Александр Гофштейн - Опыты литературной инженерии. Книга 2

Перекосившийся от удара стенд прислонили к стене. Всех троих военрук силком поставил на четвереньки. Кряхтя и сталкиваясь лбами, три товарища начали кропотливую работу по очистке территории от хлама. Напоследок военрук по-армейски откровенно выругался и ушел. Хитрук, пользуясь моментом, тут же отвинтил от противогаза желанную трубку. Более рачительный Образцов тем временем собирал по крупицам образцы тротила из разбившейся пробирки и надежно прятал их в кармане курточки.

По-военному обстоятельный и педантичный военрук, собирая материалы на стенд, ни на секунду не мог позволить себе усомниться, что какие-то экспонаты на стенде могут быть поддельными. Вместо того, чтобы насыпать в пробирку кусочков хозяйственного мыла, которые как две капли воды похожи на тротил, он воспользовался своими прежними связями и нашпиговал пробирку настоящей взрывчаткой.

Обычно проделки Максима завершались накатанной процедурой. Обо всем узнавала Нина Яковлевна и после уроков обязательно находила время, чтобы зайти к маме Максима и посрамить ее чадо. Максиму всегда было жалко маму, он старался, как только мог, вести себя пристойно. Но ничего путного у него пока не получалось. Или компания была не та, или так печально складывались обстоятельства.

Вчера классная тоже пришла. Долго сидела, пила приготовленный мамой Максима чай, вздыхала и лицемерно жалела маму, что ей достался такой неисправимый оболтус. В отместку и из страха перед физруком Максим решил прогулять.

Вчерашняя вторая половина дня была окончательно испорчена. Максим пытался придумать рациональный способ использования добытого взрывчатого вещества, но в голову лезла одна-единственная мысль: изготовить и подложить бомбу Нине Яковлевне, и, если хватит тротила, то и физруку.

Не нащупав оптимальной идеи, Максим со вздохом подарил драгоценный боеприпас приятелю – Валерке Лейзеруку, который в пиротехнике слыл докой и имел подходящее прозвище – Китаец.

Утром, послонявшись по пустой квартире, Максим вдруг вспомнил, что недели две назад он нашел на улице неисправный автомобильный насос. Тогда он выбросил показавшиеся ненужными шланг и шток с поршнем, а оставил себе только стальную трубку корпуса. Эту трубу, естественно, начиненную порохом, он предполагал использовать как ракету. Максим молотком отбил от днища трубы подставку для ног. На этом его пыл иссяк, тем более, что свежего пороха под рукой не оказалось. Порох обязательно должен был быть у Китайца, к которому тут же и отправился наш юный Кулибин.

Лейзерук был занят изготовлением парашюта из носового платка. Парашют предназначался для новой, совершенно фантастической ракеты. Китаец страшно обрадовался насосной трубке и тут же пообещал нафаршировать ее порохом. Но тут, на беду юных ракетчиков, с работы пришла мать Валерки и немедленно отослала его в магазин за хлебом. Удрученные приятели побрели по улице, сетуя на несправедливость судьбы и дефицит хороших корпусов для ракет.

И только сегодня прогульщик Максим вдруг вспомнил, что Китаец сидит дома с флюсом. Он накинул пиджачок и поспешил к приятелю, который жил от него через улицу.

Валерка встретил Максима неприветливо, видимо, его основательно мучил зуб. Молча сунул ему в руки слегка проржавевшую трубу и закрыл дверь. Заглянув в торец трубы, Максим обнаружил, что она плотно набита порохом. Лейзерук выполнил-таки свое обещание.

Пока Максим транспортировал трубу домой, он пережил противоречивые чувства. Чувство первое – ощущение приятной тяжести от наполненной порохом трубы. Чувство второе – досада оттого, что труба заполнена порохом. Парадокс заключался в том, что Максим решил, по примеру Китайца, также изготовить парашют, на котором ракета, по замыслу конструктора, должна была после полета возвратиться к владельцу. Порох теперь только мешал. И нужно было придумать, как извлечь его из трубы.

Возвратившись в свою квартиру, Максим удалился с насосной трубкой на балкон и там принялся ковырять порох мамиными маникюрными ножницами. Чертов Китаец определенно добавил в порох какую-то гадость. Порох слипся в твердую, цементоподобную массу, которую даже ножницы брали с трудом. Максиму удалось отковырять всего ничего, когда ножницы перестали доставать до пороха. Другого подходящего инструмента под рукой не оказалось. Вспомнив страдания Валерки, возвращаться к нему он не захотел, хотя был уверен, что приятель-пиротехник наверняка нашел бы способ опорожнить бывший насос. Идея парашютирования ракеты нестерпимо жгла Максима изнутри и требовала немедленного наличия пустой трубы. По мнению Образцова, не оставалось другого выхода, как только выжечь драгоценный порох.

Чтобы бесценная трубка не улетела под действием реактивной тяги, Максим привязал ее проволокой к ограждению балкона и приготовился к осуществлению замысла. Сначала попытался поджечь порох спичкой, что оказалось глупостью. Тем более, что после того, как Максим удалил часть пороха из трубы, спичка до заряда уже не доставала. Максим немножко подумал и нашел выход из положения: он откусил плоскогубцами часть проволоки от той, которой трубка была привязана к балкону, и на конце закрепил спичку.

С первой попытки поджечь порох тоже не удалось. Спичка просто погасла. Или порох был некачественный, или в узком пространстве трубы спичке не хватило кислорода. Максим раз за разом зажигал спички и совал их под будущую ракету. Все тщетно – порох гореть не хотел. Потеряв терпение, Максим укоротил проволоку, прикрепил к ней целых пять спичек, зажег их и сунул этот факел под хвост непослушного снаряда.

Удача! Из трубки вырвался бешеный язык пламени, опалил Максиму руку и засвистел удалую победную песню. Образцов отчаянно взвыл от боли и, забыв про трубу, которая в судорогах билась на проволочной привязи, бросился внутрь квартиры.

Максим хорошо помнил, что в ванной, в настенном шкафчике, стоит флакончик с разведенной марганцовкой. По роду занятий Максиму частенько приходилось прибегать к помощи этого снадобья. Йод не столько, по его мнению, помогал, сколько мучил, зеленка оставляла позорные, недостойные настоящего алхимика пятна. Марганцовка была самое то!

Ухватив флакончик неповрежденной рукой, Максим рванул через всю квартиру на кухню. Движениями, отточенными долгой практикой, он установил на дно эмалированной раковины чашку, налил туда воды из-под крана и добавил спасительной марганцовки. Не успели фиолетовые смерчи равномерно окрасить содержимое посуды, как Максим погрузил в чашку обожженные пальцы и уже в полную силу заскулил от острой боли.

Что-то мощно ухнуло на улице со стороны балкона, но, поглощенный собственными страданиями, Образцов не придал этому значения.