Алексей Макаров - Внуки говорят. Про тех, кто будет после нас

– Там, – он показывает за угол дома, – такая босая, клуглая зюла! – чуть ли не кричит он и пытается жестами всем объяснить, что же это такое, что так его удивило.

Все в недоумении переглянулись. Что же это такое может быть? А он, видя, что его не понимают, начал тянуть папу за руки за угол дома.

Папа с мамой поднялись и пошли туда, куда тащил их сын.

За углом дома и в самом деле на тёмном синем небе над лесистыми гольцами висела большущая ярко-жёлтая Луна.

В поезде было душно и жарко, ведь была середина лета.

Дверь в коридор из купе была полностью открыта. Мы с Инночкой смотрели в окно на проносящиеся леса, луга, сопки, и за этими разговорами я как-то не заметил, что с нами нет Данилки (2,5 года).

Но тут он сам залетает в купе. Глаза широко раскрыты, волосы на голове взлохмачены.

– Там, – он тычет рукой в коридор, – такой босой и клюх, и такие крыгли! – он даже растопырил руки, показывая, что увидел там такое страшное, поразившее его воображение.

Мы с женой переглянулись в недоумении. Что там такое может быть большое в этом коридоре? Сын ухватил меня за руку, и мне пришлось выйти с ним туда.

Оказалось, что они с братом и сестрой смотрели в окно и увидели огромного орла. Он и сейчас парил высоко в небе, широко раскинув огромные крылья.

У орла действительно был большой клюв и крылья с огромным размахом.

Бабушка, уставшая от энергичности внуков, сидела на скамейке и под лучами тёплого полуденного солнца начала дремать.

К ней подбегает возбуждённый Данилка (2,5 года) и теребит её.

– Бабушка, бабушка! – с нетерпением трясёт он её за руку. А бабушка в ответ только что-то невнятно промычала ему.

– Бабушка, – уже нежнее и с интересом спрашивает он у неё, когда та открыла глаза после минутного сна. – А что это у тебя губа такая, как у обезьяны? – и он выпятил нижнюю губу, чтобы показать, какая она у обезьян.

Ошарашенная таким сравнением мама возмущённо прерывает сына:

– Данилка! Ну как ты можешь говорить так бабушке? – на что та смиренно вздыхает:

– Ну что же, ребёнок говорит правду, если это и в самом деле так.

Бабушка перед приездом внуков накупила им конфет. Три мешка. Каждый не меньше десяти килограммов. Конфеты в них были самые разные. Некоторые из них ей привезли даже из Москвы.

Весь двор был в разбросанных фантиках от конфет, и бабушка их безропотно собирала – всё-таки внуки – и никому на этот беспорядок не жаловалась.

Но через несколько дней, гладя по спине Данилку (3 года), она в недоумении спросила Инну:

– А что это у него вся спина такая шершавая?

– Да Вы бы им побольше конфет давали, мама, – со вздохом ответила Инна.

Бабушка немного подумала. Собрала остатки конфет из мешков в вазы и поставила их на сервант.

– Всё. Отныне конфеты будут выдаваться только с чаем. – и с непреклонным видом уселась за стол.

Тут в кухню со двора влетает Данилка. Он бросается к месту, где прежде стояли мешки с конфетами. Но не обнаруживает их там.

В недоумении он смотрит на маму и бабушку. На что мама объясняет ему:

– Теперь конфеты можно будет есть только с чаем.

Данилка послушно устраивается на стуле за столом и молящим голоском просит бабушку:

– Ну ону, только ону маенькую буатинку, бабуска, с цяем. – и показывает ей один маленький пальчик.

Рассиропленная бабушка снимает с серванта вазу с конфетами, ставит её на стол и ищет там конфету «Буратино».

Данилка всовывается под бабушкины руки, находит желаемую конфетку, выхватывает её из вазы и даёт стрекача.

Ошарашенная бабушка только успевает выдохнуть ему вслед:

– А чай, Данилушка?

– Сама, бабуска, сама, – только и послышалось в ответ от исчезнувшего внука.

На Спортивной, за стадионом, было тихо в этот тёплый сентябрьский вечер. Данилке (3,5 года) было там полное раздолье. Он бегал вокруг папы, мамы и дедушки и, смеясь от радости, что-то кричал.

На одном из своих виражей он подбежал к маме и звонко прокричал:

– Мама, моти, как я бегую! У меня дазе голосы севелюца! – и помчался дальше.

Его светлые кучеряшки и в самом деле развевались на голове. К ним с его самого рождения ещё никогда не прикасались ножницы.

Мама с Данилкой (3 года) собрались за город. На улице холодно, но они всё равно стоят у дверей подъезда и ждут машину, которая вот-вот должна подъехать.

Мама волнуется и смотрит в сторону, откуда должна появиться машина, а машины всё нет и нет.

Продукты, приготовленные для пикника, мама оставила в коридоре, а Данилка время от времени пытается вынести их из подъезда на крыльцо. Мама всё время заставляет его отнести всё обратно, чтобы они не остыли, но Данилке тоже хочется побыстрее уехать. И вот он в очередной раз выносит к маме китайский термос с чаем.

Увидев его вновь с термосом, мама раздражённо командует ему:

– Да поставь ты его, в конце концов!

Данилка моментально выполняет приказ мамы и ставит со всего размаха термос на бетонный порог подъезда, и мама в ужасе видит, что из днища термоса выливается горячий чай, паря на морозном воздухе.

Колба внутри термоса лопнула. Всё! Чая нет. Придётся вернуться домой и готовить новый чай, благо что дома есть ещё один термос.

Данилка (3 года) сидит за столом, ковыряется в тарелке с едой и не хочет кушать. Он жалостливо смотрит на папу, который строго наблюдает, как Данилка ест.

Видя, что ему всё равно придётся всё доесть, он тяжело вздыхает и жалостливо смотрит на маму:

– Мама, а пусть у нас папой будет дядя Виля.

– Какой дядя Виля? – не может понять мама.

– Ну тот, – пытается объяснить ей сын, – у которого вот такая, – он широко разводит руки, – босая масына.

Мама от такого заявления в шоке и не знает, что ответить сыну на его вопрос. Она в недоумении смотрит то на сына, то на мужа, но, сделав паузу, переспрашивает его:

– Какая машина?

– Ну такая, босая, белая. – для пущей убедительности сын надувает щёки и округляет глаза.

Мама спрашивает:

– «Волга», что ли?

– Да, – подтверждает сын, согласно кивая головой, – босая такая, бевая «Уоуга».

– А где же он будет спать тогда, этот дядя Виля, если мы возьмём его к себе жить? – мама уже с интересом смотрит на сына.

– Тут, – сын показывает пальчиком на дверь спальни.

– А папа? Где он тогда будет жить? – мама уже с трудом сдерживает улыбку.

– А там, – машет рукой в сторону Данилка, – в кладовке.

Папа в недоумении смотрит на собеседников и потихоньку начинает понимать, о чём идёт речь. Это неделю назад они с другом Виктором семьями ездили за город. У Виктора как раз и была белая «Волга».

– Нет, сыночка, – объясняет Данилке мама, – нам без папы никак нельзя. Кто же нас тогда любить будет?