Илья Таранов - Как Стенька Разин по Волге ходил…

Есть на Волге утёс, диким мохом оброс

Он с боков от подножья до края,

И стоит сотни лет, только мохом одет,

Ни нужды, ни заботы не зная…

(Стихотворение «Утёс Стеньки Разина» А.А. Навроцкий)

Во времена царствования великого русского царя Алексея Михайловича в России произошёл народный бунт под предводительством Степана Разина. Донские казаки собрались в большое войско и начали промышлять разбоем в казачьих областях на Нижней Волге и Дону. Они захватывали купеческие караваны, крепости, грабили зажиточных горожан и привечали бедняков. Лихого казака не брала ни пуля, ни сабля. Слава о Степане Разине как добром и щедром атамане стремительно росла среди русского народа, отчего бежали к нему крестьяне и голытьба, обиженные притеснением воевод и обременённые барскими повинностями.

Собрав большое казачье войско, Степан Разин отправился на чужбину в Каспийское море, где наводил страх на персидские берега. Вернувшись на родной Дон, бесстрашный атаман с казаками засел в Кагальницком городке. Там они зимовали и ожидали весны, чтобы отправиться в новые походы.

С этого исторического момента начинается эта повесть, чтобы описать пытливому читателю крестьянский бунт во главе с казачьим атаманом, наречённым в русском эпосе атаманом-батюшкой Стенькой Разиным. Самому читателю оставляю право судить о поступках главных героев этой повести. Себе лишь позволю небольшой авторский вымысел, ничуть не искажающий нашу великую и многострадальную историю.

Накануне Масленицы в солнечный мартовский полдень 1670 года, по ещё крепкому волжскому льду неспешно двигалась лошадь, запряжённая в крестьянские сани.

В санях на лежалой соломе в тёмном зипуне 1 1 Зипун – верхняя одежда у крестьян, представляет собой кафтан без воротника. сидел подросток лет десяти. Время от времени он по-мужицки уверенно и звонко кричал: «Но, дохлая! Но, родимая!»

Старая кобыла мотала головой и не спеша трусила в сторону крутого заснеженного берега. На его вершине за бревенчатыми стенами симбирского кремля 2 2 Кремль – название городских укреплений в древней Руси; город, окружённый крепостной стеной с бойницами и башнями. сияли купола соборной церкви. С высоты сторожевой башни стрельцы следили за санями, которые, наконец, сошли со льда и поползли вверх по извилистой дороге. Первый караульный, в суконном кафтане и в шапке с меховым околышем сказал:

– Рыбак Кузьма везёт нашему воеводе свежую рыбицу.

– Ставлю пятиалтынный 3 3 Пятиалтынный – пятнадцать копеек. , – ответил второй, – то рябой Гришка, сын его.

В час пополудни рыжая кобыла прошагала мимо грозных стрельцов с бердышами 4 4 Бердыш – холодное оружие в виде топора (секиры) с искривлённым, наподобие полумесяца, лезвием, насаженным на длинное древко. , охранявших кованые въездные ворота крепости. Полозья скрипели по тяжёлому снегу, сани-розвальни миновали воеводский двор, завернули за конюшню и остановились между соляными погребами и бревенчатым ледником 5 5 Ледник – погреб со льдом или снегом. .

– Тпру, дохлая, поворачивай оглобли! – звонко крикнул паренёк, натягивая вожжи. Он ловко спрыгнул с саней, снял овчинную шапку и покланялся в пояс вышедшему навстречу приказному дьяку в чёрном кафтане.

– Доброго здравия, дядя Онуфрий!

Дьяк был высокого роста, худ и бледен.

– Гришка-разбойник пожаловал в симбирский кремль! – сердито буркнул он мальцу, заглядывая в сани. – А где сам старшой Кузьма?

– Батя на Волге. Ловля плоха, меня послал в город сдать улов, – Гришка боялся колючего взгляда дьяка и тупил глаза в землю.

– Вижу, окаянный! Ловля, вишь, плоха, поймали петуха, повели за ворота, там били до пота… – бурчал дьяк. – Сколько здесь?

– Пять пудов окуней, дядька Онуфрий, три пуда судариков 6 6 Сударики – судаки. да четверть щучьей породы, – бойко ответил Гришка. Дьяк усмехнулся:

– Ишь ты, щучьей породы! Тут и полчетверти не будет! Судачков-то не боле пуда! Вот прутом бы тебя отхлыстать! Господи, сохрани меня, грешного, – он отпер замок ледяного склада. – Заноси!

Подьячий Пронька и два служилых мужичка бросились считать и складывать рыбу в холщовые мешки.

Дьяк был доволен уловом, но его тощавое скуластое лицо ничего не выражало, кроме безразличия к этому солнечному ветреному дню.

– Езжай с богом, – сказал он Гришке с ехидной усмешкой, – да передай отцу, щучьей его породе: воевода наш, Иван Богданович, серчает, что мало рыбы ловит отцовская артель.

Гришка нахлобучил шапку и запрыгнул в сани:

– Но, дохлая! Но, родимая! Пошла!

Видимо, и лошади было не в радость находиться вблизи злобного дьяка, иначе бы она не взяла так резво с места галопом. Гришка не ожидал такой прыти от рыжей клячи и свалился с саней, но не отпустил поводья.

– Тпру, дохлая! Стоять!.. Тпру!..

Лошадь встала, мотая головой и хвостом. Гришка с минуту лежал, крепко сжимая в руках вожжи, наконец, поднялся, осматривая порванный зипун. Шапка слетела с его головы.

– Смотрите-ка, Гришка рябой заблудился! – раздался весёлый смех.

Вокруг толпой стояли разрумяненные дворянские дети в добротных шубах и кожаных сапогах. Со стороны казалось, что они встретили старого приятеля.

– Он ищет дом воеводы! – воскликнул один из весёлой ватаги.

– Его ждут на званый обед! – посмеивались другие.

– Он приехал с грамотой от самого царя! – добавил кто-то, и все дружно засмеялись.

Гришка не обращал внимания на обидные подтрунивания. У него ныло плечо и учащённо билось сердце от пережитого испуга: не за себя, а за лошадь, которая могла понестись да свалиться в глубокий ров, окружающий стены кремля.

Здесь следует сделать отступление и рассказать, что города-крепости в те давние времена строились на высоких берегах для защиты Московского государства от набегов кочевников и охраны речного пути. Рубленая крепость и называлась кремлём.

Необыкновенный вид открывался с крутого берега на простор широкой Волги с замершими в ней островами, на крутые снежные берега, изрезанные оврагами, на дальние деревушки и селения. Но сейчас этой красоты Гришка не видел. Он потянулся за своей шапкой, но кто-то упредил его: