Елена Васильева - Гомер и Ева

Бюст снова зашевелился, спрыгнул с постамента и, покачиваясь, поковылял к Картеру. Скульптор взобрался на табуретку с ногами, боясь коснуться подсыхающей уже глины.

– Ты можешь стать лишь великим компилятором, но не Создателем, – бюст почти касался глиняными, еще немного мокрыми, усами лица Картера.

Шли дни. Картер намеревался дать бой унынию и искал для этого людное место. Ева же была уверена, что тоску по кому-то можно вытеснить только сравнимо сильной зависимостью. Они нашли компромисс в зале «Арбуза», культовом заведении города. Считалось, что бы в «Арбузе» ни кричали со сцены, все было оправдано, все несло в себе определенный культурный код. Уж если здесь не станет веселее и осмысленнее, то где тогда?

Ева присела за стойку в углу. Моцарт не писал уже два месяца. Прежде казалось, что без него она не проживет и двух дней, а пошел уже пятьдесят восьмой.

– Скучаешь?

Ева пожала плечами: вообще-то, она думала, что умирает.

– Ладно, скучаю! – согласилась она, перекрикивая музыку.

– И не пьешь, – заметил Картер.

– Да, но я и не сплю уже несколько суток. Этого достаточно.

Он поставил перед ней бокал с синеватой жидкостью.

– Может, все-таки? – предложил Картер.

– Нельзя мешать бессонницу с алкоголем, – настаивала Ева, но и Картер настаивал, а кто-то еще раньше настаивал и эту самую синеватую жидкость – на каких-то отвратительно пряных травах. На вкус она оказалось сладковатой и вязкой.

Ева хотела было поставить бокал на место, но рука прошла сквозь барную стойку, а следом за баром исчезло и кресло, и бармен, и люстры-ведра. Ева и Картер парили теперь в воздухе: она – с пустым бокалом в руке, он – без.

Несколько метеоритов неслись вдалеке. Под ними была земля, а над ними – космос и черные дыры. И голос Картера Ева слышала у себя в голове, потому что в межзвездном пространстве – вакуум, а звук в вакууме не распространяется вовсе: кричи – и никто тебя не услышит, поэтому Картер не говорил, а просто очень громко думал.

Ева присмотрелась и увидела, что вокруг него кружится белая планета.

– Это – О., – Картер представил Еве планету. – Люди думают, что О. – мой спутник, а на самом деле она – Вселенная.

– Ты раньше ее не показывал.

– Мы уже давно видимся только в космосе.

– Как это? – не поняла Ева.

И тогда Картер рассказал, что в самой маленькой своей точке Вселенная расширяется в самую большую, и потому Вселенная бесконечна. Так и О. – в своей самой маленькой точке, песчинке или кратере расширяется в планету, а та – в галактику, а та – в целую вселенную. И значит, прикасаясь к песчинке на белой планете, Картер касался бесконечности.

– Раньше я лепил в своей мастерской О., а потом начал переживать, что теряю время на нее, когда могу вылепить Моцарта и, возможно, тем однажды прославиться.

– А ты сразу понял, что О. – Вселенная? – спросила Ева, внимательно глядя, как планета совершает еще один оборот вокруг Картера.

– Я вспомнил ее, – сказал Картер. – Вселенную нельзя не заметить. Космос полон планет, комет, звезд, иногда в нем встречаются черные дыры, все это объединяется в галактики, а миллиард галактик – во вселенную. Иногда мы встречаем галактику или даже комету и думаем, что это и есть вселенная, мы цепляемся за комету и летим вместе с ней в пустоте, и нас обдувает отсутствием ветра, потому что в космосе нет ветра. Но когда ты встречаешь настоящую Вселенную, ты сразу узнаешь ее, потому что в ней сразу все – и галактики, и кометы, и весь вакуум межзвездного пространства.

Картер поднял руку, и О. прекратила вращаться, застыла. Он поднимался все выше, наслаждаясь тем, как отсутствие ветра обдувает его лицо, и белый спутник расширился до галактики, а та – до звездного скопления, и через него Картер вышел во Вселенную, и Ева больше не видела его. Она осталась в космическом вакууме совсем одна.

Ева сделала неловкое движение руками и поплыла. Межзвездное пространство сочилось между пальцами – это была почти осязаемая вязкая пустота.

«Вокруг ни души, а мне совсем не страшно», – думала Ева и жалела, что ничего не знает о том месте, где находится. В школе их учили географии материков и океанов, а географии космоса не учили, и теперь Еве вслепую приходилось грести из точки А в точку A’. Мимо Евы проскакал грациозный космический конь – бесшумный и мерцающий бледным белым светом. «Он как Луна – светится не сам по себе, а отражает сияние большущей звезды», – поняла Ева.

– Я тоже была когда-то Луной, – сказала коню она. – Когда Моцарт был рядом, люди говорили, я свечусь, а потом он исчез, и я погасла, – конь фыркнул – ему было не интересно. – А почему ты живешь в темноте, в вакууме? Хотя в вакууме ведь никто не живет, и значит, ты – нежить.

– Быть свободным романтичнее, чем жить, – ответил светящийся конь и провалился.

«Как сквозь землю», – подумала было Ева, но после вспомнила, что понятия не имеет, где земля. Она еще раз взмахнула руками и поплыла вперед – кролем, иногда переворачиваясь на спину и представляя, что космические волны плещутся вокруг и журчат, словно во время космического прилива. В космосе было тепло и уютно, небытие принимало ее, укачивая на своих едва ощутимых волнах, и избавляло от желаний.

«Интересно, – подумала Ева так, чтобы Вселенная слышала ее, – почему Земля висит в невесомости и не падает вниз?»

«Земля не висит – она вращается вокруг Солнца», – ответили ей.

«Но тогда висит Солнце. Мне теперь очень страшно возвращаться на Землю, потому что мне кажется, в любую секунду она может сорваться и провалиться в пустоту вместе с Солнцем», – Ева с комфортом расположилась на одной из космических волн и теперь плыла вперед, чувствуя, как расслабляются пальцы рук, все это время судорожно сжимавшие бокал с вязкой синей жижей. Бокал выскользнул из рук Евы и теперь плыл рядом – ему тоже больше не нужна была точка опоры; в космосе и он, и Ева, и стакан были совершенно самодостаточны.

«Солнце не висит в пустоте, оно движется вокруг центра Галактики со скоростью двести пятьдесят тысяч километров в час», – ответили ей.

«Ничего себе! Выходит, и люди летят вокруг центра Галактики и не замечают этого?» – воскликнула Ева.

«Не замечают», – согласились с ней.

«Что в ”Арбузе“ новый бармен – замечают, что Змея переизбрали на третий срок – тоже, что Гомер больше не носит запонок – замечают, а что летят со скоростью двести пятьдесят тысяч километров в час – нет?» – возмутилась Ева.

«Но ведь и ты не замечала», – упрекнули ее.

«А что произойдет, если я буду лететь и столкнусь со стаей птиц в космосе?»

«Ничего», – ответили ей.

«А если я буду лететь на самолете?» – уточнила Ева.

«Самолет может разбиться, – ответили ей. – Чем быстрее ты будешь двигаться навстречу птицам, с тем большей вероятностью погибнешь».