Александр Хвостов - Отпусти любовь с улыбкой

– Да элементарно! – говорю ей я. – Вот, например, ты только что назвала Филатову безмозглой куклой – по сути, сама оскорбила соперницу, да ещё за глаза; разве это может характеризовать тебя хорошо?

– Да ты её видела? – возразила Лиза. – Она же ничего, кроме модных и гламурных журналов не читает, с ней даже про фантастику не поговорить; а, скажем, из музыки она слушает Билана, Губина, Лазорева, «Корней» и «Зверей». Честное слово, она чуть ли не сходит с ума от счастья, когда или слышит кого-то из них, или говорит о них.

– А с тобой разве не так бывает, когда по радио поёт Агутин, Газманов или Леонидов? – спросила я дочь. Лизка притихла, видя очевидный факт, что она тоже светится, услыхав голос кого-то из этих певцов. – А потом, мне так думается, причина твоих страданий ни в Вале и ни в Лене, а в тебе самой.

– Это как? – спросила дочь.

– А так! – говорю я. – Я слушаю тебя и нахожу противоречия. Например, ты говоришь, что любишь Валентина, – и в тот же момент выдаёшь, что не простишь его. Слава богу, я не слышала, что ты его и Филатову убить хотела бы. И, надеюсь, что этого не произойдёт. Милая моя, о какой любви тут можно говорить?! Человек любящий непременно должен прощать, даже если порой бывает очень больно. А ты, пока тебе сладенько было, так ты и радостной ходила; а как горечи хлебнул, так и жизнь тебе немила, и любимый – подонок, и новая его подруга – кукла безмозглая. Я, конечно, согласна, Валя обошёлся с тобой очень непорядочно. Однако твоё поведение в чём-то похоже на поведение обиженного ребёнка, у которого отняли его игрушку. И вот он плачет, требует, чтобы ему вернули эту игрушку, ему предлагают другие, но он их отбрасывает и требует ту, которую отняли. Вот и ты хочешь, чтобы Валя был с тобой, и готова ради этого злиться, плакать, ныть, жалеть себя… А нет бы, найти себе парня получше! А Валю простить и отпустить с миром.

– Да разве это можно простить? – спросила Лиза.

***

– А знаешь, – говорю я Лизе, вспомнив нечаянно свой курортный роман 16-летней давности, – когда я была немного моложе и ездила на море, то тоже влюбилась в одного красивого мужчину. Звали его Григорием Печерским. Он мне тогда очень понравился: высокий, темноволосый, зеленоглазый… Просто русский Ален Делон! Мы познакомились в кафе на набережной, где я отдыхала. Он подошёл ко мне и пригласил потанцевать – я согласилась. Почему бы нет! Разговорились, понравились друг другу – стали встречаться. Григорий очень красиво за мной ухаживал, цветы дарил, сонеты Шекспира читал, даже однажды серенаду рискнул мне спеть. И пел хорошо! Словом, мы много времени проводили вместе с первой же встречи: вместе ходили на пляж рано утром, пока там ни души, вместе завтракали, обедали, гуляли, ходили в кино, ездили на разные экскурсии и так далее. Благо, по словам Гриши, он был не женат, я тоже была свободна. Да, я была влюблена в этого человека, мне было с ним всегда радостно, тепло, хорошо и спокойно. Помню, как однажды бабахнула гроза (чего я боюсь до смерти!) – так Григорий тогда остался со мной на ночь, дабы мне было не так страшно. Да, я, конечно, понимала, что наш роман закончится – и мы разъедемся по своим городам… Но не думала, что наш роман закончится вот так: мы с Григорием договорились встретиться на набережной и погулять. Я пришла и вижу, как он разговаривает с блондиночкой, немного похожей на одну очень известную телеведущую с канала НТВ. У неё были такие же длинные, прямые волосы, большие, светлые глаза и такое же кукольное лицо. Она была одета в цветастый сарафан и белые шлёпки. Я увидела, как они любовно смотрели друг на друга, целовались… И мне вдруг стало и так больно, будто бы меня неожиданно сильно ударили в грудь. Собрав последние силы, я подошла к ним и, поздоровавшись, попросила Гришу представить мне молодую женщину.

– Ляля, жена Гриши, – сказала она первая каким-то сладким и противным голосом. И тут у меня был ещё больший шок.

– Жена? – спросила я, не веря ушам.

– Ну, да, – сказала Ляля. У Гриши было лицо, как у нашкодившего мальчишки, когда я взглянула на него.

– Милый мой, как мне это всё понимать? – спросила я его спокойно, хотя и не без злости. Он немного помялся, после чего сказал следующее:

– Оленька, милая, послушай меня, пожалуйста! Да, Ляля – моя жена. Просто у нас с ней такое хобби, если хочешь: мы каждое лето уезжаем по разным курортам и там позволяем себе короткие романы с отдыхающими. Спросишь – зачем? Да чтобы скучно не было, ну, и для новых впечатлений. А на кого мужчина или женщина верней пойдут? Конечно, на тех, кто свободны. Так получилось, что кавалер Ляли скоро уехал. Да и она очень соскучилась – вот и приехала ко мне.

Выслушав этот монолог, я ответила так:

– Знаешь, я, наверно, старомодная дура, но я не понимаю, почему, даже если ты изменяешь жене или мужу, нужно врать тому, с кем ты изменяешь, что не женат или не замужем? Не знаю, для кого как, а для меня эта ситуация более мерзка, чем если бы я знала, что у меня роман с женатым мужчиной. Заметь, я тебе не врала, что не замужем, а ты соврал – и мне с тобой больше не о чем говорить. Прощай!

Сказав всё это, я ушла в гостиницу. Запершись в номере, повалилась на кровать и долго плакала. Было ощущение, что меня саму раздавили, растоптали и растёрли по асфальту, а мою душу так, прошу прощения, изгадили, что её уже никогда не отмыть. Придя себя, я обо всём этом написала в письме Вере Ермолаевой, а она мне в ответе написала такие стихи:

«Отпусти любовь с улыбкой,

Без обиды и без боли,

Не зовя её ошибкой,

Пусть летит себе на волю!

Не суди былое строго,

Не кричи: “О, что за муки!”,

Не сердись – тогда от бога

Помощи получишь руку».

Не скрою, я сперва восприняла эти строки, как издёвку и едва не написала Вере: «Какие тут, к чёрту, улыбки!». Да опомнилась и подумала: «А Вере разве не тяжело воспитывать дочь с ДЦП? А ей не больно, что её муж бросил, не желая нести с ней этот крест? Однако же Вера не ноет, не дуется и не злится, а живёт, любя эту жизнь, любя свою Соньку. Да и та растёт назло всем болезням весёлым и общительным человечком. Так что, Оленька, вытри сопли, успокойся и живи! Что до Гриши… Постарайся его простить; хотят бы просто для того, чтобы тебе было легче. А потом, разве до этого эпизода тебе было с ним плохо? Нет. Вот и возьми на память эти счастливые дни и отпусти любовь с улыбкой! В конце концов, кто его знает, может, Бог пошлёт тебе человека, которого ты полюбишь во сто крат сильнее, чем того, о котором ты сейчас плачешь». И, написав Вере «спасибо за поддержку», я успокоилась и уснула. На другой день, поздно утром я пошла гулять и меня остановил администратор, вручая записку. Там было написано: «Мы уехали. Всего тебе хорошего и прощай! Гриша». «Что ж, – думаю, – и тебе всего хорошего!».