Любовь Сушко - Заветы Велеса. Славянские мифы и сказания

Она улыбнулась только, потому что уже увидела Стрибога, который порхал, как огромная птица, и на лес любовался. Но и он не мог знать, что полетят листья, зеленые-то крепко на ветках держались, а эти от краски тяжелыми и не такими крепкими оказались. Когда спустился он на землю, то и там золотистые листья уже вокруг были.

– Красота-то какая!!! – радостно воскликнул он.

А листья все кружились и падали, и снова к небесам взлетали.

Так первая осень на земле и наступила. А потом, в это время каждый раз, чтобы полюбоваться на золотистый лес, спускались боги, да и разрисовывали его в разные цвета. И радовались тому, что у них получалось, а потом звали Стрибога, чтобы он листопад для них устроил. И хотя после пляски его деревья стояли голыми, и уже не было такой красоты, как прежде, но не очень огорчались духи, ведь им скоро в Пекло надо было уходить на всю зиму. А перед этим такой славный праздник никому не помешает

Так черти и узнали, что они тогда прозевали, и как в мир этот осень в первый раз и пришла.

Только откуда кот мог эту историю знать, ведь его тогда еще и не было здесь. Но они его ни о чем не стали спрашивать. А кот потом былину сочинил, и распевал ее, и очень красивая, как и сама осень, былина появилась у Баюна

Чародей явился в час урочный,

Черный плащ в порывах ветра стыл.

Кисть он взял, и стало днем, как ночью.

В ярости он краски разводил.

Стали листья там еще темнее.

– Золота хотели? Получай.

В страхе мир смотрел на чародея,

Как он лес и землю отмечал.

И Даждьбог пробиться не желая,

Сквозь туман и тьму уплыл куда-то.

И природа, словно не живая,

Все ждала за страсть свою расплаты.

И тогда в ладье своей явилась,

Ирий оставляя снова, Дева,

Перед ним в экстазе закружилась,

И о чем-то ласково запела.

Отпуская кисть, смотрел устало,

И поверить он не смел, и видел,

Как от танца солнце заблистало

И огонь лежал на черных листьях.

И они отчаянно сверкали.

Черноте еще сопротивлялись.

– Осень, милый, места нет печали,

Лада и богини улыбались.

Подхватили снова Чернобога,

Унесли, смеясь его куда-то,

И очнулась мертвая природа,

И была душа тогда крылата,

Только где-то все еще темнели

Черные полотна с высоты.

Там, где золотились и алели

Нового художника черты.

Так и было в призрачную осень,

Каждый оставлял свой штрих во мгле

Живописцы, яростные очень

Все стремились к вянущей земле.

И в сиянье тихо угасали

Страсти лета, но в пылу опять

Светлые богини танцевали

Чтобы грусть и темноту унять.

Когда богиня страсти и любви,

В его объятья с неба отпускалась,

То радуга, горевшая вдали,

Цветами страсти их переливалась.

Ярился муж, обманутый в ночи,

И молнии метал в леса густые,

Но страсти не унять и высоты,

И вот они в порыве том забыли,

О том, что тайны вечные хранит

Переливаясь разными цветами

Там Лады пояс, и опять горит,

В слепой ночи ее звезда над нами.

Звезды в небе сияли в ту лунную ночь, когда Перун бросился к своей вечной возлюбленной Ладе.

И не нашел ее в чертогах. Она же только что говорила с Мокашью. Сурова в тот миг была богиня судьбы.

– Он любит тебя, да и как тебя не любить. И Арес любил Афродиту, у них там война с любовью всегда рядом шли, но у нас совсем другой мир, и подумай хорошо, прежде чем в объятьях Перуна оказаться. Стоит ли страстью вашей множить не только любовь, но и вражду. Тебе ли не знать каков он.

– А если я откажу ему, что будет? – вопрошала ее Лада.

Слова богини судьбы и для нее были решающими.

– Ничего хорошего, – согласилась она, только хуже не будет, чем тогда, когда ты согласишься быть с ним.

Это и стало той последней каплей, переполнившей чашу Сварога, когда они смотрели на воду в ней, и только после этого принимали решение.

Решение было и на этот раз принято.

И прежде с тоской и горестью взирала Лада на Велеса – вечного возлюбленного всех богинь. Когда-то в ярости его не просто сбросил Перун на землю, но заставил весь день в медвежьей шкуре ходить. И только ночь, когда не могли красоты его видеть женщины на земле, и богини на небесах, только тогда и позволял он ему до рассвета от шкуры той избавляться.

Знала о том чародействе Лада, как не знать. Но когда Мокашь позволила ей быть с ним, или, если не позволила, то и не противилась, тогда и закружилась от восторга Лада, что-то сказала Лелю, развязала свой разноцветный пояс и на небеса его закинула. И быстро, стремительно сбежала в лес заповедный по этой радуге, где и обитал красавец -медведь уже успевший человеческий облик принять. Он готовился отправиться к хороводу, чтобы на молодежь полюбоваться, но задержался, когда радугу в небесах узрел, только смотрел на нее и поверить не мог, что это она, наконец, решилась к нему на землю ступить.

А серебристый плащ Лады уже мелькал между деревьями, и, сбросив его на ходу, она бросилась в его объятья, плакала и смеялась, и говорила обо всем сразу. А он только молча вытирал ее слезу на щеках, и любовался ею.

Какие тут слова. Да ради такой ночи он готов был и шкуру и все остальные наказания терпеть, никогда не понять воинственному сопернику его, что такое страсть, пусть и на земле, и в заповедном лесу.

Но он даже и не понял- этот грозный Перун, когда на землю его бросал, что только здесь он и сможет почувствовать и насладиться ею в полной мере.

На небесах, среди туманов и великолепия ничего такого не пережить.

А она уже горела от нетерпения, и все дальше его увлекала. И тела были обнажены, и объятий никакая сила не разорвет.

В тот момент и прошмыгнула где-то рядом первая молния Перуна. Осветила ее прекрасное тело в миг соединения, так, что Велес замер от восторга, да и пропала. И только по тому, как визжали девицы с одной стороны леса, а черти выскакивали из своих омутов с другой, и понятно было тем, кто ничего не видел и не слышал, что шуму Перун натворил немало.

Беспечны и веселы были они, и разноцветный пояс ее сверкал на звездном небе. Какая беспечность. Но когда и о чем влюбленные задумывались?

№№№№№№

Какая беспечность, подумал в тот миг бог влюбленных Лель, когда увидел тот пояс, и молнии, в беспорядке метавшиеся. Сначала он сорвал и спрятал пояс, а потом и к Перуну направился.

– Сварог отдыхает, смотри, новые молнии не скоро получишь, а что ты без них делать станешь, как чертей и людей пугать будешь.

И хотя Лель разозлил его еще больше, но он здраво рассуждал, потому и остановился Перун. Сначала думал он, что у него в глазах потемнело, а потом понял, что это просто радуга на небесах пропала, пока этот хитрый тип заговаривал ему зубы, ее стащил кто-то.

Сначала он решил, что это Лада вернулась, но чертоги ее были по-прежнему пусты. Тогда стал он ее на земле искать, ведь плащ ее светился во тьме, но там столько костров полыхало в разных местах, что попробуй, рассмотри, где и что, нет, без радуги он точно ее отыскать не сможет.