Олеся Дерби - Небом целованные

Провожая его до неба, она вспоминала, как Ветер носил её на руках. Бинтовал разбитые ноги. Зализывал сердечные раны. Клеил пластырем её изрубленную душу. Тосковал. Выл на луну. И ждал у порога, как верный пёс… «Забери моё сердце!» – кричала она, падая на крутых поворотах. «Забери мою душу!» – шептала одинокими бессонными ночами. Вот только всё это ему больше не было нужно…

Он так соскучился, что еле-еле дождался, когда я выйду из машины. И тут же, сильно пихнув калитку, бросился ко мне, выхватил из рук платок. Он целовал меня, громко дыша от нетерпения и страсти. Лапал, нагло залезая под футболку, склоняя меня к траве, усыпанной прошлогодними листьями.

Ветер-бродяга. Одиночка, живущий на нашей даче. Смотритель и свободный в выборе хозяев кот. Так он встречает меня каждый раз, обволакивая лицо дымом от костра и заставляя молоденькие кусты смородины падать передо мной на колени.

Он любит меня по-своему. Порой щекочет за ушком. Иногда бьёт по лицу. Но каждый раз, когда мы встречаемся, я прощаю ему всё. Потому что только ему доверяю присматривать за набирающей цвет старенькой яблоней и укрытой от холода ночи выскочкой-редиской. И за это самое всепрощение он любит меня ещё больше. И ждёт, поглядывая на пустую дорогу, причёсывая взрослеющую у калитки ёлку и напевая грустные романсы.

Сегодня мне его романс показался тоскливее и громче. Он летел за машиной, теребя соседские тюльпаны и кричал что-то о своей любви ко мне. Я плакала, махала рукой в ответ и обещала вернуться к нему уже в субботу. Он отстал. Тяжело дыша, остановился, наклонил голову, уперев руки в трясущиеся колени.

– Не бросай меня, – прошептал, еле дыша, падая без сил прямо на узкую колею. – Мне так одиноко здесь без тебя…

Я отвернулась, рассматривая мелькающие за окном голые поля. Выходит, снова предала его, оставив одного на майском холоде. Сердце гулко билось и, укоряя меня, давило на жалость. Вытирая слезы, знала, что он простит меня так же, как прощаю его я. И уже в субботу он будет целовать меня так, словно не видел целых сто лет. Мой смотритель. Мой кот, который сам по себе. Мой ветер…

Бабье Лето снова ушло, так и не попрощавшись… Ушло тихо, по-кошачьи царапая землю первыми заморозками. Распихав по карманам шуршащего плаща багряные и жёлтые осенние листья, Лето, раскрыв оранжевый зонт, приготовилось шагнуть за дверь, мелькнув в ночи мокрыми ботинками.

Осень молча остановилась на пороге, провожая лето слезами дождя. Им было хорошо вдвоём. Тихо. Тепло. И слишком уж сказочно. Так сказочно, что осень, не веря своему счастью, всё ждала окончания этого романа. Ждала, каждую ночь разглядывая любимые пшеничные волосы и зелёные глаза. И дождалась…

По-бабьи закрыв лицо руками, Осень моросяще заплакала, дрожа на холодном ветру. Подруга и соседка Зима, прибежавшая среди ночи, чтобы утешить и напоить горячим чаем, уже расстилала мягкий плед, укрывая замёрзшую Осень первым нежданным снегом.

Обнявшись, они просидели до самого утра, наблюдая за потоком снежных хлопьев. Тот успел за ночь отмыть пыльные окна и крыши, подарив спящему городу новые одежды.

– Твоё время пришло. – шепнула Зима, толкая согревшуюся Осень во двор. – Иди и властвуй. Рисуй улыбку на лице красной помадой. И не забудь надеть шарф и галоши. Раскрой зонт новому дню. И начинай свою привычную осеннюю хандру. А Бабье Лето ещё к тебе вернётся. Ты только жди…

– Вернётся! – вздохнула Осень, допивая горячий чай. – Куда же оно без меня? Я буду ждать… – шепнула тихо в темноту. – Ты приходи. Дверь моей души для тебя всегда открыта… Верю. Надеюсь. Люблю.

По Городу ходят слухи, что девушка-Лето приехала всего на пару дней. Она, мол, останется на выходные, погреет и высушит на солнце замёрзшие и промокшие улицы. Слухи носятся, заглядывая в открытые окна и двери, рассказывают сплетни всем подряд. И совершенно не беспокоятся о том, что молва дойдёт до Осени.

Любуясь собою в отмытых осенними слезами дождей витринах, девушка-Лето беспечно кружится среди берёз и тополей, ловко жонглируя весёлыми солнечными зайчиками. Они легко и неожиданно запрыгивают на кровать, щекочут Город за нос, расплёскивая яркие краски на его тусклые волосы. Лето, без стеснения сбросив одежды, ложится рядом, согревая теплом полуденного солнца. Они любят друг друга тайком, накрывшись одеялом желтеющих листьев. Прощаясь, нежно всматриваются друг другу в глаза, чтобы унести с собой обжигающие искорки счастья.

Осень, набрав в реке-хандре полный бидон тоски, спешит домой, чтобы напоить город колдовским зельем: «Заставлю забыть о мимолётной летней страсти». Но Город, засыпая на холодном ветру, видит волшебные сны. В них девушка-Лето, беспечно сбросив одежды, кружит у заплаканных дождём витрин. В них счастье, сочная зелень травы и любовь, которую не заглушит даже зелье…

Шаг. Вздох. Ещё шаг… Осень разучилась танцевать. Вы это тоже заметили? Она без листопада. Без слёз, зонта и резиновых сапог. Осень, увы, разучилась любить. Совсем как люди, живущие в суетливых городах, сезонно живёт по строгому расписанию. В нём нет времени ни на танцы, ни на любовь к себе. Бежит от самой себя, уныло прячется за могучими городскими плечами. Боится не соответствовать нашим ожиданиям, отрекается от любви, которую в суете сует мы забыли ей предложить…

А если научить Осень танцевать? Любить, широко раскрывая объятия и отдавать всю себя, не оставляя в собственности ни сил, ни сомнений. Представьте: однажды она проснётся от нежного прикосновения. Вздрогнет. Расплачется. И станет настоящей. Той самой, какой мы привыкли её видеть: капризной, с плохим настроением; со смехом невпопад; обожающей посиделки с мартини; выкатывающей круг луны на бархат ночного неба.

Шаг. Вздох. Ещё шаг… Начинаю танцевать на «паркете» цвета мозаики листвы. Обнимаю ветер, прижимаюсь к нему и слушаю музыку, которая то тихо, то отчётливей шуршит под ногами. Осень, поддавшись внезапному порыву, кивает в такт. Шаг. Вздох. Ещё шаг. Танцуйте увлечённо вместе с нами. Любите и будьте любимы. Пусть этот произвольный танец станет началом Осени – той, которая перестала бояться. Той, которая научилась обожать себя такой, какая есть на самом деле.

Не успела Осень разобрать пёстрые чемоданы, как в город ворвалась во всём белом Зима. Посыпала бисером снега сонные улицы. Подула на дома ветром с севера. Поцеловала хмурое небо в серые замёрзшие губы. И уселась среди обнажённых деревьев в парке, наблюдая за спешащими к теплу людьми.