Либерти Лим - Пробуждение

Я хорошо прочувствовал момент, запечатленный в картине, и это чувство мне очень нравилось. Оно было довольно реалистичным, будто я сейчас в своей жизни переживал эту «притаившуюся бурю». Совсем скоро что-то грянет, но не знаю что ( или? ).

– Ты совершенно точно описал суть картины… – сказала Реми с удивленными глазами, смотрящими на меня. – Картина называется «Черное море» и действительно, здесь изображено затишье перед бурей.

– Это твоя комната? – указал я на рядом стоящую открытую дверь.

– Да, проходи, если хочешь.

Это была довольно большая комната, залитая солнечным цветом. Вид из широченного панорамного окна выходил на задний двор дома, где был большой красочный сад и чуть дальше фонтанчик.

Стены комнаты персикового цвета нежно отражали свет закатного солнца. Уголок с цветами и растениями благоухал на всю комнату. На столике с круглым зеркалом блестели флакончики с разноцветными жидкостями, видимо духами, на которых были прикреплены надписи на французском «Pêche», «Aloès», «Lis» и «Fleur»…

– Fleur я создала сама. – сказала Реми. – В этой сиреневой жидкости чувствуется аромат пахучих весенних цветов, а именно лотоса, хризантемы и маттиолы, щепотки эстрагона и сладкий запах лесных ягод. Этот аромат я создала специально для себя, поэтому он получил мое второе имя, которое я очень люблю.

Реми Флер. Так ее называли ее близкие и хорошо знакомые люди. Этот запах я почувствовал тогда, в день нашего знакомства у ворот ее школы, и он буквально проник вглубь меня до мозга костей и сильно полюбился. Такое чувство, будто этот аромат начал каким-то чудесным образом влиять на все, что я думаю, и на все, что делаю. Реми Флер…

В дальней части комнаты над небольшой кроватью висели пленочные фотографии разных людей, видимо друзей и родных Реми.

– Больше, чем создавать ароматы духов, я люблю фотографировать. Я хотела бы быть профессиональным фотографом улочек разных городов и случайных людей, когда закончу школу. Мне кажется, нет ничего красивее особой атмосферы разных населенных пунктов и естественности обыкновенных людей. Я бы хотела путешествовать по всему миру в поисках идеальной фотографии неидеальности нашего мира. У всего на свете есть прекрасное и ужасное в одном флаконе.

– В тебе тоже есть помимо прекрасного еще и ужасное? – спросил я.

– Да, как и во всех людях. – ответила Реми.

– А что это, если не секрет?

– Как говорит мой отец, чем более святым и светлым кажется человек, тем больше у него разращивается «тень», то есть темная сторона. Некоторые люди даже ведут двойную жизнь, где их добро и зло воплощаются в двух разных личностях. Думаю, у меня, к счастью, такого нет, но у меня много недостатков, например, я не всегда слушаюсь родителей, пренебрегаю их чувствами, иногда мщу людям… Но я пытаюсь исправить в себе это и быть открытым человеком. А какое ужасное в тебе таится, Лин? – с большим интересом она спросила.

– Я думаю, чт…

В эту секунду в комнату вошли Крис, Дарвин, Вив и Акира и мы все вместе направились снова в гостиную. Тот разговор так и не был закончен никогда.

Перед зажженным камином я сидел и пил пиво; Реми лежала и ковыряла ковер, на котором мы все находились; рядом сидели Вивьен и Крис в обнимку и оба распивали колу и пиво; Дарвин и Акира ели чипсы. Вивьен достала гитару Криса, начала играть на ней, и мы стали дружно петь песни старых времен. У Вивьен был шикарный голос, мы любили ходить с ребятами в бар, в котором она пела. Регулярные выступления сделали ее стильное исполнение и томное пение еще лучше. Акира оказался не менее музыкальным человеком, его неимоверно громкий голос дал нам понять, почему он довольно успешно работал рекламщиком на улице. Я прислушивался и к пению Реми, у нее был очень уверенный и глубокий голос.

Далее мы принялись рассказывать о нашем детстве, об интересном опыте и о жизни в целом.

– У меня в детстве была любимая собака, – продолжил Дарвин. – Я очень любил ее, играл с ней, проводил время. Тогда у меня совсем не было друзей, так как я был застенчивым, а родители – строгими, они не разрешали никого приводить домой и идти к кому-либо в гости. Дейзи, так звали собаку, была моим единственным другом. Однажды, когда мы играли на заднем дворе с Дейзи, я услышал через открытое окно как отец на кухне говорил с матерью о том, что собака начала выть по ночам. Это действительно было так, иногда мы не могли заснуть из-за этого. Тогда вечером того дня родители за ужином сказали, что они хотят избавиться от Дейзи. Я со слезами на глазах говорил им, что, возможно, у нее проблемы со здоровьем и надо отвести к ветеринару. Родители ничего не ответили. На следующее утро я проснулся, и на удивление был крепко выспавшимся, и потом понял почему. После пробуждения я начал как обычно звать Дейзи к себе, но ее не было. Тогда я вскочил и отчаянно начал обхаживать весь дом в поиске моей собаки. Ее нигде не было. Мама, услышав меня, остановила и сказала, что отец рано утром увез собаку далеко в поле и застрелил. Они оба объяснили это тем, что нам нужно хорошо спать, а собака мешала. Я с каменным лицом пал на пол. Кажется, с тех пор, я ни разу не плакал.

Я правда ни разу не видел, чтобы Дарвин плакал или вообще проявлял какие бы то ни было эмоции. Эта история дала мне понять, что он тоже, как и остальные люди в нашем городе лишь существует, и в этом он не виноват. Виноваты такие же мертвые изнутри люди, которыми оказались его родители. Виновато общество, которое порождает таких людей.

Мы познакомились с Дарвином в туалете в кафе, которое находилось рядом с нашим университетом. Я зашел в заведение после обеда в два с половиной часа, чтобы попить чай. В это время обычно бывает мало посетителей, так как у большинства студентов – основных гостей кафе – с двух часов были занятия, поэтому я приходил именно после двух. Я сделал заказ, и пока он готовился, решил пойти в уборную. Когда я зашел туда, неожиданно заметил у дальней стенки двух мужчин, которые оглянулись на меня. Мы все втроем на секунду застыли. Одним из них был взрослый человек с красным лицом в странной одежде, а вторым был коротко постриженный, невысокий, дико испуганный студент, которого первый держал за горло и прислонил к стене. Вторая рука мужчины находилась под рубашкой парня.

«Что здесь происходит?» – спросил я серьезным голосом, как вдруг извращенец тронулся с места и убежал. «Спасибо, возможно, ты спас мне жизнь» – сказал студент, все так же стоя у стены. После этого мы вместе выпили чай и пошли к библиотеке.

– Еще давно, – начала свой рассказ Реми – когда мы с Крисом были детьми, наша мама пела. У нее был прекрасный сильный голос, как у тебя, Вив. Я хорошо помню, как просыпалась утром от ее пения, доносящиеся из кухни на нижнем этаже дома. Я очень любила это. Но одним летом, мама внезапно тяжело заболела и ее забрали в больницу. Мы с отцом и Крисом остались одни, отец работал каждый день, поэтому за нами, детьми, некому было присматривать. Криса отправили в летний лагерь, а меня отец стал брать на свою работу. Там, я весь день играла в офисе папы, играла в холле и бегала по коридорам, а вечером мы вдвоем каждый день навещали маму. С тех пор, мама больше никогда не пела, что очень печально, но зато я тогда по-настоящему познакомилась с отцом. Я узнала, что у меня папа невероятно умный, серьезный, к тому же очень добрый и светлый внутри человек.