрдо встать на ноги и даже купить небольшую однокомнатную квартиру в столице.