Элла Залужная - Точка НЕвозврата

– Привет. Присаживайся…

Подруга с радостью расположилась напротив, беспрерывно тараторя о дороге, суматохе, бегло упоминая о паре событий…

Подошла девушка-официант.

– Добрый вечер! Вот, пожалуйста, наше меню. – И протянула увенчанную вензелем (едва ли понятным ей или хозяину кафе) книгу вин и брошюру с перечнем блюд и напитков.

– Ой, какое у вас красивое платье! – воскликнула от восторга подруга.

Официантка замешкалась с ответом, начав оглядывать подол.

– А что, с ним что-то не так?

– Почему? Всё в порядке!

Девушка вперилась в меня своими огромными удивлёнными глазами.

– Мне что, не идёт?..

– Наоборот, такой чудный цвет, и фасон! Вам очень идёт! А вам что об этом ещё не говорили? – продолжала подруга, привыкшая со всеми делиться своим теплом, стирая звенящей радостью возникшую неловкость.

– Нет… – Официантка смотрела на меня всё с тем же недоумением, словно приняла искренне-восторженного человека за сумасшедшего или наглого притвору и пыталась найти поддержку у меня – сдержанной гостьи в хорошем костюме.

– Всё в порядке! Просто действительно красивое платье! – попыталась я нехотя её успокоить, чувствуя раздражение от необходимости доказывать, что комплимент это нормально.

И она скрылась из виду, продолжая со всех сторон оглядывать свой наряд.

Мы выбрали пару блюд и ждали её возвращения, чтобы сделать заказ и приятно провести время за беседой.

– Какой великолепный интерьер! Какие картины! Какая располагающая обстановка! Надо обязательно в книге пожеланий оставить отзыв!

– Да, можно… – Я была рада, что подруге приятно здесь находиться, ведь не всегда есть возможность замечательно провести время хотя бы потому, что не каждый может испытывать радость от простых вещей и уж тем более щедро делиться ею с другими.

Официантка вернулась плотно закутанная в фартук, гораздо больший по размеру, чем было нужно. Зато определённо скрывающий значительную часть платья.

Мы сделали заказ и продолжили разговор. Вскоре нам подали закуски, крепкий чай с чабрецом, вкуснейшие конфеты… Что может быть лучше? – сладости родом из детства.

Собираясь уходить, моя подруга решила обратиться к администратору за книгой отзывов, чтобы поблагодарить хозяина кафе за чудесный вечер. Случай с платьем показал, что подобная затея тоже будет истолкована превратно, но, уважая чувства близкого человека, я не стала перечить.

– Здравствуйте! Можно обратиться к вашему администратору или менеджеру?

Бармен заволновался, вновь показалась официантка.

– А что случилось?

– Ничего. Мне у вас очень понравилось, и я хочу оставить в книге предложений свой отзыв!

Бармен с официанткой скрылись в подсобном помещении и вернулись обратно с хозяином кафе.

– Добрый вечер! Я хозяин этого заведения. Что случилось? Вас что-то не устраивает?

– Мне очень понравилось в вашем кафе, и я хотела бы оставить в вашей гостевой книге свой отзыв!

– У нас нет такой книги, – недовольно буркнул мужчина.

– Как нет?..

– Обязательно заведите! – нарочито строго вмешалась я. – В следующий раз обязательно воспользуемся. А сейчас пойдём… – И аккуратно подхватила подругу под локоть, уводя от барной стойки.

Как же в этот момент меня распирало от желания устроить скандал и пожаловаться на весь мир, который забыл, что такое быть приветливыми и добрыми!.. Останавливала только боязнь испортить близкому человеку настроение.

– Да, заведите, – поддержала меня подруга, и мы вышли из кафе в освежающий, переливающийся уличными огнями на залитых дождём зеркалах тротуаров осенний вечер.

День был тяжёлым и нервным. На душе – мрачно, и в окно стучится осень…

Рабочий день окончен. Пора собираться домой, но не хочется уходить из уютного тепла на улицу, в промозглый вечер. Вспомнился утренний туман, мокрым холодом пытающийся залезть под пальто, чтобы согреться, и как то ли мелкий дождик, то ли капли росы с деревьев помогли проснуться, попав за воротник…

Кутаюсь теплее. Мягкий шарф… Застёгиваюсь.

Утром камыш был еле виден сквозь дымку тумана. Пожухлая трава обрамляла края озера, деревья испуганно смотрели в воду…

Беру сумку, выключаю свет, закрываю на ключ дверь.

Парк медленно засыпает. Под ногами лежат опавшие листья. На душе нарастает тревога. Такая же, как утром, когда взгляд пытался нащупать очертания жизни сквозь вездесущий туман. Но их не было нигде. Только мокрый холод. А теперь ещё листья, нанизывающиеся, как канапе, на каблуки любимых туфель…

Теперь точно осень. И не хочется её, и не хочется новых попыток создать то, чего нет и, возможно, не будет. Слишком короток сон, слишком короток день, слишком быстро на земле и в душе появляются опавшие листья… Приходишь домой. И у тебя всего несколько десятков лет, чтобы прожить свою мимолётную вечность…

Слышу… твои шаги. И на душе становится спокойно. Буду думать, что осени нет. И неудач нет. И смерти нет. По крайней мере, не в этот вечер.

На улице скользкий лёд припорошило снегом. Грязные дома, какие-то облезлые, в вечерних серых красках… Скучковавшиеся среди извилистых дорожек – протоптанных народных троп, выведенных в затвердевшей глине.

Ларёк. Среди мрачного пейзажа – как яркое, светлое пятно. И важно: в нём была еда. Причём двадцать четыре часа в сутки, что для посёлка городского типа ощутимый аргумент в связи с отсутствием достойных круглосуточных магазинов. А если есть недостойные, то смысл до них идти? Можно пристраститься и к ларьку.

За ним, как всегда, в глаза бросается стена соседнего дома…

Странно смотреть на эту обшарпанную, «историческую» стену, пережившую и жуткую «перестройку», и время рэпа, чупа-чупсов, рокеров, «ранеток» и «Макдоналдса», что отображалось на ней многослойной, кое-где подзамазанной «наскальной» живописью различных поколений.

Странно смотреть на неё вот так, живо ощущая своими рёбрами каждое дуновение противного ветра, понимая, как накладывается в твоей голове одно воспоминание на другое, образуя слоёный пирог призрачных, но отмеченных существованием ощущений.

Странно смотреть на эту препоганую, изрядно надоевшую за долгие годы стену, ненароком окидывая взглядом проход между соседними домами, по которому бегал, плёлся и бродил когда-то. Смотреть и осознавать, что уже прожил жизнь. Настоящую, странную, полнокровную. В которой было множество множеств, о которых хочется сожалеть, но именно поэтому ушедшего и не жаль. Жизнь как бешеный коктейль из боли, слёз, смеха и стенаний, приправленный тем, ради чего стоит жить, но что так трудно обозначить! Тем, что заставляет нас просыпаться день за днём, стряхивая с себя вчерашний облик, и погружаться в новый день, порой с заколоченным намертво сердцем, как окна брошенного дома, с закрытыми глазами, даже если их хочется открыть… Это ожидание счастья, к которому мало кто успел внимательно присмотреться, но пропускал как песок сквозь пальцы практически всякий. Наверняка.