Татьяна Эдел - Только секс или + любовь?

Поразило, что он так беззастенчиво появился перед незнакомой женщиной, хотя Аполлоном не был, наоборот, весь его живот был искромсан швами, огромными и уродливыми, а сутулость уже напоминала горб, и его тяжелое, солидное мужское достоинство находилось в спокойном состоянии.

Видя мое удивление, он начал говорить, что перенес в прошлом году несколько операций по поводу рака аппендикса.

– Если ты сумеешь меня восстановить, чтобы я навалился на женщину сам, это будет отлично.

«Господи, что это значит? – тряслась я осиновым листом. – Он что, еще импотент что ли? Ну, куда меня занесло, мамочки родные!»

Однако чувственность постепенно нарастала, тела наши слились, и нежность моя рекой потекла ему навстречу. Иногда он вдруг орал на меня, что я делаю не так, и мне было стыдно за его хамство и за свою необразованность, что не научилась к своим годам ничему, и хотелось спрыгнуть с кровати и убежать, куда глаза глядят. Но зерно любви уже посеялось в моем бедном сердце и привязало меня к этому мужчине крепким канатом.

Будильник прозвенел в шесть утра, я первая слетала в душ, оделась, кое-как привела себя в порядок, так как косметики с собой не было, а милый уже готовил завтрак на стол. Он вышел из душа, мы позавтракали, болтая, как давно женатые супруги. Было легко на душе, в воздухе плавало ожидание большого счастья.

Перед выходом из дома он протянул мне ключи от квартиры.

– Возьми, – сказал он. Это был широкий жест доверия, и сердце мое таяло и таяло, грозясь расплавиться совсем.

Лев отвез меня к станции метро, спросив:

– Что купить на ужин?

Я оторопела, не предполагая, что встретимся так скоро.

– Купи мяса, фарша или рыбы, что хочешь, я приеду, приготовлю.

Чмокнув меня в щеку, он умчался на работу, а мне предстояло два часа трястись в вагонах метро, еще и с пересадкой на другую линию. Народ ехал на службу: кто-то читал, кто-то наводил красоту, кто-то завтракал здесь же – яблоку было упасть негде. Хорошо, что это была конечная остановка и я успела занять место.

Ровно в девять встрепанная, как воробей, я появилась дома, еще раз умылась, переоделась, подкрасилась и понеслась вприпрыжку на работу, благо офис находился в десяти минутах ходьбы.

Лев звонил мне четыре раза за день, что меня несказанно радовало, хотя и отвлекало от работы. Сердце пело торжественную песню.

Еле дождавшись конца рабочего дня, я снова сидела в вагоне метро и отсчитывала станции-километры до встречи с милым.

Вечер был чудесным, совершенно семейным: с вкусным ужином, страстной ночью и ощущением нескончаемого медового месяца.

Помчались дни – с телефонными звонками, письмами. Мы не могли дождаться вечера, чтобы быть вместе…

Лев жил страстью, и не скрывал этого так же, как и я. Это мешало мне работать, и приходилось отправлять сдерживающие послания:

«Rabotai, miliy! please… I am with you, in my heart, in my mind, have a great day, till evening». [2] «Работай, милый, пожалуйста… Я с тобой… в моем сердце. В моих мыслях. Хорошего дня, до вечера!»

Лев буквально после первой ночи стал говорить, что любит меня. Мне были непонятны его чувства: разве можно полюбить вот так, сразу? Говорил, что искал именно такую и вот нашел, значит, можно и сразу. Мои эмоции тоже били через край, и я подумала, что не мешало бы быть поскромнее и не набрасываться так на мужчину. Но одно дело думать, и совсем другое – исполнять. Флюиды желания и любви летали пчелиным роем и притягивали нас друг к другу, и было не оторваться.

Мне не хватало сна, я ходила с черными кругами под глазами, но зато счастливая. Он стал называть меня женой и повторял это сладкое, желанное слово часто, видно было, что оно радостно и для него.

Мы занимались любовью по два-три раза в сутки, будто были молодыми людьми, которые встретились после долгой разлуки. Он умел поразить меня. Собираясь рано утром на работу, он мог, уже совершенно одевшись, вдруг резко обернуться ко мне, и я падала в кровать от вида одетого мужчины с членом, дыбившимся из расстегнутой ширинки.

Однако вместе с безграничным счастьем, в котором я купалась, отравленными стрелами впивалась в мое сердце каждый день ревность. Лев часто вспоминал свои прежние привязанности и, не стесняясь, мог говорить даже об интимных моментах в их отношениях. Из-за одной из таких подружек он даже развелся со своей женой, чтобы любовница тоже смогла приехать в Америку. Имя Марина уже через неделю я слышать не могла. Я была сплошная боль, а он только посмеивался. Очень часто вспоминал в разговоре и в постели свою бывшую жену, и, сколько бы я ни просила забыть о других дамах и не упоминать их имена, его это не останавливало. Великого мачо несло по волнам. Наконец, терпение мое кончилось, и я заорала дурным голосом:

– Пусть твоя жена хоть сто раз будет святая, но при мне не смей больше произносить это. Зачем тогда я здесь?

Он притих. Потом выключил свет и жалобно попросил:

– Не бросай меня, Катюша.

Я и не собиралась этого делать, только пришла к печаль – ному для себя выводу, что безоблачного счастья здесь ждать не стоит.

Приехав вечером, я увидела в вазочке три чуть живые белые розы, его, одетого в черное, и немой вопрос-ожидание в глазах. Пока я переодевалась, мыла руки, он ушел на балкон, сел в кресло-качалку и закурил, хотя уже много лет не делал этого. Страдание – вот что это означало. Я перемяла в душе, будто тесто, всех его Марин, Валентин, Полин, Вик… и решила не думать о плохом. Постараться, по крайней мере. Мир был восстановлен.

Теперь я видела его непростой характер, его резкость и даже хамство, его эгоизм, но было поздно. Я влюбилась по уши.

И еще меня удивляли его замечания. Где бы мы ни гуляли, он вдруг указывал на человека, мужчину или женщину, вполне обычного вида и говорил: вот он (или она) шизофреник.

– Как ты можешь так определить?

– Я вижу, – обычно отвечал он.

Это давало мне повод для размышлений невеселого характера. Он пояснил однажды, что имел многолетние отношения с дамой, которая, как позже оказалось, состояла много лет на учете по поводу шизофрении, а он даже не догадывался. Говорил, что все время нервничал с ней, а теперь ему так хорошо со мной, что даже не верится, что так бывает.

Говорят, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Я спросила, есть ли у него друзья.

– Нет, в общем-то, – ответил он.

Это тоже несказанно удивило меня, ведь он живет здесь уже восемнадцать лет, работает, люди вокруг. Странно. В беседах и общении человек раскрывается, и я хотела этого. Лев позвонил какому-то бывшему коллеге, поговорил, намекая на приглашение в гости, но тот товарищ вяло пообещал как-нибудь встретиться и все. Тогда я решила взять инициативу в свои руки. Позвонила своей приятельнице Танюшке, они с мужем имели дом в горах Поконо. Мы мило пообщались, и я сказала, что теперь имею друга с машиной. Таня обрадовалась, потому что у них пока своего автомобиля не было: Саша не хотел садиться за руль. Таким образом, мы были тут же приглашены на выходные в горы.