Array Сборник - Армянские мотивы

Когда мальчик наелся, то потянул верблюда, который поодаль жевал сочную траву. Надо было торопиться, чтобы найти дорогу и до темноты добраться до дома.

Не сразу понял Али, почему верблюд стал фыркать и трясти головой, заартачился, не подчиняясь хозяину, а покорность в глазах как-то быстро сменилась лютой ненавистью, покраснели белки, как в тот день, когда мальчик избил своего друга за непослушание.

Вспомнил Шахур, сохранил в извилинах своего мозга преподанный ему когда-то жестокий урок. Наклонил он голову, чтобы дотянуться до мальчика шершавыми толстыми губами, оскалились в злобной ухмылке жёлтые зубы, чтобы укусить, отомстить за боль и унижение. Это Али уже забыл о том, как избил однажды верблюда, но ничего не забыл Шахур, все эти годы он держал в уголках памяти свои злые мысли и ждал своего часа, долго ждал.

Али бросил поводья и, едва сообразив, куда бы спрятаться, рванул за большой камень, за которым, на его счастье, оказалась большая дыра. Она вела в узкую пещеру, каких в этих краях было множество. Только-только Али перевёл дух и собрался ползком пролезть вглубь пещеры, как увидел два жёлтых огонька, вперившихся него, не мигая. Ядовитых змей в горах Кавказа водилось несметное множество. Али, на своё несчастье, оказался между двух огней, и такой страх сковал его, что камень бы лопнул от напряжения. Кричать? Но кто услышит голос из этого подземелья?

Верблюд тем временем подошёл к дыре и попытался просунуть свою морду, чтобы ухватить за одежду обидчика, вытащить из укрытия, укусить и растоптать сильными ногами.

Шахур в одночасье превратился в злейшего врага, жаждущего мести. Его длинный тёмный язык уже подкрадывался к ноге мальчика. В небольшое пространство между камнем и стеной пещеры втиснулась злобная морда, обнажив сильные, похожие на ржавчину, крупные зубы. Вот уже шершавый язык верблюда коснулся ноги мальчика. В страхе сжался Али, стал шептать все молитвы, которым его учил мулла, путая слова и проглатывая их от липкого страха. Шурша, между камнями рядом с ним проползла змея.

Солнце в пещеру почти не проникало, постоянная влажность сделала её местом обитания всяких тварей и гадов, которые не переносили дневного света. Али скосил глаза, сжался от испуга, не зная, откуда ему ждать опасности в первую очередь, но тут внезапно змея сделала резкий выпад головой и на доли секунды коснулась языка верблюда.

Мальчик от увиденного потерял сознание. Когда пришёл в себя, было уже темно. Боясь сдвинуться с места, он просидел на одном месте до утра.

Когда первые любопытные лучи солнца ударились о камень, закрывающий вход в пещеру, Али оглянулся. Змеи нигде не было видно, только извилистые полосы на земле напоминали о ней. Он прислушался, но кроме пения птиц да стрекотания кузнечиков, ничего не было слышно. Мальчик медленно и осторожно прополз через ту самую расщелину, в которой вчера ему удалось спастись от злобного верблюда, и вылез из пещеры.

Мёртвый верблюд лежал на дороге. От его вздутого живота шёл неприятный тошнотворный запах. Али, сам того не осознавая, в порыве ярости и злости, стукнул ногой изо всех сил прямо по животу верблюда. Крепкая кожа верблюда лопнула от удара, а нога мальчика провалилась в вонючие внутренности, разрывая набухшие гнилые ткани. Зловонная жёлто-зелёная слизь брызнула во все стороны, мальчик внезапно почувствовал резкую боль, словно наступил голой пяткой на острую палку.

Крик вылетел из его рта, долетел до небес и вернулся обратно на землю, чтобы не дать умереть от отчаяния его беспокойному отцу, который весь день с родственниками искал своего единственного сына по горам и окрестностям.

На крик мальчика прибежал садовник, который подрезал деревья в садах. Увидев ребёнка, он посадил его на свою лошадь и привёз в дом Чобан-Газара.

Мальчик был без сознания. Три дня и три ночи не отходил от него Чобан-Газар. Сначала помыл ногу, которая стала чернее ночи, почистил рану, а потом, с божьей помощью и со всеми своими волшебными настойками и травами, теми самыми, которые должны были пойти на лечение врагов почтенного Салим-бея, вылечил ребёнка.

Не поверил купец глазам своим, а потом и ушам, когда сын рассказал всё, как было. Но зато потом и радости было столько, что море по сравнению с ней мелким показалось. Попросил знатный азербайджанец прощения за свою пустую надменность и глупую надежду, что все беды и болезни стороной обойдут его сына и не понадобится им помощь Газара.

– Что не сболтнёт глупый язык человека, дорогой Чобан-Газар? Пусть твои враги растают, как первый снег на дороге под копытами лошадей, а те цветы и травы, которыми ты людей лечишь, пусть принесут ещё больше облегчения твоим больным потому, как твоей святой рукой приготовлены, – говорил он, подминая под себя услужливо подложенные женой мягкие парчовые подушки, которые она предложила и гостю.

– А у меня нет врагов, дорогой Салим-бей, – просто ответил ему Газар. – Никого в жизни своей я не обидел, сам знаешь. Я людям несу надежду, продлеваю жизнь, когда господь Бог мне это позволяет. Все мы в руках нашего Создателя. А бог, он един для всех, не так ли?

Хотел уклониться от ответа Салим-бей, видимо, посчитав, что аллах никак не может быть богом единым для мусульман и христиан, но помня, как он спас его сына, согласился.

– Верно говоришь, брат, – ответил он. Не стал спорить с армянином, а вслух добавил: – Все, что из твоего рта вылетает, драгоценными камнями падает на землю. Было бы кому их собирать.

Он отсыпал щедрой рукой золото из мешка, но Чобан-Газар отвёл его руку.

– Найдётся тот, кому собирать, дорогой сосед, а золота твоего мне не надо. Сыну оставь, отложи ему на свадьбу. Я не за деньги добрые дела делаю. А платой мне будет твоё искреннее отношение. Что простому армянину нужно? Доброе слово и честный взгляд соседа. Остальное он своими руками сделает. Сам знаешь, – добавил Чобан-Газар и перекрестился под пристальным взглядом правоверного.

– От денег ещё никто не отказывался, – удивился Салим-бей. – Может, мало даю, сосед дорогой? Ты скажи, знаешь ведь хорошо, мне для сына ничего не жалко. Ты его спас, добро в мой дом принёс. Словно второй раз мне аллах сына подарил.

– Знаю, дорогой, сын в семье – надежда и оплот дома, главная стена, на которую крыша опирается. У меня тоже два сына растут, ещё как понимаю тебя, но денег не возьму. Не обижайся. Кто знает, может, придёт время, когда и я тебя об услуге попрошу, вот тогда и ты протянешь мне свою руку, если не забудешь, дорогой бек.

– Как ты можешь такое подумать? – искренне возмутился хозяин. – Мы – правоверные и обманывать для нас – самый большой грех.

– Истинную правду говоришь, мой друг. Каждый получит от Господа по мере того добра, которое он делает в жизни. Проклят, кто слепого сбивает с пути.