Александр Гофштейн - Опыты литературной инженерии. Книга 1

– Ноги почему-то дрожат …

Как ни боязно было всем наверху, не выдержали, расхохотались. Я начал воздвигать флаг, пока ветер нас не сдул с гребня. Растяжки из проволоки, которую передал мне Баскаев по цепочке, понятно, крепить некуда. Пришлось лечь на вершину и молотить крючья в тело скалы, разыскивая трещины внизу, под руками. Под животом у меня, помните, крюк торчит с карабином. Да еще пару камешков каких-то острых. Я их выковырял и выбросил. Тут уж Мокрушин голос подает:

– Прошу вас это немедленно прекратить! Я не могу, когда камни исчезают без звука!

Я сначала не понял, чего это он заволновался. Потом сообразил: камни, которые я выбросил, улетели в долину, как в пустоту. Настолько высоко мы сидели, что не смогли услышать звук от упавших камней!

С большим трудом установил шест с флагом – мешал ветер. И помочь некому. Все, кажется, рядом, а условия помочь не позволяют. Ира было ко мне потянулась, так я на нее цыкнул – у самого дрожь по спине пробирает. Кто скажет вам, что высоты не боится, не верьте. Пусть на Башмак сходит, проверит. Там за перегибом мой крюк остался. Я его специально не выколотил, чтобы развязать ключевое место.

Леонид Сергеевич Прусов организовал на турбазе в Архызе празднование своего шестидесятилетия. Архыз был выбран Прусовым не случайно. В этом районе Леонид Сергеевич ходил более двадцати лет, знал и обожал здесь каждый камень.

Архыз лежит в глубокой котловине, чуть ниже слияния рек Большой Зеленчук и Кизгыч. Тут особый микроклимат. Сейчас, когда на дворе конец февраля, в Архызе снега намело почти два метра, но тепло и солнечно. Впрочем, как всегда.

Архызскую котловину прикрывает с востока от суровых ветров массив горы Красной. Или Рыжей, как ее называют туристы. Летом восхождение на Красную не представляет особого труда – было бы здоровье и время. Но зимой Красная становится опасной и непредсказуемой. Ветер надувает на гребнях коварные снежные козырьки и карнизы. Сами гребни покрываются твердым настом, леденеют и возносятся вверх не летними веселыми травяными взлетами, а крутыми и весьма рискованными маршрутами. Совсем не для новичков. Эта особенность Рыжей привлекает зимой альпинистов для тренировок перед серьезными снежно-ледовыми восхождениями. Удобно и комфортно: поселок рядом, до перевала «Рыжее седло» всего три-четыре часа ходу. За один день можно и подняться на вершину, и провести занятия на склоне.

Среди приглашенных Прусовым были знакомые из Домбая и Приэльбрусья. Приехали из Ростова-на-Дону супруги-экстрасенсы Качановы – Сергей и Лариса. Из Тулы прибыла девушка-альпинистка, которая чем-то была обязана Леониду Сергеевичу в своей спортивной карьере. На своей раритетной «победе» примчался легендарный Геннадий Михайлович Сеначев – один из столпов отечественного альпинизма. В одном автобусе со мной приехал в Архыз Лев Богумилович Долечек – знаменитый краевед и замечательный человек. Совсем забыл, в числе делегатов от Домбая был бард Халид Акаев с неразлучной гитарой.

Я с таким удовольствием перечисляю гостей, чтобы было понятно прекрасное настроение, которое царило на турбазе у всех, начиная от ее директора – Бориса Атабиева, заканчивая стажером инструктора (без фамилии). Еще бы: столько известных и интересных людей!

Торжество решили проводить не в ресторане, а в холле турбазы, где установили и накрыли один большой стол. Вокруг расставили скульптуры из корней сосны, собранные за много лет Сережей Качановым: над креслом именинника склонил благородную голову олень, за добрейшим Долечеком скалился лютый медведь, а Халид постоянно цеплял грифом гитары за морду двухметрового крокодила.

За столом я оказался рядом с девушкой из Тулы, которую, как выяснилось, зовут Виктория, или просто Вика. В паузах между тостами и песнями Вика сказала мне, что мечтает взойти на Красную зимой и что Леонид Сергеевич рекомендовал ей в гиды меня, если, конечно, я соглашусь. Без особых раздумий я дал согласие. В Архызе мы собирались пробыть три дня, особого снаряжения для восхождения не нужно. В крайнем случае два ледоруба наверняка найдутся у Сеначева в багажнике машины.

Так как публика была сплошь горная, и именинник – истинно горный человек, то разговоры, естественно, вертелись вокруг гор. Геннадий Михайлович рассказал о почти забытом выдающемся восхождении советско-китайской экспедиции на Музтаг-Ата в 1956 году. Музтаг-Ата – почти восьмитысячник. Восхождение проводилось по программе тренировок для совместного покорения Эвереста. С примитивным снаряжением, без кислорода – сейчас это можно приравнять к подвигу! Если до рассказа Сеначева у меня были какие-то сомнения – идти или не идти на гору, то после повествования о Музтаг-Ата я вдохновился настолько, что даже поинтересовался, есть ли у Сеначева с собой парочка ледорубов. Ледорубы имели место быть, и я сообщил свое окончательное решение Виктории:

– Выходим завтра, в шесть утра. Затемно, чтобы успеть засветло вернуться. В горах зимой темнеет рано.

– Возьми мое ружье, – посоветовал Боря Атабиев. – В заповедник волки пришли. Егеря жалуются.

– Какое ружье, Боб? Я на гору еще только ружье не таскал! Нужны мы этим волкам… Хотя Викторию они, может быть, и захотят схарчить. Видишь, какая она аппетитная?

Празднование затянулось за полночь. Когда гнусным голоском запищал электронный будильник, мне захотелось послать Викторию куда подальше и наврать что-нибудь, когда окончательно высплюсь. Темень за окном. Долечек уютно сопит носом на своей кровати, потрескивает электрокамин. Ну куда, к какому холодному черту, идти из этой благодати?

В дверь тихонько постучали. Так и есть – Виктория. Не спится ей, видите ли, на гору хочется! Я встал, открыл дверь и в расчете озадачить свою возможную клиентку спросил:

– А ты подумала, что мы есть будем? Сейчас и днем, когда заползем на склон?

Мой расчет оказался неверным. Викторию, теперь уже ясно стало, голыми руками не возьмешь! Четко, как солдатик, она отрапортовала:

– Завтрак готов и ожидает в холле! Припасы в дорогу припасены: хватило богатых остатков с именинного стола!

Что мне оставалось делать? Вытряхнул из рюкзака ненужные вещи, уложил пуховку, аптечку, фонарик, кошки, фотоаппарат, взял у Вики увесистый пакет с едой. Вроде бы и все. Посмотрел, как снаряжена Виктория. Все на ней было в норме – теплое и аккуратное. Даже «фонарики» – бахилы для ходьбы по глубокому снегу не забыла.

Мы сошли с деревянного крыльца в темную Архызскую ночь. Свет на турбазе экономили, поэтому путь до дырки в заборе, через которую нужно было пролезть, прошли освещая снег фонариком. За дыркой, метров пятьдесят, через густой подрост-соснячок тянулась узенькая тропочка до перпендикулярно расположенной дороги. Точнее санной колеи, по которой работники заповедника возили сено с летних копен. Снег на колее был по-ночному плотным. Мы шли, со свистом приминая наст, сначала вниз, потом полого вверх, потом опять вниз, к ручью. Ручей не замерзал зимой и имел исток в большом кулуаре, по борту которого нам предстояло подниматься. Минут через десять дошли до ручья и обнаружили, что небо на востоке слегка посветлело.