Игорь Ганикевич - Наказ

Владимир Ильич: «Э-э-э, нет, дорогой товарищ, это никуда не годится – нюни распускать и сопли развешивать, тем более старому большевику с огромным партийным стажем. Вы, Иосиф Виссарионович, думаете, что я случайно рекомендовал вас на должность генсека партии? Нет и нет! Я долго думал, кому доверить самую огромную державу на земном шаре, чтобы ее не постигла участь „Титаника“. Начал перебирать в уме преданных большевиков, и первый, о ком подумал, был Троцкий. Но нет, уж очень экспансивная натура, и ее уже не переделать, к тому же прямолинеен и грезит мировой революцией. Вроде хорошая черта характера – откровенен, не лжет, смелый и верный товарищ, но для руководителя именно такого большевистского государства, которое мы намереваемся создать в будущем, – а оно должно простираться от Тихого до Атлантического океанов и от Ледовитого до Индийского, – этого мало, слишком мало. Тут должен быть властный, любящий власть, стремящийся к ней. И ничего в этом зазорного нет – плох тот солдат, который не мечтает, не стремится стать генералом. Так, дорогой Коба, гласит русская поговорка!»

Сталин: «Вы, Владимир Ильич, как всегда, правы, а что вы скажете о кандидатуре ФЭДа?»

Владимир Ильич: «Только хорошее, стопроцентный большевик, предан делу революции до мозга костей. Он фактически спас революцию от поражения, взяв на себя по моей просьбе три поста – ВЧК, НКВД, НКПС, каждый из которых требует недюжинных способностей и полной отдачи сил. Кроме него, этого не смог бы сделать никто, в том числе и я. И все же на роль руководителя именно нашего государства он не тянет, а самое прискорбное в том, что как раз из-за своих положительных человеческих качеств, которые так необходимы руководителю любого ранга. Он слишком щепетилен, что говорит о его происхождении из польской шляхты: схитрить, соврать, обмануть, слукавить ему не позволяет совесть.

Для нормального государства иметь совестливого человека во главе было бы благом. Но не для нашего, которое мы, большевики, захватили насильственным путем и которое насилием же приходится удерживать. Поэтому нужен неординарный, особенного склада человек, которому не чуждо ничто человеческое, в том числе и чувство моральной ответственности перед обществом, что особенно проще нам, большевикам. Однако вождю необходимы и другие качества – умение трезво оценивать обстоятельства и приспособиться к ним, политика должна быть гибкой (пример – Брестский мир и НЭП), неограниченность мышления, умение скрывать свои истинные намерения. В некоторых случаях можно прибегнуть к коварству, естественно, в отношении врагов, хитрость, лукавство, изворотливость, что в политике допускается, беспардонная ложь во имя спасения и прочее.

Взвесив все за и против, я пришел к выводу, что лучшей кандидатуры, чем ваша, в партии не найти. Наша совместная работа, особенно в период революционной борьбы с царским кровавым режимом, дает мне право так заявлять. Став с самого начала на рельсы большевизма, вы так и продолжаете следовать этим курсом, в отличие от оппортунистов-меньшевиков-перебежчиков. Уверен, став генсеком партии, вы тихой сапой под сурдинку правильно расставили на нужных местах верных нам людей и поступили очень разумно: кадры решают всё…»

Наступила пауза. Сталин решил, что после столь длинной тирады, в сущности, смертельно больного человека уместно выразить свою благодарность за столь высокое оказанное доверие, хотя он, Коба, и без протекции ВИЛена власть не отдал бы никому и никогда. Но роль ученика, пришедшего к умирающему учителю за наказом, следует исполнить до конца. И он прервал молчание:

«Я вас, Владимир Ильич, когда вы предложили НЭП, сразу поддержал, в отличие от многих коммунистов и даже большевиков. Я понял всю иезуитскую (двуличную, коварную и хитрую) сущность вашей уловки: после всего того, что мы сотворили с этими недочеловеками, неполноценными ублюдками буржуями – скольких расстреляли, посадили, многие убежали, – казалось, с ними все кончено. Ан нет, как только дали им слабинку, они, как тараканы, как вшивые блохи, как клопы-кровопийцы, повыползали со всех щелей и дыр, чтобы продолжать сосать кровь трудового народа.

Живучая порода людей-бизнесменов – и это мы, большевики, используем в своих целях теперь, и не исключено, что, может, придется воспользоваться в будущем. Все течет, все меняется, а тяга человека к своему, собственному, к обогащению, наживе, частнособственнические интересы превалируют в человеке, они заложены в его генах самой матушкой-природой, а мы, большевики, должны извлекать из этого свои выгоды.

Эту вашу идею, дорогой учитель, можно назвать без преувеличения гениальной. С НЭПом страна стала меняться на глазах: расцвела торговля с разрешенными элементами частной собственности на средства производства, магазины и рынки наполнились разнообразными товарами, народ накормлен, напоен, одет, обут – жить стало лучше, жизнь стала веселей (шея стала тоньше, но зато длинней)».

Ильич оживился и бодрым голосом: «А вспомни, Коба, сколько было на меня нападок, упреков, обвинений в уступке капитализму? А так, глядишь, обрастут жиром, обзаведутся собственностью, и можно будет собирать второй урожай. Опыт у нас, большевиков, уже есть, что-что, а экспроприировать и распределять мы научились быстро, так как дурное дело нехитрое.

Но, шутки в сторону, хотя в каждой шутке есть доля правды, разговор у нас архисерьезный. С нэпманами, кулаками, подкулачниками и прочей шушерой разделаться придется вам, батенька. Спешить, я думаю, не стоит, пусть нагуляют брюшко посолидней. Что-то меня все тянет на шуточки-прибауточки, видно, перед концом, который подкрался незаметно. Опять шучу! А вот, милейший, как вам этот каламбурчик: нагулял баран жирок – пора, милый, под ножок», – Ильич злорадно захихикал.

«Да вы настоящий пиит, – произнес Сталин и тоже засмеялся. – Уж будьте покойны, Владимир Ильич, я с этой белогвардейской нечистью разделаюсь, как повар с картошкой».

Лирическое отступление

Сталин решил включиться в эту игру, так как понял, что всё это – последствия апоплексического удара, как в народе говорят, «кондрашка хватила». Он знал, что Ильич стоит одной ногой в гробу, находится на краю могилы, а ему еще надо было получить от ВИЛена самый главный наказ – как создать прочную, незыблемую систему на веки вечные, в которой страной управляли бы Советы народных депутатов от местного (низового) до Верховного, избранные всенародно прямым и тайным голосованием, но номинально, а фактически – чтобы всем и вся в СССР заправляла партия большевиков. Об этом он и спросил ВИЛена прямо в лоб.

Ильич, у которого еще продолжалось игривое настроение, отмочил очередную шуточку: «А у меня Наденька всем верховодит». Сталин в ответ: «А в моем доме заправляет теща, она всех держит в ежовых рукавицах и настоящая узурпаторша. Зато в доме железная дисциплина и порядок, а харчо – пальчики оближешь». Тут ВИЛен еще хотел еще что-то добавить, наверное, пожаловаться на постную диету, которой потчует ежедневно его Наденька, но Сталин решительно остановил его: