Ольга Удачи - Что с тобой не так?

Я не выспался. Это было совершенно закономерно. Меня спасло только отсутствие алкоголя в крови. Поэтому я был в общем-то бодр, насколько это может себе позволить человек, пребывавший в морфеевском царстве каких-нибудь три часа. Я прочитал примерно одну десятую часть блокнота. Это были рассуждения о природе агрессии человека в довольно, стоит отметить, циничной манере и местами с непонятным восторгом. Читалось легко, я не страдал. Надо полагать, что писал он это на вдохновении, на едином порыве. Во-первых, мысль шла ровно. Когда работаешь и развиваешь одну мысль продолжительное время, черновик похож на рваную цепочку. Чем больше погружаешься, тем больше новых фактов открываешь, и взгляд на объект изучения становится широким, как бы с разных сторон. Здесь такого не наблюдалось. А, во-вторых, всё было написано одними чернилами. Возможно, у автора для этих записей была выделена специальная ручка, но бардак в письменных принадлежностях в верхнем ящике стола говорил об обратном.

«Агрессия как вид страсти. Ведь страстями мы утоляем свои экзистенциальные потребности. Миром правят не инстинкты, а две страсти – любовь и деструктивность (с) Фромм. Поэтому в сексуальной страсти, если она достаточна сильна, присутствует лайтовая агрессивность. Прижать, придушить, вцепиться в волосы, расцарапать спину. Любовь и деструктивность – две крайности, которые, достигнув своего пика, переходят в свою противоположность»

Сексуального подтекста вообще было достаточно много. Это добавляло остроты. Мне нравилось. В конце концов, стремление к сексу входит в тройку основных функций мозга, наряду с иерархическим подчинением и инстинктом самосохранения. Да, об этом я тоже узнал несколько часов назад. Ещё мне понравилось рассуждение о том, что мы чужаки на этой планете. Что только человек так глуп, что может какую-то любовь возносить настолько, что готов даже в петлю залезть. Ну дурость же несусветная. Как наш мозг обманул врождённые инстинкты самосохранения? Непонятно.

***

После подробного отчёта о состоянии Анжелы на обеде в комнате отдыха я пристал к Кристине. Анжела, к слову, сегодня не вышла. И это меня радовало. По-человечески, что она восстанавливается, а по-эгоистически мне было спокойнее, ведь внутри я всё равно чувствовал неловкость от своего вчерашнего поступка.

–Как ты думаешь, почему страсти становятся важнее жизни? – серьёзно спрашивал я.

–Не знаю, – смеясь, отвечала Кристина, – может, с мозгом что-нибудь случилось?

–Что? – не успокаивался я.

–То! – отбрыкивалась девушка. – Будешь много знать, и у тебя сломается.

–Чёрта с два.

–С три. Отстань, а.

–Кристина, – я был весьма настойчив, – ты когда-нибудь хотела покончить с собой из-за любви?

–Что? Нет. Хотя, постой.

Она закатила глаза и взмахнула веером ресниц.

–То ли в десятом, то ли в одиннадцатом классе я была влюблена в мальчика из параллели. Он был загадочным, неплохо учился, играл на гитаре. Моя подруга меня сдала, а он сочинил песенку про несчастную Золушку, которая влюбилась в принца, и спел её на школьном концерте. Мне кажется, я готова была тогда выпрыгнуть из окна. Актовый зал был на втором этаже, поэтому прыгать пришлось бы вниз головой.

–А что было в той песне, ты помнишь слова?

–Нет, конечно, это было сто лет назад, – отмахнулась Крис.

–Не ври! Пара рифмованных строчек точно до сих пор крутятся в твоей голове.

–Отстань, ничего не помню.

–Как там было? О-о-о… у дурнушки дурной вкус, как запала на меня?

–Заткнись, заткнись, – закрыла лицо руками, её плечи вздрагивали от сдерживаемого хохота.

–На меня, на меня, в мире лучшего коня!

–Коня? Ты серьёзно? – сдерживать смех она больше не могла.

–Не старайся для меня, я люблю только себя-я-я.

–Ладно! Только заткнись. Там было что-то вроде «Я не умею нежным быть, и не проси меня любить». Бла-бла.. Что-то там про одиночество мой крест.

–А Иисус Христос воскрес!

–Ты дебил, – констатировала Кристина, – не поминай всуе.

–Зато меня поминать всуе можно.

–Богохульник, – вздохнула девушка.

–Все влюбляются в придурков, – я погладил её по плечу, – это как ветрянкой переболеть. Чем старше, тем сложнее.

–Может, тебе профиль сменить и пойти в психологи?

–Хорошо, что ты всё-таки решила тогда не прыгать.

–Я только сделала новую стрижку. Хотела с ней хотя бы пару дней походить.

***

День тянулся. Работа не делалась. Кофе не помогало. Когда до конца рабочего дня остался час, и новых задач не предвиделось, я достал из сумки блокнот. Да, я взял его с собой.

«Сознание делает человека аномальным явлением природы (с) Фромм. Мы обычные животные, которые по стечению обстоятельств оказались способны осознавать свою жизнь. Её конечность, отсутствие в ней какого-либо смысла. Мы понимаем законы, по которым приходится жить, но ничего, совершенно ничего не можем с этим поделать. Мы не согласны и бессильны. Возможно, именно поэтому все мировые религии стремились научить нас смирению. Ведь только для человека его существование является проблемой»

Входящий вызов, сопровождаемый громким настойчивым треньканьем, заставил меня вздрогнуть. Звонила Вера.

–Привет, какие планы на вечер?

Её голос был бодрым, ожидающим интересных предложений. У меня было одно предложение – оставить меня одного на два-три дня. Разумеется, вслух я произнести это не осмелился.

–Да какие планы, работой завалили, буду до ночи разгребать.

–Понятно, – разочаровано протянула Вера.

–Извини, сладкая, сегодня никак. Если вдруг освобожусь раньше, дам знать.

–Хорошо. Люблю тебя.

–И я.

Ну вот, кажется, домой я сегодня отправлюсь не раньше десяти. Врать и палиться не было моим коньком. Если решил врать, делай это нормально. Не нужно унижать людей глупой ложью. На самом деле я не сильно расстроился. В кабинете атмосфера, особенно когда весь офис опустеет, что надо. В дверь поскреблись, на пороге появилась Кристина.

–Ты домой едешь? Подбросишь?

–Нет, Крис, извини. Я сегодня здесь допоздна.

–Почему? – удивлённо подняла брови девушка.

–Хочу побыть один.

–Странный ты, – пожала плечами Кристина, – ну давай, хорошего вечера.

–И тебе, – улыбнулся я.

Когда за ней закрылась дверь, я перевёл телефон в авиарежим, слегка приоткрыл окно, потянулся и поудобнее устроился в кресле. Пару страниц, которые также были посвящены нам, нашей непростой природе, сознанию и бессмысленности, я прочитал довольно быстро. Последнее предложение гласило «Мы трахаемся, убиваем, долбим наркоту в безумных попытках заткнуть голос разума. И все эти попытки обречены».

Оптимистичненько, конечно. На этом, видимо, вдохновение покинуло обладателя. Или ручка закончилась. После отступления в полстраницы новый текст был написан уже другой пастой. И сверху значились цифры, больше всего напоминающие даты. Моё сердце упало. Неужели это всё-таки обыкновенный дневник. Разочарованный, я приступил к чтению, решив, что если там будет что-то личное, я просто верну его Анжеле или выброшу. Копаться в чужом грязном белье мне хотелось меньше всего.