Олег Кузьмин - Черно-белая история

Гулять с д. Колей и т. Валей мне всегда доставляло удовольствие.

Ну и Валя, периодически в летний отпуск еще и забирала меня с собой, и мы с ней ехали через всю страну в Брянск к родственникам.

Ехать нужно было транзитом через Москву. Это было большое счастье, забравшись на верхнюю полку, приоткрыв окна форточки, я смотрел, как передо мной мелькали леса и реки, перроны и города. Я мог часами любоваться нашей природой, особенно когда поезд попадал в туннели Уральских гор и хребтов. Но особенно нравилось, когда поезд на высоте проезжал по железнодорожному мосту великих рек: Обь, Иртыш, Урал.

Валя часто ездила домой в Брянск и поэтому в Москве, быстренько, закомпостировав билет, мы еще успевали с ней походить по Комсомольской площади и купить гостинцев родне. Мне конечно же хотелось эскимо. Вообще все московское мороженое оставляло сладкое впечатление, и я пробовал все: и «Бородино» и фруктовое, и вафельных стаканчиках. Уезжать из Москвы вовсе не хотелось.

От Брянска нам предстояло до деревни Сныткино проехать какое-то время.

Валя любила делать сюрприз и в этот раз мы приехали «нежданчиком». Так получилось, что от станции нам пришлось идти пешком несколько километров до дома родителей.

Ночь наступила как-то очень быстро и незаметно. А идти предстояло еще километра четыре. Мы перешли через ручей, тетя, кроме всего несла еще и тяжелый чемодан, я держался за ручку, пытаясь ей помочь. Но от этого становилось еще тяжелее для нее. Вокруг не было не души, только вдали горело несколько фонарей, до которых идти надо было еще очень прилично.

– Валя, пошли быстрей, – просил я тетю.

– А что быстрее? – спрашивала Валя.

– Да, давай быстрее уже идти, – не унимался я.

– Ты, что темноты боишься? – опять спрашивала Валя

Я не хотел выглядеть трусом, – Нет!, а вдруг тут зэки… – с опаской говорил я ей.

– Что страшно? – улыбалась тетя.

Мне действительно было страшно, и я тянул ее за чемодан.

Тьма была, хоть глаз выколи. Так быстро я еще не хотел никогда оказаться у бабушки дома.

Наконец мы дошли. Света в доме не было, все спали. Мы прошли в палисадник и постучали в окно. Свет загорелся, в сенцы вышел дед Михаил и следом бабушка Паша. В руках она держала керосиновую лампу.

– Валька, ты чоли? Ударом тебя ударь – приговаривала бабуля, – Как же ты так, а чего телеграмму не дали?

– Сюрприз хотела сделать, – смеялась тетя.

– Ну даешь! Давайте в хату, быстрей!

Деревенский дом и воздух меня околдовали, пахло сеном на печи стоял чугунок со щами из куриных потрошков. Но есть не хотелось, мне налили молока отрезали ломоть белого хлеба и поставили мед. Такого вкусного ночного ужина я не испытывал никогда.

Утром я проснулся оттого, что кто-то возил мне по носу соломинкой. Я открыл глаза. Юрик, мой старший двоюродный брат смеялся.

– Ну, привет, городской. Долго еще спать будешь? – спросил он, – так все проспишь.

– А что просплю-то, – спросил я.

– Давай умывайся, завтракай, да пойдем на конюшню лошадей запрягать на сенокос. Вязки возить будем, на коне покататься хочешь?

– Конечно! – с восторгом крикнул я.

– Ну шевелись.

В этот день мне выделили коня, звали его Заяц. Это был старый конь, в яблоках. Он уже еле ходил. И мне разрешили на нем возить вязки с поля. Он был ленив, шел медленно, наверное, чувствовал, что его уже скоро должны будут списать, то есть сдать на мясо. Толку от него уже не было. В отличие от тех рысаков на которых Юрик со своими деревенскими товарищами давали жару рысача по полю. Я ехал медленно и вдруг одна женщина долбанула Зайца оглоблей, чтобы он прибавил скорости. Конь рванул как в последний раз, и я не удержался и свалился с него.

Все засмеялись. К вечеру вся деревня знала, что новенький городской упал с коня на сенокосе. Встретили меня и деревенские товарищи Родька и Ленька, я угощал их сладостями, а они давали мне свой велосипед-взрослик, а кататься на нем я еще не умел и часто падал. Они угорали надо мной и постоянно говорили, что возьмут меня в лес где шла война и покажут ржавый немецкий танк «Пантеру», а если повезет, то я могу там найти пистолет и немецкий автомат «Шмайсер». Но они постоянно оттягивали мне это удовольствие, а я все мечтал, засыпал и просыпался с этой мыслью. Парни они были занятые, в деревне всегда хватало забот и хлопот по дому. А я все ждал, – ну, когда же, когда, пойдем к танку? – спрашивал я их, принося очередной раз им горсти конфет и печенья.

В брянских лесах шли бои и партизанские отряды были недалеко от нашей деревни. Во время войны немцы оккупировали эту территорию, она была захвачена и в нашем доме поселились немецкие офицеры. Был он наиболее добротный из всех в деревне и выбор пал не него. Бабушка с маленькими детьми перешла жить в баню. Дед воевал в частях Красной армии. Время было тяжелое, военное, голодное.

– Пан, пан, дай конфетку – обращалась т. Тоня к немецким офицерам, было ей в ту пору 5 лет. Немец доставал шоколадку и отдавал т. Тоне. А Нинке дай тоже! – просила она, которой исполнился год, и она таскала ее укутанную в шаль.

Когда немцы отступали, то они сожгли все дома в деревне, а наш не тронули почему-то. Затем вся деревня ютилась в нашем доме и спасалась от холода и дождей, как могли. Многие в душе таили злобу и обиду, что всех сожгли, а наш дом не тронули.

В один из отпусков мы снова поехали в Брянск на юбилей к бабушке с дедом.

Доехав до Москвы, и перейдя на Киевский вокзал, мы закомпостировали билеты. В этот раз мы ехали с Юлей дочерью т. Вали и моей мамой.

Получилось так, что поезд должен был отходить рано утром и всю ночь нам пришлось находиться на вокзале. Мы расположились как могли на чемоданах в зале ожидания, народу было битком и сидячих мест было только два на скамейки. Это был ад! Кругом была суета, нужно было зорко смотреть за вещами, так как ушлых воров было достаточно, постоянно подходили цыгане с просьбой.

– Ой, давай погадаю тебе, красавица – вижу к свадьбе у тебя намечается – приставала цыганка, позолоти ручку, красавица. Скажу, как мужа твоего звать будут, имя скажу!

– Да я сама знаю, Коля его звать – смеялась т. Валя. А, так ты замужем?

– Да, вот дочь моя.

Цыгане сразу ретировались.

На вокзале среди толпы и суматохи, жара была еще более невыносима, но от вещей отойти было нельзя, чтобы хоть чуть-чуть подышать на перроне вокзала. Так спустилась ночь. Как назло, небольшую сумку с продуктами, мы забыли в суете по приезду в Москву, выходя из вагона. Все очень хотели есть. Вокзальный буфет был закрыт, а купить ночью было негде и нечего. Через некоторое время Юлька захлюздила, она очень хотела есть и начинала плакать.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».