Лидия Михина - Этюды жизни

А у Алевтины процесс не двигался из-за колебания давления крови, и она устала от ожиданий команды на операцию. Операции совершались каждый рабочий день. Очередных больных накануне соответственно подготавливали нужными процедурами. Отсылали в местную аптеку за покупкой некоторых недостающих в больнице специальных материалов: пелёнок, стерильных повязок пластырного типа, спецбинтов для ног.

А наутро в коридоре гремели кровати-каталки. То место на каталке большинству вновь поступивших обычно долго ждать не приходилось: два – три дня. Но у Марии Николаевны сложилось по-другому. Очередных на операцию именно в это время оказалось много. Да ещё оно совпало с выборами президента страны, из-за чего в день перед выходными днями операции отменили. Всему составу госпитализированных больных предстояло тоже голосовать. В общем, этой женщине испытание под наркозом досталось аж на седьмой день.

Всё повторилось почти как у Айданы, которая уже делала попытки некоторых физкультурных упражнений по возрождению движений повреждённых мышц. Она смотрела фильмы на своей технике и была так же приветлива, даже заботлива со всеми в палате. Однако, слово «почти» включило в себя заметную разницу. У Марии Николаевны, как и у Эллы, грудь деформировали, но сохранили по решению хирурга. Ввиду небольшого размера опухоли достаточно было её вырезать. После операции у Марии Николаевны долго держалась повышенная температура и низкое давление, что выражалось в заметной слабости. Сеансы с капельницей и уколы антибиотиков поправили состояние. Усиленное питание тоже бы не помешало. Но она надеялась только на себя, хотя одно неожиданное посещение всё же было. Приятная встреча с родственницей подняла настроение.

Надо сказать, что эта палата, крайняя по коридору, оказалась одной из малочисленных, но благоустроенных, как и другие. Загороженный уголок вмещал в себя кабинку душа, раковину для умывания и унитаз. Такие удобства были редкостью в больницах этого полумиллионного по численности населения города, что, пожалуй, подчёркивало тяжёлый статус заболеваний в этих стенах.

Жизнь отделения больницы шла по своему расписанию: ранние уколы, замер температуры у больных, промывка «гармошек» (необходимая пластиковая ёмкость на поясе оперированных женщин), регулярная влажная уборка. Позже на несколько минут привозили специальную лампу для обеззараживания воздуха помещения. Во время этого процесса все выходили в коридор.

Всё это было хорошо организовано и контролировалось старшим медицинским персоналом, включая регулярную замену постельного белья. Затем начинались обходы врачей, перевязки, текущие операции. Ну и, конечно, периодические походы в столовую. В основном больные ходили, но посещение пункта питания было скорее разминкой, чем утолением голода. На фоне хорошей квалификации хирургов, продуманной системы лечения и качественного содержания культуры помещений питание хотелось назвать безобразным. Прикрываясь словом «диета», на кухне готовили будто бы еду из обрезков мясных жил, хрящей и минимума разнообразия приготовленных овощей. Так что в супе был несолёный бульон, едва подкрашенный свёклой с редкой картошкой. Зато на второе чаще капуста с несъедобными жилочками и хрящиками как бы мяса. Третье блюдо тоже было. Чай, кофе – сносные, но однажды предложили кисель, который вызвал и смех, и отвращение. Создавалось впечатление, что добросовестная работа персонала этого учреждения заканчивалась на поварах, которые просто перловую кашу не могли сделать съедобной.

Больным было совершенно ясно, что идёт обыкновенное воровство продуктов, но говорить об этом никто не собирался. Людям больным и зависимым было не до того. Между собой интересовались: «Есть ли у кухонных „специалистов“ аттестат по их профессии?»

Те больные, у кого родные далеко и посещений нет – покорно оставались хлебать пустой бульон с хлебом, которого было достаточно, и ковыряться в содержании второго блюда. Все прочие аккуратно перекладывали всю эту «еду» в предусмотрительно поставленную кастрюлю с надписью: «Для отходов». Отпуская шутки, что на этих отходах кто-то не иначе, как свиноферму содержит, все отправлялись к своим авоськам в палатах и запасам в холодильниках, за сроком хранения продуктов в которых тоже строго следили.

3

Вечера в палате проходили когда в молчании за чтением, когда в обсуждении неожиданных общих вопросов. В один из вечеров, когда на процесс промывки «гармошек» все сходили и молчали за своим занятием (Айдана смотрела свой фильм «Школа для толстушек», Мария Николаевна читала, Элла искала в интернете рецепты правильного питания при онкологии), вдруг со своей кровати вслух проговорила мысли Алевтина:

– Ну кто-нибудь, скажите, пожалуйста, кому нужен совершенно лежачий мужчина, как не жене-пенсионерке или родной матери?

Все посмотрели на неё.

– Алевтина, ты о чём? – спросила её Элла.

Та махнула рукой в досаде.

– Уж и не знаю, рассказать вам, что ли? – произнесла Алевтина.

С противоположной кровати отозвалась Айдана:

– Выговорись, конечно. Что за страдания?

Мария Николаевна продолжала читать книгу. Но, когда Алевтина начала излагать события своей жизни, обидевшие её, то она тоже прислушалась. У Алевтины долго болел муж, не вставал. Но пособие по уходу за такими больными, как мера социальной поддержки, оформлялась только на нигде не работающих граждан не пенсионного возраста. Прошло несколько лет, как муж умер. На фоне событий этого очередного личного несчастья – онкологии – Алевтина вспомнила о несправедливости судьбы в прошлом. Она продолжила свои рассуждения:

– Насколько же глупые эти условия выдачи пособий по уходу за тяжело больными! – и добавила: – А неродной человек будет мыть, кормить, сидеть рядом и выносить всё за больным за такие деньги? Государство хитрит, а люди хитрее. Я знаю, что в таких случаях ищут знакомых студентов. Это фактически подставные лица. Лжеопекуны. Получается, что жена, прожившая со своим мужем, например, двадцать пять лет, остаётся без доверия и поддержки от государства. И только потому, что она пенсионерка. Как будто та мизерная сумма слишком велика для оплаты её беспросветного труда. Я ни с кем не связывалась. Молча делала для него всё, что нужно. Ни копейки пособий не получала.

Все слушающие поняли тему о несправедливости. Держа в руках новейшей марки сотовый телефон (фактически компьютер), Элла предложила поискать государственный указ по этому вопросу. Тем временем отозвалась Айдана:

– Ведь на какую безнравственность толкают молодых людей! Ведь их же, наверное, вызывают на комиссию, задают вопросы о том, что они умеют и могут делать по уходу за человеком. А что они могут-то?