Светлана Ангарская - Просветленные

– Ну и чему радуемся? – мрачно поинтересовался Димов, натягивая на тело одеяло.

– Я Лера, хозяйка, – тактично напомнила девушка, – а радуюсь тому, что мы теперь всегда будем вместе.

– Уж и всегда? – усомнился режиссер, затягиваясь сигаретой. – Скоро как-то. А парень ведь я ненадежный, однолюб, поэтому меня все бросают.

– А я не брошу: ты мне нравишься, потому что ты импульсивный и интересный, – ответила Валерия.

– Еще как бросишь – вот буду неделями ничего не видеть, кроме работы, ночевать в студиях, забывать про тебя, бредить по ночам своими героями. Тебе, такой красивой и гордой, все это быстро надоест, – мстительно предупредил Димов. – Знаю я вас, женщин.

– Ничего, сегодня бредил только мной, так теперь и впредь будет, – самоуверенно заявила Лера. – А вчера так прицепился, что Феликс никак не мог тебя увезти домой. Дебоширил тут, столько всего разбил. Решили тебя оставить ночевать.

– Да что ты! – испугался Димов. – А Феликс-то куда смотрел? Что, тоже сильно напился? – виновато спросил Димов. – Это со мной, конечно, бывает. Вот видишь, какой я нехороший. Наверное, еще и приставал?

– Напротив, очень хороший и стеснительный. Я сама тебя соблазнила, говорю же, ты мне интересен.

– Что есть, то есть. Я действительно интересный, даже очень, поверь, – сменил тон Димов. – Только, Лерочка, честно предупреждаю, даже такая красавица и умница, как ты, надолго меня не удержит, ну год, от силы два, а там уж извини… Уж такой я, видать, бракованный.

– А хоть два года, да мои. В такой компании не соскучусь, – отчаянно заявила Валерия.

– Ну смотри, тебе жить, – уже нежно обнимая новую подругу, согласился Димов, вполне довольный таким оборотом дела.

Значит, Господь все-таки послал ему музу, сжалился наконец, решил он про себя. Спасибо Ему за это, конечно, только хлопотно как-то, холостяку проще. Однако с пьянкой надо завязывать – до чего дошло, уже и женщину, с которой был, не помнит, какая она, кто ее знает. Хотя, наверное, приставал-то по пьянке точно. Что было, то было.

Угощая его завтраком, Лера радовалась тому, что слукавила. Как быстро все и сбылось! Вот он, тут, с ней рядом, такой импозантный, интересный, умный. И такой желанный, давно его заметила и влюбилась. А вся нежность у них еще впереди, зачем ему знать, что ничего у них пока не было. Пьяный, он проспал всю ночь один, а под утро она его разыграла. Так даже интереснее. И потом, в любви, как на войне, все приемы хороши. Как жаль, что прямо с утра вчера назначила монтаж интервью писателя и надо ехать в студию, откладывать нельзя, уже завтра эфир. А как хочется побыть вместе! Ну ладно, все еще впереди. И, быстро собравшись, она уехала, оставив его приходить в себя.

Димов пошел в ванную, но бритвы не было, и он просто поплескался в воде, приняв душ. «Ничего хоромы, подходящие», – одобрительно подумал он, разглядывая кучу всяких баночек-скляночек, флаконов с душистыми средствами.

– Вот люди, и все-то у них учтено, и как с этим всем управляться, знают! Истинная женщина! – восхитился он.

Зазвонил мобильный, это оказался Феликс, спрашивал, можно ли зайти, он был у подъезда.

– Заходи, раз уж такой вежливый, один я здесь, – разрешил Димов и подумал: «Деликатный, черт, хотя правильно, мало ли что тут у нас получилось…» – И как же ты меня здесь одного оставил?! – набросился он на вошедшего друга. – Ну что за глупости?

– Постой, так ты же сам остался, – удивился Феликс.

– Ага, и в такой вот альков сам залез, – кивая на роскошную постель, усомнился Димов.

– А то нет? – кивнул второй.

– Да ладно из меня дурака-то делать, – махнул рукой режиссер, – уж Лерка пусть, такие они теперь, бабы, а тебе зачем? Чего ей подыгрываешь?

– Ну не хочешь, пойдем домой, – предложил Феликс.

– Да неудобно как-то, мы вроде обо всем и договорились, – засомневался Димов. – Пускай. Как ты говоришь, муза тоже нужна, на улице такие не валяются.

– А то, – поддержал его верный приятель. – Давай лучше здоровье поправим да в студию поедем. Неужели не понимаешь – повезло тебе, – хозяйничая на кухне, рассуждал второй. – Какая женщина, мне б такую!..

– Чего ж теряешься? – продолжал сомневаться Димов.

– Мне бы свой семейный узел развязать. Совсем под горло затянуло. Катька болеет часто, наверное, гланды вырезать придется. Да аллергия у нее. Сможет ли перенести операцию? А Ирка второго собралась рожать, – сообщил он про жену.

– Ну и плодовитый ты, – удивился Димов, – стараешься, видать!

– Да нет, само собой получается. Позавтракаем? – спросил Феликс, открывая холодильник. – Тут остатки вчерашнего застолья.

– Мне бы кофе с коньячком, голова болит, – пожаловался Димов.

– Еще бы, столько выпили вчера… Ладно, сейчас сварю.

И, ловко подхватив кофейник, забросил туда уже измельченные зерна, залив их сырой водой. Через минуту благодаря его стараниям вкусно запахло арабикой.

– Мой рецепт, угощайся, – поставил он чашечку перед Димовым.

– И все-то ты здесь знаешь, – подозрительно заметил Димов.

– Ага, братец ее Женька – корешок мой старый, одноклассник, – наливая в рюмку коньяк, рассказывал Феликс. – А в Лерку мы все влюблены были. Да только в юности все это и осталось. Так что не сомневайся, чист я здесь абсолютно.

– Ну смотри, – миролюбиво согласился Димов. – Девка-то она интересная, что называется, огненная.

«Пускай, будь что будет», – решил он.

– Но если соврал – убью, – предупредил он приятеля.

– Прямо барышня кисейная! Тебя что, под венец прямо сейчас ведут? Будет время еще, разберешься. Все лучше, чем с этим молодняком возиться, – вчера вон от тебя отцепить их не могли. Целая стая набросилась. Так ведь это все ради ролей, – предупредительно заметил Феликс.

– Завидуешь, однако? Что, я сам-то уж ничего и не стою? – обиделся Димов.

– Да стоишь, поэтому Лерка всех и разогнала, а тебя оставила, давно ты ей нравишься, вот и просила тебя притащить, где ей еще познакомиться – ты ведь на тусовки не ходишь.

– Когда мне? Работать надо, – согласился Димов. – Поехали в студию, хочу над Дельфами еще помудрить, кое-что там надо доделать.

– Ну тогда по коням, – скомандовал Феликс, усаживаясь в машину.

– Поехали, – вконец успокоился Димов, мечтая уже о новой встрече с рыжей подружкой.

Валерия остановила машину около Останкинского пруда, решив немного пройтись. Здесь господствовала весна. Ярко светило апрельское солнце, в зеркальной глади воды отражались ветки деревьев с набухшими почками. Собиралась гроза, и дерзкий весенний ветерок совсем растрепал ее яркую шевелюру. Но это ничуть не тревожило. Сегодня все краски и ноты дня были мажорными. Она давно уже не испытывала такого душевного подъема. Весь мир был ею любим и должен быть с нею в согласии.