Игорь Шумов - Тельце

– Женя, ты чего? – испугался второй. – Вставай давай!

– Не могу! Ног не чувствую.

– Сейчас помогу, – прошептал второй и, пытаясь подойти к своему другу, наступил на бутылку и, как в дешевой комедии, поскользнулся и полетел вперед, головой в витрину. Русская голова, чугунная, проломила основание, и товар полетел на него.

– Нет! – кричал Салим. – Что вы творите?!

– Я не чувствую ног, – не унимался первый.

– Бля… – пытался кричать второй. На лице появилась кровь и синяки. Касаясь земли, бутылки водки превращались в осколки. Салим пытался ловить товар, но поймал только пару бутылок вина, остальное летело на пол. Водка, купленная у Мурки, расплылась по полу. На шум прибежала Эла. Увидев, как мужчины плачут и истекают кровью, она завизжала, закрыв от испуга глаза. Ее оттолкнули в сторону особо смекалистые – те, кто воспользовался ситуацией и схватил пива из холодильника или не разбившуюся бутылку вина. Остальные посетители смеялись и показывали пальцем на валяющегося в мучениях и водке мужика.

– Уйди, женщина! – крикнул Салим. – Куда погнали, суки? Вернитесь, а!

После этого случая множество бутылок исчезло в глубоких карманах и черных пакетах тех, кто успел унести ноги, не испугавшись пьяного ора и крови, а то, что не пережило падения, вместе с мусорными пакетами отправилось на свалку. Вскоре Салима навестили сотрудники правоохранительных органов. Ходили слухи, что он остался на свободе, но деньги на создание и расширение своей «франшизы» пришлось потратить на обратный билет домой и «разрешение» на выезд. В магазине до сих пор пахнет спиртом, водка просочилась в пол. Эла осталась работать одна и совсем скоро забыла о Салиме и Мурке, будто никто из них никогда и не был ей нужен.

Сережа вышел из магазина и забежал во дворы. Из кармана пальто торчало горлышко. Путь был длинным, Сережа и так опаздывал. Пробегая мимо детских площадок, где брошенные совочки и машинки завалило песком, раздавался свист и мат. Наступил холодный вечер, алкоголь захватил город. Подростки прятались у подъездов, углы покрывались теплой мочевиной. Романтика царила ночью. Сережины брюки покрылись грязью. Он срезал через холмы, падал на лестницах, спотыкался между домами в темных туннелях. Кто бы знал, что так придется бегать, попотеть? Пролетела родная школа, остался позади детсад, а за ним и университет. Он подбежал к единственному подъезду дома и набрал номер квартиры:

– Але, – раздался голос.

– Баланьезе, – сказал Сережа.

– Охуенно.

Лифт медленно поднимался вверх. Одна из ламп перегорела, большинство кнопок сожжены годы назад. На стене все кому не лень вырезали имена. Лэйла, Женя, Маша… И Сережино там было. В сердце, прям над Мишей. Сережа поморщился. Вспоминать прошлое ему не хотелось, уж больно было. Обидно. А вспомнить-то было что; настолько личное и тайное, что если кто узнал бы – не поверил бы и не простил. На лестничной клетке уже ждал с сигаретой в зубах Слава.

– Здорова!

– Привет, – ответил Сережа; обнялись. – Ну что, как там жених?

– Да потихоньку. Только это нифига не мальчишник, как я думал. Семья еще добро не дала.

– Да фиг с ним, главное-то, – Сережа вытащил из кармана бутылку и протянул ее Славе.

– Оп, неплохо. Там у нас таких еще штуки три. Но эта посолиднее будет. Так что все круто. Пойдем?

– Ага.

Приоткрыв дверь в квартиру, в глаза Сереже ударил обжигающий дым. Из комнаты доносилось минимал-техно, с кухни – запах жареного мяса и томатов. В ванной заливали водой пиво. Удивительно, как в крохотной однушке уместилось столько человек. Сережа повесил куртку на торчащий из стены гвоздь. Друзья встретили его воем. Миша поднялся с кресла и сказал:

– Привет, дорогой.

Сережа не нашел лучше способа выразить свою радость, как обнять его. Парни засмеялись, но без язвы, а от одобрения. В его объятиях чувствовалось прощение, они оставили себя вчерашних, чтобы остаться близкими завтра. Многое их связывало, даже слишком многое, а теперь Миша будет принадлежать только ей. Он никогда не уезжает, он не улетает на другой свет, но Сережа не переставал нервничать и волноваться. Мужчины со смехом воспринимали «магию» штампа в паспорте, делали тосты за «массовую шизу» на стороне женского населения, искренне верующего в силу формальностей. Сережа скрывал, что верит в это тоже.

Накрыт был стол. Щедро, как в последний раз. Чипсы, сосиски, хлеб, баклажанная икра, колбаса, макароны, шпроты, сигареты. Каждый поделился тем, чем мог. Они никогда богато не жили. Отдельный столп – красный угол под иконой. Там собрался в кучу крепкий алкоголь. Мальчишник начался давно, в нескольких бутылках собирался воздух. Сережа посмотрел на марки – все дешман, так любимый друзьями Миши. Светиться с дорогой водкой Сережа стеснялся, потому решил убрать ее до тех пор, пока все не перестанут различать вкус и цену. На кухне был бардак, там была мужская рука. Посуду бросили отмокать на завтра, последний все отмоет. Сережа вернулся в комнату и сразу же услышал в свой адрес:

– Серега, давай тост! – завопили за спиной.

– Может, потом?

– Когда потом? – ответили ему. – У тебя друг потом уже женится.

– Хорошо-хорошо, вы налейте мне только.

Миша подошел поближе. Посмотрев на него, Сережу пробрала дрожь. Так они и познакомились в школе, на стадионе. Сережа сидел на скамейке и кидал перочинный ножик в землю. Без него нельзя было выходить из дома. Уроки давно закончились, а домой идти было опасно: около его дома в то время собирались местные подростки-металлисты, напивались и били друг другу лица. Слащавого Сережу они приметили давно, и их не стыдило, что он был еще ребенком. За спиной зашуршали кусты, и из них с красными от ягод губами вылез Миша. Увидев у Сережи в руках ножик, тот испугался.

– Ты им обращаться-то умеешь? – спросил храбро Миша.

– Хочешь покажу? – ответил Сережа; ему стало страшно, он не понял, зачем это сказал.

– Давай, – ответил Миша.

– И вот так мы познакомились, – продолжил Сережа, – очень много лет назад, но недостаточно много, чтобы забыть друг о друге.

– Не обошлось без крови, – тихо сказал Миша и парни засмеялись.

– Что я могу еще сказать, – Сережа протер глаза и продолжил. – Ты разбиваешь мне сердце не впервой. Я всегда тебя прощал, ты возвращался. Это было глупо с моей стороны, но с таким другом, как ты, мне хотелось быть полным придурком. Теперь у тебя есть она, за кем надо ухаживать, беспокоиться, беречь. Воспоминания – это все, что останется у нас, я попытаюсь отпустить, но не знаю, смогу ли. Но я надеюсь, что ты всегда будешь помнить. Всегда! Что, если что, рядом буду я, дурак. Ну…

– Сережа, блять, – Слава шмыгал носом, его губы дрожали. – Давайте выпьем. Я сейчас сдохну.