Татьяна Богатова - Лесной квадрат

– Скажи ещё, халат и бигуди, – фыркнула Александрина, сообразив наконец, что Владимир подтрунивает над ней, стараясь безобидно рассмешить.

– И это тоже, – живо подхватил Пустовалов. – А знаешь, – резко сменил он обсуждаемую тему, – через месяц мы с тобой летим на Сицилию. Замок в горах, – принялся воодушевлённо расписывать он. – Правда, добираются туда на вертолёте или на мотоциклах, вверх по дороге. Но с багажом будет не совсем удобно. Поэтому мотоциклы оставим на потом. Только представь: шикарная вилла в средневековом стиле со всеми удобствами. Теннисный корт и площадка для сквоша. Два бассейна, один из которых нагревается солнцем. И, разумеется, необычайной красоты вид на море. Владелец замка – сицилийский герцог.

– Где ты с ним познакомился? – в очередной раз поразилась Александрина способности своего возлюбленного заводить контакты с весьма интересными людьми среди самых неожиданных слоёв общества

– На сафари, – коротко пояснил Владимир.

– Понятно. Ну, что же, буду ждать с нетерпением, – завершила беседу молодая женщина, уже радуясь, что раздражение возлюбленного не достигло апогея, и сожалея о своём выпаде в начале разговора.

– Вот и ладно, – поспешил подняться из кресла Пустовалов. – Ты просто переутомилась, – приблизившись к креслу Александрины, он потрепал пятернёй её волосы, придавая молодой женщине задорный вид. – Время после предыдущего отпуска слишком затянулось.

– Скорее всего, – поднялась следом за ним Александрина, чтобы проводить возлюбленного. – Извини меня. Просто я очень тебя люблю.

– Я тоже очень тебя люблю, – снизошёл до прощального поцелуя у двери Пустовалов.

Оставшись одна, Александрина некоторое время размышляла, перебирая разговор с Владимиром. Обретая после расставания способность рассуждать, вскоре заключила, что в отношениях с ним ощущает себя так, словно любимый мужчина намного младше неё и она отчаянно боится его потерять. Непредсказуемый Владимир представлялся ей сгустком энергии, направление деятельности которой невозможно предугадать. Подспудно Александрина осознавала, что ей и не следует ничего предугадывать. Остаётся просто любить и принимать любовь человека, возникающего в её жизни, когда удобно ему. Стоило ли мириться с негласно установленными Владимиром правилами общения, ради нечастых встреч с ним? Для разума Александрины не возникало такого вопроса. Сердце настойчиво твердило – стоит.

Внезапно на память пришёл Виталий, рассудительный, неторопливый, немного суровый и, в её представлении, исключительно надёжный. Объятая необъяснимым куражом, Александрина решила навестить парня, чтобы хоть на короткое время почувствовать себя под его покровительством.

Дорога в Сосновку приятно радовала глаз окаёмкой берёз, в нежной зелени пробивающейся листвы, с бордовым оттенком отцветающих почек. Едва заметный травяной покров ближе к деревне сменился сплошным изумрудно-зелёным ковром.

– Надо же, – восхитилась Александрина, повернувшись к попутчице, женщине лет сорока, которую подобрала на выезде из города, – какая чудесная трава. Интересно, почему здесь гораздо ярче?

– Да это не трава, – усмехнулась спутница. – Это озимые. Пшеница.

– Разве у дороги сеют пшеницу? – удивилась Александрина. – Я думала, только на полях.

– На полях само собой, – покивала женщина. – Только за них налоги большие платятся. А здесь, на обочинах, земля неучтённая. Урожай снимут – денежки в карман. Ну, ясное дело, поделится хозяин «Агрофирмы» с главой района. Просто так сеять никто бы не дал.

– Надо же, чего только ни придумают.

– Вот-вот, оттого и прибыль. Недаром хозяин себе в областном центре огромный особняк отгрохал. Да может и ещё где, на каких-нибудь Майямях, – горько ухмыльнулась попутчица. – Мы ж не знаем, нам не докладывают. Только, знай, работай, паши с утра до ночи. Ох, – вздохнула она следом, – хорошо ещё, хоть работа есть. У меня сестра в соседнем районе живёт. Так там вообще податься некуда. Почти все, кто работу ищет, в город мотаются за сорок километров. Нам-то в Сосновке грех обижаться. И местная «Агрофирма»; и французская, где клубнику выращивают; и гостиница, с развлекательным центром; и «Заводь рыбака»; и полигон для стрельбы.

– И правда много всего, – отметила Александрина. – Достаточно близко от города, и места благодатные. Сосны и смешанный лес. Больше всего люблю сосновый воздух, – улыбнулась она. – Я же сама из таких мест. В Боровом родилась.

– Там тоже хорошо, – согласилась женщина. – У меня муж из тех краёв. Только далековато, конечно, от города. А так вполне жить можно. Рыбалка там знатная. И таких гостевых домов, как наша «Заводь рыбака» там, кажись, штуки три будет.

– Воздух здесь целительный, – с наслаждением опустила окно пониже Логвинова. – Для меня, если хвоей не пахнет, значит, это и не деревня.

– Поди ж ты, – покрутила головой попутчица. – А мы привыкли и не замечаем. Остановите, пожалуйста, вон там, у магазина. Спасибо, что подвезли! Сколько я вам должна?

– Ну, что вы! Мне же по пути. Приятно было вместе скоротать дорогу, – улыбнулась на прощанье Александрина.

– Спасибо! Спасибо! – ещё раз горячо поблагодарила женщина, выбираясь из машины.

Дом, где жил Виталий, находился среди прочих, возведённых в советское время. Построен из сосновых брёвен. Снаружи обложен силикатным кирпичом. Крыша единая для двух квартир, в каждой из которых: закрытая веранда, прихожая, одна большая жилая комната, две поменьше, кухня и крохотное помещение для ванной, в которой большинство жильцов, в том числе и семья Лесных, оборудовали санузел. Забор из сетки-рабицы, огораживающий небольшую территорию для хозяйственных построек и выгула птицы. Здесь же приютился гараж. Позади дома за оградой – участок, с десятком фруктовых деревьев, ягодных кустов и огородом.

Остановив машину перед воротами, Александрина вышла и огляделась. Виталия не было видно.

– Здравствуйте, Александрина Григорьевна, – поприветствовал её сосед Виталия – шестидесятивосьмилетний мужчина; невысокий; поджарый; с короткой стрижкой седых волос; густой щёточкой рыжих усов, с сильной проседью; неизменно одетый в клетчатую фланелевую рубаху, заправленную в тёмно-синие спортивные брюки из плотного эластика и джинсовый жилет.

– Здравствуйте, Илья Иванович, – молодая женщина вспомнила имя соседа, когда тот поздоровался.

– Виталий, кажись, в огороде копался, – подсказал пожилой мужчина. – Да вы проходите прямо в калитку. У нас ни у кого собаки нету, – напомнил он.

Виталий с отцом не заводили питомца, после того как не стало верного пса, прослужившего хозяевам двадцать лет. Сосед тоже не решался заводить собаку, до сих пор горюя о погибшей восемь лет назад дворняжке по кличке Табакерка. Собака пала от руки младшего брата Ильи Ивановича, Игната, сбежавшего из тюрьмы, где он отбывал длительный срок за убийство. Тот прикончил дворняжку сразу, ступив ночью во двор дома умерших родителей, где одиноко жил Илья Иванович. Младший брат не пустил Игната на порог, озлобившись за гибель собаки, и ничем не помог ему. Нагрянувшие к Илье Ивановичу поутру сотрудники полиции так и не смогли напасть на след сбежавшего заключённого, до сегодняшнего дня числившегося в розыске. Впрочем, Илья Иванович доподлинно не знал и не интересовался, закрыто ли дело, вычеркнув брата из своей жизни.