Наталия Вико - Неформат. Запретная тема

Неделю я прожила в Братске, ночевала на вокзале, люди вокруг подобрались все один к одному – молодые, веселые. Время прошло незаметно. И вот прилетаю в Усть-Илим. Сверху смотрела – красотища! А на земле еще лучше: тайга глухая кругом, Ангара, воздух на вкус можно пробовать, палатки, народ копошится. Романтика! Стою я посреди стройки, и прикидываю: а что дальше-то? Куда идти? Решила не мелочиться и отправилась сразу к начальнику всей стройки. Прихожу – серьезная, деловая, без бантиков – в вагончик, где начальник сидит. Крутой такой еврей, важный, ну, всей стройки начальник, понятное дело, и заявляю с порога: «Здрасьте, я хочу у вас работать». Он встал, обошел вокруг меня, оглядел с ног до головы: «Девочка, ты откуда приехала?!» Я снова про Кристалинскую, про тайгу, энтузиазм свой комсомольский, а он как начал хохотать, аж за голову схватился: «Ты вообще соображаешь, куда я тебя здесь дену?! Что ты знаешь? Что умеешь?» Я ему втолковываю, мол, на радиозаводе работала, так что самый настоящий рабочий класс. Тут ему совсем плохо стало, просто слезы потекли: «Ты что, здесь собираешься детали выпускать?!» Я стою перед ним, как Зоя Космодемьянская перед фашистами, гордая и непреклонная, не то, что он – девчонку увидел и сразу в слезы… В этот момент начальник, видно, мысли мои презрительные прочитал, слезы вытер рукавом и произнес фразу, которая чуть меня не отправила на тот свет: «Девочка! Давай я тебе билет сам куплю обратно и отправлю к маме!»

Я как заору: «Нет!!! Только не это!! Я лучше брошусь в Ангару!!» А сама уже вижу заголовки газет: «Молодая девушка – энтузиастка из Еревана бросилась в Ангару от бездушия чиновника». C визуализацией у меня всегда хорошо было, поэтому представила все настолько ясно, что, очевидно, моя скорбь по поводу неизбежной собственной кончины моментально отразилась в глазах. Начальник закурил, почесал затылок и произнес: «Ладно, хрен с тобой. Дам я тебе место в общежитии и записку к коменданту. Будешь воспитателем».

Пришла я к коменданту – замечательная была женщина, веселая! Я это сразу же поняла, как она записку прочитала – уж очень смеялась. Идем по общежитию мимо ленинской комнаты, знамен, стенгазет, а она аж трясется от смеха. Привела в новые хоромы – малюсенькую чистенькую комнатку, но главное – мою! «Ты, детка, ежели что – сразу мне говори! У нас ребята-то стремные!» Я насторожилась. Спрашиваю: «А в каком таком садике я буду работать, большая ли группа?» Та только глазами сверкнула и сообщила, что вечером нас познакомит.

Умылась я, переоделась и заявилась через пару часов в ленинскую комнату. Сижу, жду, портреты вождей изучаю. Выяснила, что половину видела в первый раз. Ну, Ленина, Маркса, Энгельса, понятно, каждый знает, их не забудешь.

Мне даже один раз Маркс приснился: «Почему ты, девочка, не любишь химию, это неправильная жизненная позиция!» И бородой трясет. Правда, Варька пыталась успокоить: «Это святитель Николай тебя уму-разуму учит, скажи ему спасибо». Но я спасибо говорить не стала, потому как была уже сознательным ребенком и точно могла отличить святителя от основоположника. А химию с тех пор вообще возненавидела! Так вот, в этой ленинской комнате висело столько вождей, что я растерялась, видимо, кроме всех членов политбюро были еще какие-то местные ангарские руководители.

Наконец, открылась дверь и в комнату вошли пятнадцать здоровенных мужиков в телогрейках, ростом под потолок. Я чуть со стула не свалилась. Процессию замыкала комендантша с видом «дядьки Черномора». Рассаживаясь, ребята изумленно переглядывались, а она ткнула в меня пальцем и заявила, что теперь я их буду воспитывать. Потому что на всю стройку у меня одной так много знаний, что мне просто необходимо с кем-то ими поделиться. И от меня теперь они будут узнавать, чем живет наша родная страна и неродной мир. Кроме того, я их просвещу по поводу литературы и истории, и расскажу о великом нашем человеке, которого должны знать все нормальные люди, «несмотря на то, что он араб, а он – Пушкин».

Смотрю, ребят вообще заклинило. Молча на меня уставились. А я худая была, рост 164 сантиметра, чувствую, они прикидывают, где это во мне столько знаний поместилось?

Комендантша ушла и началось! «Это кто такой к нам залетел? – некоторые слова я упускаю, понятно. – А ну, давай, поучи нас!» Хохот стоял – стены дрожали. Но мы быстро нашли общий язык. Я спокойненько так им сказала: «Ребят, ну ладно вам, хватит смеяться, давайте сначала поговорим! А там разберемся who is who!» Они насторожились, смеяться перестали и осторожно поинтересовались, чего это я такое сказала. Я пояснила, что «ху из ху» – это английское выражение, означает «кто есть кто». Тут они оживились и изъявили дружное желание, чтобы я их просвещала еще и в области английского языка, который ласкает их слух, прям как родная русская речь. На том и порешили. Надо сказать, я очень люблю общаться с людьми, это ведь невероятно интересно! Думаю, в жизни важно общение с самыми разными людьми, и наличие гонора – признак определенного бескультурья. И может быть для кого-то дворник – это слуга, но крайне некультурно ему об этом сообщать. И еще более неприлично с ним не контактировать, считая себя выше него. Что бы ни происходило в моей жизни, всегда помнила два самых главных для меня изречения царя Соломона: «Все проходит» и Бальзака: «Гений может быть всеми, но никто не может быть им».

Люди на стройке были самые разные, и мне со всеми было легко. Я никогда не слушала сплетен, вообще – что о ком говорят. Если станешь слушать – невольно начнешь реагировать, и человеку уже передадут, что тебе «все» было сказано, а на деле рассказчик просто хочет заполучить новенького в роли «своего» человека. У меня два правила: не реагировать на сплетни о других и как можно меньше говорить о себе. Полностью, конечно, не получится ничего не говорить, особенно за рюмкой водки, сразу же возникнут опасения, что здесь что-то нечисто. Но лучше обходиться минимумом информации. И водки. Ребята-лесорубы так привыкли ко мне, что иногда говорили: «Слушай, если ты устала, то не парься с нами, мы тут полчаса тихонько посидим, в шашки поиграем, домино, а ты хочешь спи, хочешь читай, мы скоро слиняем и никому ничего не скажем». Но вскоре я от этих обязанностей начала задыхаться, рвалась на серьезную, настоящую работу, не для того же я в такую даль приехала! И снова направилась к начальнику стройки.

Прихожу, он сидит за столом и жует что-то. Меня увидел, подавился, закашлялся. Я подошла деловой походкой, пару раз по спине его шандарахнула, спасла вроде как, и, понимая, что из него сейчас благодарность полезет, сразу же заявила, чтоб он особенно не мучился, что бы такое для меня хорошее сделать: «Я у вас уже освоилась, давайте мне теперь что-нибудь посерьезнее». Он пару глотков воды сделал, в себя пришел, посмотрел задумчиво на графин и спросил: «Воды боишься?» «Нет!» – выпалила я. Не могла же ему ответить, что «боюсь» – это еще мало сказано! От воды я впадала в ступор. Не воды как таковой, а при виде водоемов – рек, озер, морей… при виде океанов тоже, наверное, впала бы, просто не проверяла еще.