Андрей Клыгин - Спасибо тебе, Джон! Записки войскового радиста

Сначала стояли деды, а вторая половина-молодые, напротив командир роты и другие офицеры… «приказываю: на охрану воздушных границ нашей Родины заступить» и заиграл гимн Советского Союза. Для меня это была неожиданность и какая то гордость, вот он я стою весь такой и гимн страны!

На охрану воздушных границ нашей Родины – заступить!

Спустя пять минут я уже «защищал» границы страны с тазиком и тряпкой, после команды «дежурные по казарме выйти из строя», вся вторая половина сделала шаг вперёд.

«Задроты», «чмори», «вечно молодые» -это всё из одной серии, солдаты которые повели себя не правильно, как правило к ним относяться стукачи, кладуны и т. п.

Их легко узнать по внешнему виду, они всё время грязные, форма всё время какая то засаленная и уже никогда не отстирывается, лицо всё время в царапинах и синяках.

Вот и здесь когда я увидел Брылова и Кутергина, я не сразу их узнал. А знал я их по карантину, Брылов был в нашем взводе. Карантин -это такое время, когда всё время хочется жрать, это постоянное чувство голода, все только что с гражданки, не привыкли к этому, все с нетерпением ждут обеда, это первое, второе и третье.

И вот мы строевым шагом идём на обед, время на обед ограничено, не только наш взвод надо кормить.

Подходим к столовой, раздаётся команда «на месте стой, раз-два», после слова «два"должна стоять тишина, а у нас раздаётся какой-то топот-дын-дын, снова команда «на месте, шагом марш» и мы маршируем, «на месте стой, раз-два» -дын-дын, взвод уже волнуется – время уходит, «на месте, шагом марш» и опять маршируем, «стой, раз-два» -дын-дын, уже послышались удары, крики, это всё Брылов не может попасть в такт.

Так мы маршировали ещё несколько раз, ему уже изрядно надавали пинков и сказали, чтобы совсем не маршировал, а просто стоял.

Наконец мы в столовой, только опрокинули в себя первое, в ожидании второго, но раздается команда «встать, головные уборы надень» и выходим из-за стола, время вышло, без второго, без третьего и всё из-за Брылова, когда выходили, проходили мимо хлебного стола и один парень незаметно сунул буханку под гимнастёрку, мы думали хоть хлеба в казарме поедим, но вышло ещё хуже, сержанты всё видели, поставили его перед строем, толкнули лекцию о воровстве и ещё что-то о братстве, о выручке. В общем, мы все в противогазах стали отжиматься, пока он ел эту буханку, он пытался съесть её быстрее, пихал в рот большие куски, получалось ещё хуже, лучше бы ел маленькими кусочками, но быстро, пока он ел мы чуть не сдохли.

Брылову дали хороших пиндюлей и не один раз, это редко бывает, чтобы свои своего избивали, ну, просто,«очень кушать хочется». И уже тогда было ясно что на точке ему будет тяжко.

А вот как в эту когорту попал Кутергин, меня очень удивило, я помню его в карантине, это был такой крепкий сибирский качёк, прямо отличник боевой и политической, предложил мне сыграть в шахматы, каждый свой ход комментировал каким-то шахматным термином, за короткое время он легко выиграл у меня несколько партий.

Я поинтересовался у ребят, что с ним случилось и они рассказали.

Стали замечать, что по ночам на кухне какие-то звуки, одна ночь, вторая, решили проверить, а оказывается Кутергин там вылизывает языком тарелки, сковородки, кастрюли, которые остались после ужина, да не выдержал парень пытку голодом.

С тех пор у него своя ложка в кармане, правда без ручки, а тарелка его всё время лежит возле отходов, никогда не моется и ест он отдельно от всех, там же возле отходов.

Год спустя, когда я уже был дедом, ко мне в рубку кто-то тихо постучал, открыв дверь я увидел Кутергина с ведром и тряпкой.

– Мне приказали вымыть у вас пол.

– Кто приказал?

– Рядовой Теплов.

– Раз приказано мой – сказал я и посмеялся над приколом Тёплого, моего сменщика.

Когда он закончил мыть полы и хотел уходить, я его остановил и предложил сыграть в шахматы, уже приготовясь к позорному проигрышу, но к своему удивлению, я быстро выиграл и сказал ему, что мне его поддавки не нужны, сыграли ещё одну- тоже самое, тогда я уже запсиховал, напомнил ему карантин, начали играть новую -всё тоже.

Я внимательно всмотрелся в его лицо, или он хитрит, тогда для чего, или ему действительно мозги отбили, я сказал, чтобы убирался, вдруг слышу так жалобно:

– Можно вафельку взять?

– Чего? – не понял я.

– Вафельку. -На столе у меня лежала полупустая пачка вафель. -Ну возьми… вафельку.

Работы у нас с Санькой было много, так как ПРЦ находился, практически, в казарме мы всегда были на виду у дежурного по роте и приходилось постоянно что-то делать, то снегу напилить и принести в столовую, то обед унести на станцию, а если дневальные были деды, то и полы помыть, причём это надо было сделать чтобы никто не видел.

Саньке было ещё хуже, когда старшина узнал, что он по профессии плотник, то это для него оказалось «золотое дно», Санька теперь всё время что-то колотил, стругал, пилил и прочие столярные работы.

Я как раз был свободен, когда Коля меня позвал в рубку, Коля – это дед-радист, когда я зашёл в рубку он сказал чтобы я тут немного посидел-подежурил, а у него небольшое дельце, здесь же на ПУ.

И Коля вместе с оперативным дежурным начали заниматься какими то проводами, кабелями, как то по компактней их уложить, чтобы они не мешали, я в это время за ними наблюдал через окошечко, соединяющее рубку с ПУ, надо сказать, что оперативный дежурный – это офицер который заступает на сутки и отвечает за боевое дежурство.

Краем уха слышу морзянку с Греэм-Белла, машинально хватаю ручку и записываю, когда записал и в окошечко громким, чеканным, как учили в учебке, голосом объявляю:

– Греэм-Белл, воздух, цель номер один, самолёт без опознавательных знаков, предположительно РС-135, квадраты… высота восемьсот, скорость семьсот полста, время…

Коля и оперативный дежурный с удивлёнными лицами, несколько мгновений смотрели на меня и не могли понять, что это за тираду я им выложил, потом резко рванулись на свои места, дежурный на своё руководящее место, а Коля с разбега прыгнул, на моё, которое я уже освободил, и началась работа радиста – профессонала, пальцы быстро забегали по клавиатуре датчика и приятный звук морзянки, я от этого зрелища не мог оторвать взгляд.

Когда Коля передал засечку с моего листа, улыбнулся и сказал:

– Поздравляю! Дай пять! -В это время дежурный позвонил по телефону:– Карабун, внимательно, Греэм-Белл американца ведёт! -Повесил трубку, заглянул к нам в окошко, посмотрел на меня и со смехом сказал: -Значит, говоришь РС-135- и они с Колей захохотали.