Сергей Серванкос - Где живёт счастье?

Тут она проснулась. Над ней стояла кричащая мать, с пустым ведром в одной руке. Другой рукой она тянула дочь за руку, пытаясь поднять её с постели. Ольга вскочила на ноги и оттолкнула мать:

– Ты чё, совсем сдурела! – мокрое платье облепило стройную фигурку.

– Я тебе дам “сдурела”! А ну марш катухи чистить!

– Щас! Дай разбегусь сначала, – с издёвкой выпалила Ольга и выбежала в выбитую дверь.

Она побежала на другой край села, туда где жила бабушка Тоня, мать Павла. Дед умер давно, Оля плохо его помнила, а бабулю любила. Когда она вошла в дом, увидела Сашку. Он сидел за столом и аппетитно жевал корку хлеба, запивая молоком из гранёного стакана.

– Привет! – сказала Ольга, усаживаясь рядом и, жадно схватив кусок хлеба, стала быстро его поглощать, запивая молоком. – А бабуля где?

– В магазин ушла, – буркнул мальчишка и продолжил спокойно жевать.

Ольга выпила молоко, доела хлеб и пошла в другую комнату, где стояла большая кровать. Там она быстро сняла всю мокрую одежду, шмыгнула под цветастое одеяло, свернулась калачиком и уснула.

Тем временем Ёлкин Павел проснулся от нестерпимой боли в голове. Ощущение, что ты колокол, в который тарабанят сразу все звонари мира, разрывало на части не только мозг но и всю сущность проснувшегося. Скривив мину человека, у которого только что вырвали здоровый зуб без наркоза, он попытался втиснуться в окружающую реальность . Только одна мысль звенела в унисон главному колоколу: “Надо срочно похмелиться!”

– Клав! – рявкнул что есть мочи хозяин дома и скривился от боли ещё одного вырванного наживую здорового зуба.

– Чё, очухался? – вытирая руки о фартук, зашла в комнату хозяйка.

– Дай чего-нибудь опохмелиться, – умоляюще промямлил Павел.

– Ага, щас! А кочергой по рёбрам опохмелиться не хочешь?

– Ладно, будь человеком! Помру ведь!

– Не велика потеря! Сдох бы, изувер проклятый, может жить по людски стали бы, – Клавдия опять села на стул и заплакала.

– Клавушка, родная, – Ёлкин встал и пошатываясь подошёл ближе.– Не плачь! Я больше не буду, вот опохмелюсь и в завязку. Вот тебе крест! – он трижды перекрестился и обнял жену.

– Нет у нас ничего, ты же всё выжрал! – всхлипывая, но уже более мягким голосом, сказала Клавдия.

От его рук она таяла. Вспомнилось сразу то чувство, когда впервые он взял её, выпускницу местной школы, семнадцатилетнюю девчонку, за талию, пригласив на танец. Мурашки пробежали тогда по всему телу. Статный, красивый, высокий парень – мечта всех деревенских девчат кружит с нею в танце. Валя была вне себя от счастья. Вот и сейчас, когда руки мужа коснулись её тела, мурашки побежали до самых пяток, словно ластиком стирая с души страшные раны, которые всего пару минут назад не давали думать ни о чём, как только о мести, справедливости, разводе и поиске нового счастья с кем угодно, только не с этой мразью.

– А ты сгоняй в сельпо, купи чекушечку – здоровье поправить, – он привлёк жену к себе и крепко поцеловал в губы, потом подхватил на руки и перенёс на кровать.

“ Просите – и получите, чтобы ваша радость была полной” (Иоанна 16:24)

Чёрная форма морского пехотинца невольно притягивала внимание прохожих. Виктор Просин вышагивал по улице прекрасно понимая, что все смотрят на него. Ради таких минут он был готов терпеть дурдом службы в гвардейской бригаде на берегах далёкой, сырой и неприветливой Балтики. Как часто в ночные вахты, после очередного разноса от командира, хотелось просто пристрелить себя, чтобы закончить эту бессмысленность раз и навсегда, но воспоминания о доме, о маме и отце, сёстрах не давали этого сделать. В другие дни, когда чёрную полоску тельняшки жизни сменяла светлая полоса, Виктор представлял, как поедет в отпуск, пройдёт по родному селу, лихо заломив чёрный берет на макушку и выставив наружу кучерявую чупрыню. Он млел от чувства гордости и своего превосходства над серостью той обыденности, которая съедает его изо дня в день, всех, кто открыв рот сейчас смотрят на него с нескрываемой завистью.

Ещё пару часов и он будет дома. Мысли об этом полностью завладели бравым морпехом. Вот-вот должен подъехать автобус, который доставит его в родную Семёновку. Нетерпеливо перебрасывая небольшой чемодан из одной руки в другую, Виктор не заметил, как к нему подошли две старушки и поздоровались.

– Здравствуйте! – пытаясь вспомнить кто это, удивлённо сказал отпускник.

– Мы беседуем со всеми людьми о нашем будущем. Как вы думаете, каким оно будет?

– А шут его знает, – не понимая сути происходящего, ответил морпех.

В это время подъехал автобус. Виктор показал на него рукой, чтобы побыстрее избавиться от старушек, сказал:

– Извините, мой автобус, – и быстро пошёл к открывшейся двери.

– Возьмите этот трактат! Из него вы узнаете, что о нашем будущем сказано в Библии, – догнав Виктора, когда он поднимался в автобус, сказала одна из бабулек и сунула ему в руку маленький листок.

Просин спрятал бумажку в карман и сел на свободное место. Наконец-то последний бросок и дома! Он опять представил восторженные взгляды односельчан и чувство гордости девятым валом окатило с ног до головы. Сердце радостно запрыгало внутри от сладкого ожидания. Чтобы чем-то себя занять, молодой прапорщик достал листок, всучённый старушками и стал читать. Мысли прыгали, как туземцы вокруг костра. “Перекуют мечи на орала, и копья свои – на серпы …” – прочитал он и тут же мысль: “Представляю, как Васька Зюзин удивится, когда меня в форме увидит!…и не будут более учиться воевать”. Так и ехал, пока не уснул, разморённый припекающим через окошко солнышком.

***

Люсина Алька была главным заводилой в мальчишеских играх. Все знали, если во дворе шум и гам, значит это Алька вышла погулять. Она любой серый день могла превратить в праздник. Вот краснокожие с улюлюканьем осаждают форт бледнолицых, в другой раз стол посреди двора превращается в пиратскую шхуну и чёрный флаг с весёлым Роджером пугает проходящих мимо, крестящихся старушек, то страшные инопланетяне захватывают Землю или партизанский отряд взрывает фашистский склад боеприпасов. Эта рыжая, худенькая девчушка могла весь день гонять футбольный мяч или купаться и загорать на городском пляже. Самое удивительное, что училась она на одни пятёрки и с лёгкостью осваивала школьную программу и то, что давали сверх неё. Кроме всего прочего, Алька тренировалась в секции гиревого спорта и без видимых усилий могла поднять сто раз пудовую гирю. Никто не верил, что такая изящная девочка столь сильна, но для Люсиной не было непреодолимых препятствий, наоборот, чем сложнее была задача, тем интереснее было неуёмной выдумщице и экспериментатору.