Лада Любимова - Новый день

– Хорошо. И запишем два варианта, когда ритм будет главным и когда мелодия ведущая. Затем сравним и выберем. Каждая секунда должна звучать хорошо в обоих случаях. Нужно поднять планку повыше.

Втроём они увлеклись материалом и не заметили, что пришёл Дейн, пока тот не заявил, как всегда, впрочем:

– Мне эта тема кажется лажовой. Лажовой и банальной.

– Тогда предложи свою, – Джеймс подумал, что имеет смысл отдать Дейну инициативу. Дейн придумал название альбома, прикинул обложку, ходил уговаривать Стилл на съёмки клипа, извёл дотошным перфекционизмом так, что они и вправду улучшили звучание. Больше инициативы, больше трудных задач, больше ответственности – меньше выкрутасов. Хочет сам всё контролировать – пожалуйста.

– Я не гитарист, а ударник.

Начинается.

– Тогда подумай над ударной партией, я исправлю свою, когда услышу рисунок ударных.

– Мне кажется эта тема вообще не в тему. Эти шумы даже музыкой нельзя назвать. Это такая музыка, на которую ничего не ложится, кроме ругательных слов. Мне хочется сделать что-то совершенно новое, а она… банальная.

– Мне она банальной не кажется. Никому она не кажется банальной кроме тебя.

– Есть два способа создания музыки: когда идёт живая эмоция – ты живёшь этим, находишься в потоке. Совсем иное дело, когда сидишь и придумываешь – музыка получается вымышленной и надуманной. Вот всё в этой теме вымышленное и надуманное.

Джеймс осознавал, что Дейн старается задеть его. Воображает из себя, не пойми кого. Тема родилась у Джеймса спонтанно. Мелодия получилась немного печальной, но сильной и гармоничной. Парни её подхватили, и играли далеко не надуманно, хотя и не гладко. Но они всё обсудили. Чего Дейн хочет?

– Слушай, тебя здесь не было. Никто ничего не надумывал и из себя не вымучивал. Тема сырая, только начали. Ни смысла, ни текста, просто выразительная мелодия, нужно прорабатывать.

У Дейна убедительно обозначилось лицо. Достала его маска презрения!

– Ладно. Забудем, – хотя забывать мелодию никто не хотел, и Джеймс сказал это, чтобы сегодня не накалять обстановку: настроение было уж очень хорошим. И добавил: – На время. Давай, что у тебя? Твои предложения?

Но у Дейна ничего не было.

Может, в этом дело? Теперь Дейн не может творить, у него нет идей. Злится. Как он сам раньше. Да. Джеймс понял, в чём проблема. Хорошо. Но идеи и материал есть у него, Алана и Ена. Есть, над чем работать, есть, что оттачивать. И это привилегия Дейна – доводить до идеала все мелочи. Джеймс соображал, как донести до Дейна, что он понял проблему, и так, чтобы не задеть его. Он помнил, каково это – остаться без вдохновения. Боишься работы. Боишься подумать о ней.

Тут Алан сказал:

– Дейн, мы ведь «за» – за совершенно новое. Но мне нравится, что получилось. Поиграем её, пока идёт дело.

Джеймс продолжил:

– Раз уж нравится, давайте поиграем, разовьём. Посмотрим, как пойдёт.

– Нет смысла развивать заранее лажовую тему, – гримаса пренебрежения с лица Дейна не сходила.

Джеймс чувствовал нарастающее напряжение. Как же не хочется переключаться с хорошего рабочего темпа на вот эти вот то́лки. Но сказал:

– Хорошо. И чем займёмся сегодня, раз эта тема исключается, и доделать песни тоже не получится?

Дейн сидел за ударной установкой, жевал жвачку, монотонно стучал ногой и тянул время. Было бы неплохо, если бы Дейн ушёл. Они бы поиграли начатую тему без Дейна. Она классная и всем нравится. Возможно, Дейн с другим настроением её примет и сделает партию ударных. Но как ему сказать, что высиживая с кислой миной, ничего не добьёшься. Сам изведёшься и других изведёшь. Джеймс всё это пережил на собственной шкуре.

– Не знаю… Давайте поиграем «Без предела», вспомним, настроимся. Нам её снимать, – опять предложил Джеймс и отвернулся к стене. Он понимал, что храня мирный тон разговора, он уже не сохраняет дружелюбный взгляд. Дейн рулит положением и манипулирует им, упорно испытывая терпение. Дейн знает, что он не хочет ссориться. Но Дейн не даёт ему работать. И, получается, стопорит всё дело. Чтобы не ругаться, нужно прогнуться под желание Дейна, и сделать так, как он хочет. А что он хочет? Лады́. Джеймс сделает, преступив через своё желание, через настрой парней, через здравый смысл.

Джеймс повернулся. Все смотрели на Дейна.

– Всё это бесполезно, – Дейн сегодня на коне упрямства и занудства.

Это точно провокация. Но к чему? Джеймс уступил Дейну во всём: отложил запись партии ударных, закрыл новую тему – лишь бы! А Дейн не успокаивался.

– Если бесполезно, то на сегодня всё, – сказал Джеймс. – Видимо, настроение у нас не рабочее, и мы уже ничего не придумаем и не запишем.

Но Дейну и этого оказалось мало:

– Я имею в виду, что бесполезно в целом. Несерьёзно.

Ен уронил голову на колени: день так хорошо начался, но их корабль вдруг сел на мель и тонет. Он потёр ладонями лицо и улыбнулся:

– Серьезность не обязательно означает приближение к истине. Это я в книжке про буддизм вычитал. Давайте сделаем что-нибудь несерьёзное и получим удовольствие.

– Я мало удовольствия получаю от того, что мы делаем, – гнул свою линию Дейн.

– Дейн, может у тебя похмелье не прошло, а? – спросил Джеймс. В его голосе чувствовалось раздражение, которое он пытался скрыть.

Ещё толику и Джеймс прекратит развозить эти сопли. Он чуял – взрыв близок. Пол вышел из звукорежиссёрской и стоял тут же, опираясь спиной о стену. Смотрел на них, как на подростков неразумных.

В студии воцарилась тяжёлая тишина. В воздухе пахло скандалом. И Джеймс не сдержался.

– Давай начистоту Дейн, – сказал он всё ещё ровным голосом, – тебе хреново, я понимаю. В этом никто не виноват, и с этим сразу ничего нельзя поделать. Никто не собирается тебя осуждать или давить на тебя. Делай, что можешь и как можешь. Хочешь – не делай пока ничего. Я всё это знаю теперь. Нам нужно договориться. Я хочу понять, чего ты хочешь. Я готов пойти…

– С чего ты взял, что мне хреново?

– С того, что ты ничего не предлагаешь и ничего не поддерживаешь. Тебе всё не нравится, ты всем недоволен, и это уже вышло за границы твоих высоких амбиций качества, а превратилось в… – Джеймс подбирал слово: – в каприз.

– То есть мне хреново и я капризничаю?

– Судя по всему, тебе стрёмно, и ты застрял и не знаешь, что хочешь, или знаешь, но не говоришь. А я не знаю, с какой стороны сделать заход. Но так дальше дело не пойдёт.

– А как пойдёт?

– Я же сказал: скажи, что ты хочешь. Не знаешь, что хочешь, расслабься. Ты не напрягайся вот так. Торчи себе…

– Кто бы говорил…

Он специально. А может, вовсе ему не хреново. Может, догадка ошибочна!

– Что мне совершенно ясно, так это то, что делаешь всё возможное, лишь бы меня достать. Я не хочу впрягаться в этот отстой.