Мила Лейт - Время удачи

Как и в любом крупном сообществе, на их университетском курсе довольно быстро сформировались определённые категории. Красивые и уверенные в себе девочки и мальчики, заметные по определению; сутулые молчаливые «ботаники»; «юмористы», незаменимые со своими шутками и затеями на вечеринках и посиделках после занятий; кто-то выделялся, эпатируя публику нестандартным внешним видом. Впрочем, среди остального контингента тоже хватало по-настоящему интересных личностей. Веру Андрей не отнес бы ни к одной из этих групп. Она не была яркой красавицей, одевалась обычно, не блистала никакими особенными талантами. Но и не заметить её, как ему тогда казалось, он всё равно не смог бы.

В обычный день уже уступающей свои права осени он шел куда-то по просторному университетскому коридору и, проходя мимо стайки студентов, обратил внимание на девушку. Та смеялась так задорно, так заразительно, а во всём её облике ощущалась такая жизнь и некая сила, что он даже замедлил шаг. Приятная, но вполне заурядная внешность – мимо тысяч таких он проходил каждый день на московских улицах и в метро; но эта девушка светилась совсем не внешней красотой.

Весь остаток дня она не выходила у него из головы. Ему хотелось узнать, над чем она так искренне хохотала, послушать истории, которые она наверняка рассказывает в компании своих друзей, просто смотреть в её сияющие глаза. Следующие несколько дней он, насколько позволяло время, бродил по корпусам университета в надежде снова встретить незнакомку. И эта её непреднамеренная недоступность только усиливала его интерес и желание.

А потом он снова увидел её через открытую дверь аудитории. Преподаватель что-то объяснял, показывая на какую-то невидимую Андрею схему, студенты слушали – кто внимательно, попутно что-то записывая, кто рассеянно. По лицу же Веры можно было подумать, что она смотрит захватывающий фильм – такая неподдельная увлечённость читалась в глазах и всей её позе. И это окончательно свело его с ума.

Первый курс так и остался в его памяти в первую очередь той любовью. Едва ли не всё свободное от занятий время он проводил с Верой. Просто гулять уже стало холодно, а на студенческую стипендию особо не развернёшься, и они, замёрзшие и румяные, заходили в какое-нибудь кафе попроще, пили чай, отрицательно качая головами на вопросительное «что-нибудь ещё?» официанта, и просто наслаждались обществом друг друга. Тогда ему казалось, что эти чувства его никогда не отпустят. Наверное, это хорошо, что влюбляясь, мы не вспоминаем о том, что любовь пройдёт. И получается этакая прекрасная концентрация в настоящем моменте, кроме которого, как известно, ничего больше и не существует.

Но всё, как это обычно и бывает, закончилось. Влюблённость всё-таки замешана на эмоциях, а они – субстанция довольно поверхностная и преходящая. Влюблённость по своей сути – весьма эгоистична, требует внимания к себе и удовлетворения своих потребностей. Многие ли в семнадцать лет умеют глубоко понимать других, идти на компромиссы, искать причины и определять следствия? К концу весны чувства у обоих стали угасать. В то время как раз началась летняя сессия – сложная, требовавшая серьёзной подготовки – и волей-неволей приоритет вновь пришлось отдать учёбе. А там подоспели и летние каникулы. Все разъехались с родителями отдыхать, и смена обстановки и новые впечатления ещё больше ослабили уже и так затрещавшие по швам отношения. К тому моменту, когда нужно было идти на занятия второкурсником, сердце Андрея вновь было свободно.

С одной стороны, ему даже нравилась эта вновь обретённая свобода. Но с другой было что-то невыразимо печальное в том, что то счастье, которое было у него прошедшей зимой, словно бы растворилось. Он недоумевал: зачем так нелепо устроен человек, что любовь сначала приходит, не спрашивая разрешения, а потом вдруг уходит – и ничем её не остановишь. Он смотрел на своих родителей, на родителей друзей – неужели их любовь длится десятилетиями? Или это уже не любовь? А может, это с ним случилась не любовь – а так, временное помутнение рассудка?

Но долго этими вопросами он тогда не задавался. Новый учебный год и студенческая жизнь снова поглотили его. А вскоре он нашёл совсем другую любовь, которая, как оказалась, была способна остаться с ним надолго – возможно, на всю жизнь.

Это тоже случилось осенью, где-то в октябре – и ничто, как принято шутить, не предвещало.

Погода стояла на удивление тёплая, сухая, и они с друзьями с удовольствием пользовались возможностью погулять или посидеть где-нибудь в сквере после учёбы. Жизнь расстилалась впереди таким же пёстрым ковром, как облетевшие листья под ногами, напитывала силами, словно из того свежего, прохладного воздуха. Говорили о будущем, но больше – о настоящем: университет, девушки, игры и развлечения; время текло легко и незаметно.

Андрей тогда как раз начал встречаться с новой подругой. Это были уже совсем не те чувства, что он испытывал к Вере; но когда ты молод и хорош собой, любовь во всех её выражениях – естественная и непременная составляющая твоей жизни. Ничего особенного в этих отношениях не было, порой его даже тяготила необходимость их поддерживать, но в целом всё было прекрасно. Да и много ли найдётся тех, у кого не случалось таких необременительных связей, в которые люди вступают, чтобы не чувствовать себя одинокими субботними вечерами или чтобы было чем себя занять в свободное время, а то и просто ради социального статуса?

И вот в один из таких субботних дней, когда у обоих не было ни дел, ни особых планов, девушка предложила поехать в уже ставший популярным «Крокус» на какую-то выставку кошек. Сам Андрей к этим животным был довольно равнодушен; собаки с их искренними проявлениями любви импонировали ему куда больше. Но делать ему было всё равно нечего, да и на подобных мероприятиях он ни разу не бывал, так что спустя пару часов молодые люди уже походили к рядам стеклянных дверей выставочного центра.

В просторном холле, где потолка, казалось, вообще не существовало, по случаю различных событий выходного дня сновало довольно много народу. Андрей с подругой принялись оглядываться по сторонам, стараясь определить в какую сторону им направиться, чтобы попасть в нужный павильон. И тут он обратил внимание на совершенно необычную, никогда ранее не виданную им публику.

Один за другим в павильон входили и направлялись в его крайнюю часть, к бегущей наверх лестнице, молодые люди и девушки. Все они были одеты в спортивные костюмы или другую простую одежду, в руках многие несли портпледы, но как же они выглядели! Идеально заглаженные, чем-то залитые и сверкающие так, что можно смотреться как в зеркало, волосы, загар на лицах, а у девушек – что это был за макияж! Такого он не видел даже на моделях в рекламе: глаза нарисованы, как произведение искусства – с множеством оттенков, с блёстками, а у кого-то даже со стразами, ресницы до бровей (тогда он не сразу сообразил, что они были накладными). И присутствовало в них что-то ещё, чего он не мог сходу определить. Что-то, что делало их всех такими красивыми, такими заметными. Только потом Андрей понял, что дело было в осанке, уникальной выправке спортсмена, которую не спутаешь ни с чем.