Ирина Июльская - Нинель, или Роль зонтика в судьбе

Некоторые девушки находят его симпатичным и даже красивым. Он высок, гибок и строен. Волосы светло-русые, серые глаза, черты лица правильные, зубы ровные и белые. Сам он не любитель крутиться перед зеркалом, но очень аккуратен и опрятен, так приучили родители, особенно мама. Вот она была в молодости настоящей красавицей, да и отец ей под стать. О своей внешности Матвей думал мало, но даже Лиза сегодня обронила, что он симпатичный: – Было приятно. А она такая нежная, а эти ее завитки на затылке… От дождя у нее волосы закручиваются в золотистые локоны. Так и тянуло их потрогать, но он не посмел. А когда они прижавшись сидели под куском целлофана, пережидая дождь, ему так хотелось обнять ее за худенькие плечики. Ни грамма косметики на бледном тонком лице, не то, что девушки из их института, раскрашенные и разнаряженные, как куклы. Хорошо, что он на бюджетный успел поступить, квоты так резко сократили. Все годы учебы он был лучшим по успеваемости в группе на их курсе. Скоро защитит диплом… быстрее бы найти работу и забрать Лизу с этого рынка, а немного подзаработав и жениться на ней. От этих мыслей у него екнуло в паху… Созрел парень для взрослой жизни, осталось за главным, научиться добывать себе и будущей жене на жизнь. Как получит диплом, сразу работать. Мать отцу работу ищет, может и ему что-то подберет. —

А Лиза, придя с работы, пребывала в не менее счастливом расположении духа. Она летала: – Матвей, такой умный, воспитанный, красивый был весь день с ней: помогал, поднимал тяжести, приносил из палатки мороженое, которое они, смеясь ели… —

Она с трудом уговорила его не провожать ее до дома, это другой конец Москвы, Бескудниково. Он так много знает, столько книг перечитал, а она… Стыдно сказать, она и 9 классов с трудом закончила. Соседка устроила в магазин неподалеку от дома, но он закрылся, так она и попала на Черкизон с другими девчонками из их магазина. Сначала в палатке продавала пирожки и чай-кофе, дела шли хорошо, но хозяин сменил ее на более сговорчивую девушку, которая в благодарность, что он взял ее на работу, быстро сблизилась с ним. По сарафанному радио нашла работу продавца здесь же на Черкизоне. Поначалу смущало, что хозяин в ее присутствии говорит с соплеменниками на непонятном для нее языке, но его это совсем не интересовало. Она для него никто и что она думает, его мало заботило. Главное – выручка, за которой хозяин являлся сам или присылал своего родственника Азиза, парня лет двадцати пяти, которому на вид и тридцать пять можно дать. От его пристального взгляда у Лизы все сжималось внутри. Она заранее пересчитывала выручку и перехватывала тугую пачку купюр резинкой, чтобы Азиз побыстрее ушел, но он всегда старался задержаться около нее и находил для этого разные поводы: то не там товар находится, то не весь выложен на прилавок. Лиза молча и беспрекословно все исправляла, но для придирок Азиз всегда что-то выискивал. Вот и сегодня хозяин за выручкой прислал Азиза, а тот, увидев, что она не одна за прилавком, грубо прикрикнул на нее:

– Ты чего, уже парней приводишь? У нас товар! Смотри, сопрет чего, будешь рассчитываться сама! —

Она соврала:

– Это мой брат. —

Матвей даже и сообразить не успел. Азиз немного успокоился, но Лиза поняла, что ненадолго. Надо как-то вежливо сказать Матвею, чтобы он был поосторожней и не приходил к ней часто на работу.

Соседка, продавец Таня успела заметить и шепнуть:

– Смотри, не буди в Азизе зверя. Он ревнует тебя. —

Она лишь тихо ответила:

– Какое он имеет право? —

Таня усмехнулась:

– О каких правах ты говоришь, девочка! Это Черкизон! Здесь свои законы и кто не соблюдает их, будет строго наказан. Хорошо, что ты придумала про брата, но этого хватит ненадолго. – и Таня многозначительно замолчала.

Дома, разогревая ужин, Лиза постаралась отогнать от себя мысли об Азизе, уж лучше думать о Матвее. Он дал ей свой домашний номер телефона, где на бумажке его рукой написано:

– Матвей Звонарев —

Лизе так захотелось позвонить ему прямо сейчас, но она не посмела:

– Пусть первый позвонит. – решила она и сев за стол начала ужинать. Мама приготовила макароны по-флотски, она любит это незатейливое эконом-блюдо. Родителей нет еще дома, но скоро должны прийти с завода, где оба всю жизнь отработали. Сейчас там перестали выдавать зарплату, хорошо, что у нее процент от выручки и она возвращается со смены с деньгами, на которые они и живут всей семьей. Она по дороге домой всегда заходит в магазин и покупает продукты. Вот и сегодня купила хлеб, молоко, крупу, консервы. Матвей сказал, что как только получит диплом, сразу устроится на работу и заберет ее с рынка. Странный… они так мало знакомы, а он уже думает о ней… и как сказать ему, что она сейчас главный кормилец семьи, своих сорокалетних родителей, которые по многолетней привычке утром встают и идут на завод, хоть там и не платят зарплату. И вздохнув, Лиза принялась доедать макароны.

Нинель, взяв ручку, отметила на календаре дату, когда она позвонит Данилову – 16 июня. Это дата его дня рождения, юбилей сорок пять лет! Хороший повод, чтобы объявиться через столько лет.., а вдруг он куда-нибудь пригласит? Надо себя подготовить к этому. Выглядит она сейчас весьма неплохо, а GUCCI в ее шкафу, просто требует выхода в свет и будоражит кровь ничуть не меньше самого крутого афродизиака… Нинель сладко поежилась. Конечно, с ее реализмом в мозгу и жизненным опытом за плечами она прекрасно понимала, что эта юбилейная дата у г-на Данилова расписана, как по нотам и он не будет, что-то менять и перестраивать под нее. А быть статисткой средь шумного бала ей совсем не хотелось, поэтому и решила позвонить накануне – 15 июня. Оптимальный вариант. А если Нинель что решила, то будьте уверены, она так и поступит. Хорошо, что ждать осталось недолго, всего-то два дня! —

И вот настал этот день, 15 июня. Но телефон у нее домашний, а на дворе 1992 год! Мобильных нет еще и в помине. Не звонить же в 7 утра! Нинель представила, как она позвонит с утра пораньше Данилову домой, разбудит его… и это через двадцать лет! А, что если он спит в обнимку с молодой красоткой? Тогда своим идиотским утренним звонком она загубит все дело. Надо звонить вечером, это очевидно. Можно, накрайняк, днем набрать. И Нинель, закрыв глаза, погрузилась в грезы мечтаний. Она будила в себе былые воспоминания о встречах с Даниловым тогда, двадцать лет назад, на их даче в Малаховке и в квартире папы. Они были молоды и отчаянно влюблены, как казалось Нинель. Данилов был свободен, а она замужем за Звонаревым и уже родила Матвея, которому было года полтора-два. Он тогда был влюблен в нее, даже уговаривал развестись со Звонаревым, но она не хотела ничего менять в своей жизни и, конечно, не предполагала, что их роман так неожиданно прервется длительной командировкой Данилова в Африку с его скоропалительной женитьбой на Алевтине, девушке, возникшей ниоткуда и так вовремя подвернувшейся Валерию. Она не пошла на их свадьбу, прикинувшись больной. Это было бы слишком даже для нее – кричать им: «Горько!», да и Толик тоже не хотел идти. Они пришли лишь на проводы, совсем ненадолго заскочили к ним на Вернадского, где в их небольшую родительскую двушку набилось прилично народу. Она помнит, как в тесном коридоре Данилов незаметно подошел к ней, слегка приобнял и успел шепнуть: