Милена Курнеева - БезГраничные истории

Всю свою взрослую жизнь Любовь, следуя традициям семьи, на выборах голосовала только за коммунистов и сейчас своим долгом считала позаботиться о кумире.

Люба включила эскалатор, и они поднялись к ее стеклянной коморке в верхнем павильоне.

– Вот, не побрезгуйте, товарищ Сталин, – Люба смущенно протянула ему сверток с курицей-гриль и батон. Иосиф Виссарионович присел на пластиковый стул из «Икеи» и начал поедать курицу, шевеля усами от удовольствия.

– Ну что, Любаша, мировая революция и коммунизм победили? – в радостном ожидании спросил товарищ Сталин. – Теперь в этом мире нет бедных и богатых и все люди равны?

– Да как вам сказать, товарищ Сталин, – замялась Люба, – не победил нигде, только в Китае, наверное.

Сталин нахмурился.

– Ну, а как в стране нашей, в Советском Союзе? Здесь-то продолжили наше дело, построили коммунизм? Воровать чиновники перестали? Ух, как я отучал их от этого…

– Эээ… – Люба совсем запнулась после этих вопросов. – Социализм вроде построили, но потом капитализм вернули… воруют еще как! Говорят, денег в бюджете нет, а чиновники себе виллы за границей строят и на дорогих немецких и японских машинах ездят, пенсионный возраст повысили… – не ожидая сама от себя, выпалила вдруг осмелевшая женщина.

– Почему на немецких? На трофейных, что ли?

– Нет, на наши народные деньги себе машины и виллы покупают.

– Как так? Мы же не для того воевали! А куда же партия смотрит? Кто у нас сейчас генеральный секретарь Коммунистической партии?!

– А генеральный секретарь теперь сам в Думе заседает и с министрами-капиталистами дружит, миллионером стал… Да и страны уже той нет, распалась, а бывшие республики между собой воюют…

Иосиф Виссарионович уронил остатки курицы на пол и заплакал.

– Ну что же вы, дорогой товарищ Сталин, так убиваетесь? – воскликнула раздосадованная Люба.

– Любаша! – сокрушался бывший отец народов, размазывая испачканными куриным жиром пальцами слезы по лицу и усам. – Такую страну просрали! И все жертвы оказались напрасными – столько убитых, расстрелянных, замученных по моему приказу! Если б ты знала, Любаша, что все эти годы, каждую ночь ко мне приходили во сне эти люди и по очереди рассказывали свои истории – как жили, как их обвинили без вины, как они умирали в муках. В эти минуты я сожалел, что бессмертный – это стало моим адом на земле! А теперь, выходит, все это было зря! Выходит, в глазах людей я не освободитель, а просто душегуб?!

Генералиссимус нахмурился, медленно раскурил трубку и сухо произнес:

– Настоящие революционеры никогда не сдаются… Начинаем все с начала! Пишите декрет, товарищ Люба: создаем революционное подполье, точнее, подземелье, здесь, в метро. Продолжим борьбу до полной и окончательной победы трудового народа! Фабрики – рабочим! Землю – крестьянам!

С этими словами товарищ Сталин поднялся со стула и воодушевленно стукнул кулаком по столу. Люба вздрогнула и проснулась. Ее влажное лицо прилипло в странице книги, на которой она уснула. Подняв голову, женщина увидела первые лучи рассвета, пробивавшиеся сквозь стеклянные двери метрополитена.

– Так это сон… – произнесла Люба.

– Я бы тоже предпочел, чтобы это был просто кошмарный сон, – промолвил голос с кавказским акцентом.

Instagram: @milena_copywriter

– Ночь на остров опускается мгновенно и бесповоротно. Вы решите, что до темноты в запасе есть время, но это ошибка, – за соседним столиком седой грек с загоревшим дочерна лицом втолковывал на ломаном русском семье с детьми.

Рина переглянулась с подругой, насупила брови и кивком показала в сторону грека: «Мол, слушай, слушай!»

– Дороги в горах узкие, двум машинам не разъехаться, придется сдавать назад, как краб пятиться придется. А ночной серпантин коварный. Ох, коварный! – пожилой мужчина эмоционально жестикулировал.

Русские слушали вполуха, вежливо кивали, но по натянутым улыбкам чувствовалось, беседа тяготит. Да и детвора не давала родителям поддержать разговор. Дергали за руки, тянули из-за стола взрослых, всем видом давая понять – пора на пляж, на море.

С террасы кафе на склоне открывался дивный вид на бухту.

Трепетали от легкого, теплого ветра зонтики, волны набегали на кромку белоснежного песка, пенные, освежающие, точно разливное пиво в таверне у камней. Берег морской манил, обещал наслаждение уставшим с дороги путникам.

– Но не только дороги опасны в наших краях. С наступлением ночи приходит… – грек понизил голос.

В отличие от его собеседников, Рина ловила каждое слово, но в этот момент у нее зазвонил мобильный. Состроив недовольную рожицу – «отвлекли на самом интересном» – ответила на звонок.

Быстро свернув разговор, девушка нажала «Отбой» и вопросительно посмотрела на подругу, но та пожала плечами: «Прослушала, шумно».

…А седой грек уже попрощался с завтракающими постояльцами и кивнул девушкам, поравнявшись со столиком.

– Калимэра 1 1 Καλημέρα – доброе утро (греч). , красавицы, – тепло улыбнулся и скрылся за дубовой дверью, это был владелец заведения.

– Ладно, не переживай, спустимся за машиной и расспросим, что тут к чему, – успокоила впечатлительную Рину подруга.

Рина и Софа прилетели на солнечный Крит всего на неделю – перевести дух, напитаться щедрым греческим солнцем, озарявшим каждую частицу соленого морского воздуха. Обе устали мчаться каждое утро в офис, бежать марафон успеха под вечными серыми тучами большого города.

Двух дней им хватило на размеренный пляжный отдых. Подрумянившиеся, накупавшиеся в ласковых водах Эгейского моря, подруги планировали автопробег по Криту: древний остров манил тайнами.

В небольшой деревушке, где они остановились, отдыхалось славно, но смотреть было нечего.

Зато с жильем повезло: высокий рейтинг на «Букинге» оказался оправданным.

Греческая семья, державшая гостиницу, заботилась о постояльцах, как о родных.

Каждый день в номерах убирались до блеска, кормили сытными завтраками в кафе при отеле. На столе всегда ждали свежие яйца, домашний белоснежный творог – зернышко к зернышку, маслянистые сыры со слезой на срезе, крепкий молотый кофе, горячие булочки из каменной печи, спелые овощи и фрукты – на завтрак постояльцы приходили как на праздник.

А Филоменес, владелец гостиницы, каждое утро неизменно совершал ритуал гостеприимства – приветствовал трапезничавших.