Анастасия Третьякова - КАПЕЦВСЕМ

Дизайнер обложки Анастасия Третьякова

Дизайнер обложки Борис Мишаткин

Редактор Ирина Третьякова

Корректор Ирина Третьякова

© Анастасия Третьякова, 2021

© Анастасия Третьякова, дизайн обложки, 2021

© Борис Мишаткин, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-4147-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Гунька, ты коня накормил? – прогремел Капецвсем своим басистым голосом.

Богатырь сидел на огромном бревне, оперев одну ногу на стоящий рядом пень, и точил свой меч. Он называл его ласково – Пиздюлятор. Потому что именно с таким звуком меч поражал противников в бою. Капецвсем очень любил его и каждый раз, когда точил, аж язык высовывал от удовольствия. Меч в свою очередь издавал милое помявкивание при каждом прикосновении точила.

– Накормил, напоил, почистил и спать уложил. Всё как ты велел, богатырюшка. Всё сделал, – Гунька суетливо бегал по двору, исправно выполняя свои обязанности.

– Ну вот, Пиздюлятор наточил. Ух, глаз радуется, – пробасил Капецвсем, поцеловал меч и гордо поднял над головой. Тот блестел, как тысяча начищенных червонцев, словно зеркальный шар под потолком.

– Так вот, – продолжал своим басом Капецвсем, – завтра с утра неси мне доспехи и седлай моего Белазушку. – Так он любовно звал своего коня. Тот был крепким, как чугунный колокол, здоровым, как гора Арарат, и философом, как древний грек.

– Будет сделано всё в срок, – Гунька всегда был в предвкушении утренних вылазок богатыря.

– Поеду завтра, разберусь с треклятым Сидидома. А то этот вирус мордатый доморощенный уже всю плешь прожрал. Городилок там, видите ли, каких-то наставил по периметру и замков амбарных навесил. Еще бы ток пустил – рассмеялся зычным басом на всю округу Капецвсем, – думает, меня это остановит.

– Да куда уж там, богатырюшка, – засмеялся Гунька тоже. – Это он суши, видимо, переел. Или фуагрой отравился и со психу огородил там всё.

– Вот, завтра Пиздюлятор ему и отрежет этот «псих» его, – помахал мечом Капецвсем. – Ладно, пошли спать, Гунька. Утро вечера так-то лучше порой бывает.

Только солнышко красное выкатилось на горизонт, Капецвсем уже стоял во дворе, облачённый в доспехи блестящие. Достал Пиздюлятор из ножен, поднял над головой, ловя им лучи солнечные.

– Вот, меч мой верный, напитайся светом народившегося Ярила Красного. Да руби, как масло талое, супостатов распоясавшихся. Защищай нас от напастей каверзных да храни верность свою искреннюю. Собака-джимэйл-точка-ком, – закончил свою мантру богатырь, поцеловал меч и вернул его в ножны с лязгающим звуком.

Конь стоял при «полном параде» во дворе, готовый к дороге, и с философским видом наблюдал за утренним ритуалом богатыря. Он давно привык к подобным богатырским заклинаниям, которые периодически имели место быть, не зависимо от времени суток, сезона или погоды. Конь любил своего хозяина во всех его проявлениях, иносказаниях и настроениях. Ещё в детстве, начитавшись Сократа, Юнга и Канта, он относился к жизни весьма прозаично и с пониманием. Но особенно ему нравился Фрейд. Ох, дядюшка Зигмунд оставил неизгладимое впечатление в мировоззрении коня.

– Ну что, Белазушка, друг мой сердешный. Готов к путешествию с визитом к китайскому болванчику? Порвём его ханьфу на праздничные фонарики. – Капецвсем подошел к коню, обнял за шею и прилабунился к его лбу. – Разделаемся с этим чудом прищуренным, как городилки выставлять, да ленточками тут полосатыми всё огораживать. Не округа, а сплошное место преступления какое-то.

Конь фыркнул в ответ с оттенком просветлённой мысли, сдув чёлку, и закатил глаза, что означало «Куда ты без меня, кто ж за тобой ещё присмотрит».

Гунька стоял рядом, наблюдая всю картину действа, держа наготове фляжку с противоядием, маскировочную косынку и чехлы для богатырских перчаток.

– Богатырюшка, вот возьми с собой, глядишь, и воспользуешься, коль приспичит кому до тебя домогаться, – сказал Гунька, протягивая богатырю весь «набор путешественника».

– Да, брось ты, малой. На кой ляд мне этот камуфляж, – прогремел басом Капецвсем, – Пиздюлятор же со мной. Кто лучше него управится-то? – и ласково погладил ножны рукой.

– Тебе видней, богатырюшка, – вздохнул Гунька в ответ. – Береги себя.

Капецвсем взгромоздился на коня, почесал его за ухом, приставил ладонь ко лбу и посмотрел вдаль.

– Ну что, Белазушка, конь мой верный, в добрый путь нам, – пробасил богатырь и натянул удила.

Выехал богатырь со двора. Солнце яркое грело своими лучами ласковыми. Ветерок игриво путался в конской гриве, заплетая её в косы да расплетая обратно, как заправский парикмахер в «свободном полете». Тропка сухой извилиной указывала дорогу, окаймлённую травушкой зелёной да цветами луговыми.

Конь, со свойственной ему философской натурой, степенно цокал по дороге, наблюдая за облаками, разглядывая в них знаки путеводные.

«Эх, не взглянул на дорожку я в кормушку. Что там овёс на дне рисунком своим подсказывал». – плыли мысли у коня в голове.

«Как у Канта в трудах его сказывается, „Дольше всего живут тогда, когда меньше всего заботятся о продлении жизни“. Прям как про моего богатыря», – думал конь.

Добрался Капецвсем до центра селения. Народу мало вокруг. Не как обычно столпотворение. Изредка пробегают горожане и то, озираясь по сторонам. Да все в косынках маскировочных, да в верхонках самовязанных. А кто без камуфляжа рыскает, те голову в плечи вжимают, глаза в пол и бегут, как тараканы, от столба до стены, перебежками мелкими.

Подъехал богатырь к лавке местной.

– Ты, Белазушка, постой тут, родной, пока я в лавку заскочу. Пирог праздничный купить хочу. А то негоже в гости ехать с пустыми руками. Не по-русски как-то, – сказал Капецвсем, слезая с коня.

Тот фыркнул в ответ, сдув чёлку с глаз, что означало «Ну раз душа просит. Прекрасно то, что нравится независимо от смысла» и опёрся на перила в ожидании, перекатывая соломинку меж зубов.

Капецвсем поднялся по ступеням лавки и только отворять дверь, как сработала сирена из гусиной стаи. Перед лицом богатыря повис свиток, на котором выведенная каллиграфическим почерком надпись гласила:

«Визитёрам без маскировочных косынок

вход воспрещён и Не обслуживаем.

Местное Управление»

– Вот те, Ёкарный-Бабай! – пробасил богатырь, сделал шаг назад от неожиданности и прочёл надпись ещё раз.

Конь расплылся в громадной улыбке и перекатил соломинку из одного конца рта в другой.