Юрий Вяземский - Молот Тора

Профессор схватил стакан с пивом и жадно отхлебнул из него, хотя уже стояла и ждала его новая рюмка с водкой.

Воспользовавшись паузой, Трулль восхищенно заметил:

– Браво, профессор! Очень красиво и наконец-то патриотично… Славянское начало. А то всё греки, немцы какие-то…

– Спасибо за высокую оценку, господин ведущий, – поблагодарил Трулля Сенявин, вытирая пивную пену с усов. – Но боюсь, мне придется вас огорчить. В пятидесятипятилетнем своем возрасте, то есть в начале девятнадцатого века, у России еще действовало то, что мы с вами назвали Крепостью, или иммунной системой. И когда на нас напал величайший из полководцев Наполеон Бонапарт, его, как и шведского Карла, Россия сожрала великой Плотью своей. Но постепенно российская Крепость стала ослабевать. Износились и зашатались два наших кроветворных столпа: дворянство и крестьянство. И навстречу этому разрушению – вырождение и озлобление. Столыпин пытался остановить злокачественный процесс. Но его пристрелили в театре. Он, несчастный Петр Аркадьевич, как потом наши бабушки, несколько раз повторял: «Лишь бы не было войны». Но она пришла, страшная и гибельная!

Профессор осушил до дна стакан с пивом.

– Россия свою германскую Гидру долго терпела, целых тринадцать лет, то есть более двух веков. Но, когда эта Гидра втянула ее, больную и пожилую, в мировую войну, обескровила Плоть и Душу, терпение лопнуло. Кроветворная идея «православие – самодержавие – народность» перестала спасать. Ибо какая, к черту, «народность», когда от земли оторвали и на бойню отправили! Какое, к псам, «самодержавие», которое только мучить умеет и войны одна за другой проигрывать! Какое, к лешему, «православие» – оно лишь где-то в горних пределах истинное сохранилось, в сердцах-светлячках, которые светят, но Душу народа разве способны согреть! А попы-чиновники, едва на них взглянешь… Помните, у Достоевского? «От такой картины и вера может пропасть»… И пропала! Так страшно пропала, что за топоры взялись и на церковь пошли тысячи, сотни тысяч когда-то искреннее веровавших!.. Германскую Гидру всей страной из петербургского болота радостно вытащили и головы ей стали отворачивать, начав с царя-алкоголика… «От Дана слышен храп коней его», предупреждал нас пророк Иеремия… У Блока, чуткого нашего поэта, помните? «Так идут державным шагом – позади – голодный пес. Впереди – с кровавым флагом… в белом венчике из роз – впереди – Исус Христос». Сатанинский Исус с одной «и»!..

Самолично сын блудницы и отца из колена Данова. Лже-Мессия, имеющий злую сущность, но выдающий себя за спасителя униженных и оскорбленных, ограбленных и эксплуатируемых, безземельных и истощенных войной. Антихрист имя ему… Что бы там ни говорили некоторые мои коллеги, Россия-матушка радостно приняла и впустила в себя нового своего Сожителя! Она его давно ожидала.

Профессор опрокинул новую рюмку водки и закусил соленым огурчиком; эти огурчики незаметно появились рядом с грибками на откинутой столешнице. Речь его становилась все более сбивчивой.

– У пророка Иезекииля и в Откровении Иоанна Богослова Антихрист иногда предсказывается в виде Гога и Магога. И произойдет это по окончании тысячелетнего царства!.. Как видите, и тут совпадение. России к этому моменту уже тысяча лет исполнилась, и в Новгороде памятник воздвигли… Стало быть, Гог и Магог. Они все время вместе упоминаются. Как Маркс с Энгельсом. Или как Ленин со Сталиным. И я, с вашего разрешения, нашего российского Антихриста тоже позволю себе раздвоить. Он, Антихрист, и должен двоиться.

Профессор переместился еще ближе к шкафчику и принялся за грибки.

Трулль одним глазом следил за ним, а другим – за Петровичем. И наконец-то успел заметить, как тот налил Профессору водку и пиво. Сделал он это поразительно быстро и ловко. Александру даже показалось, что Драйвер будто раздвоился и часть Петровича оставалась за рулем лодки, в то время как другая его часть метнулась к шкафчику с бутылками. «Меня все хвалят за быстроту реакции. Но я мальчишка по сравнению с этим умельцем!» – восхищенно подумалось Труллю.

– Вы считаете их русскими? – спросил Ведущий. – У Бердяева в его «Истоках и смысле русского коммунизма»…

– Назовем их хазарами, – перебил Сенявин. – Вернее, неохазарами. У тех, у древних хазар, иудеи управляли разными народами, у которых сам черт не разберет, кто они были на самом деле по национальности… А Ленин даже внешне был похож на хазарина… Эти неохазары тоже объявили себя «рахдонитами» – «знающими путь». И подобно Иисусу Навину… был такой герой в Ветхом Завете… подобно этому ученику великого Моисея, наш лже-Иисус повел за собой на завоевание Земли обетованной. Но не в пространстве, а во времени, назвав ее Светлым Будущим и Коммунизмом, в котором все будут, дескать, равны и счастливы. Он-то, этот лже-Навин – а на деле антихристов Гог – и привиделся поэту Блоку… И очертя голову, страдая и Плотью, и Душой, и разрывая, расстреливая Сердце, отправилась несчастная Россия за новыми своими разумниками -большевиками, не чувствуя и не видя, что ведут ее не вперед в Светлое Будущее, а вспять – в крепостничество и в рабство русское; не в долину священного Иордана, в котором крестился Христос, а в Царство Египетское, с его десятью казнями, не египтянам, а ей предназначенными… Она даже не заметила, как ее, великую женщину, в мужика превратили. На пути через пустыню ее обозвали Советским Союзом, СССР, а прекрасное имя Россия сделали прилагательным и стыдливо спрятали внутри безликого РСФСР.

– А когда Ленин умер и Гог незаметно для всех стал Магогом, казни египетские как раз начались, – продолжал Андрей Владимирович. – Забальзамировав Ленина и поместив его в ступенчатую пирамиду, которую для отвода глаз велели называть мавзолеем, Иосиф – не ветхозаветный Израилев, а наш, неохазарский – себя превратил в фараона и в бога земного. Как древние фараоны, он Советский Союз стал считать своим телом и решал, каким частям его «давать жизнь к носу» – египетское выражение, – а каким не давать, чтоб задохнулись и не мешали. Верующее русское Сердце, Храм наш, он пуще прежнего обескровил, а земную церковь преобразовал в египетское святилище, где ему и Марксу-Энгельсу-Ленину, как Амон-Ра-Птаху, поклонялись и возносили молитвы на съездах, в собраниях и в застольях… Большевиков-неохазар – разных там троцких, каменевых с зиновьевыми, рыковых с бухариными – он одного за другим ввергнул в царство Анубиса, потому как те продолжали считать себя «знающими путь» и верными соратниками Ленина-Навина, вовремя не догадавшись, что Путь может знать только он, Иосиф Божественный. На место этих наивных зазнаек он поставил верных ему служек – древние египтяне называли их хемуу нисут , «царские люди». И в таких же «хемуу» он превратил то, что мы называем творческой интеллигенцией, или Душой. Потому как в Египте всё и вся должно подчиняться фараону и трудиться в его хозяйстве, будь то наука, или искусство, или прочая разного рода инженерия… Рабочих и крестьян, полагаю, и поминать не следует. Это уже не хемуу, не люди, а клетки в едином национальном организме, вернее, даже не клетки, а винтики… Он, Иосиф Ужасный, эти винтики-клетки в такой порядок привел, что заставил народную Плоть выиграть величайшую в истории войну; создал империю, с которой только империя Чингисхана может сравниться. В космос первым советского человека отправил.