Лариса Агафонова - Кладовая женских тайн

Прошло два года. Младшая дочка переросла детские болезни, но педиатры не рекомендовали отдавать её в садик. Пономарёвы нашли няню, пожилую женщину, воспитательницу на пенсии, и Кристина наконец-то вышла из декрета. К этому времени она села на жёсткую диету, похудела, похорошела, но взгляд её изменился раз и навсегда. Теперь она смотрела оценивающе и изучающе на всех девушек и женщин младше тридцати лет. И причина для этого была. Оказалось, как намекали досужие местные сплетницы, её муж давно служит предметом охоты для многих девиц с птицефабрики. А наличие у него жены. так когда это кого останавливало? И Кристина зорко охраняла свою семью.

Для начала она исключила из общения всех незамужних приятельниц, стала уделять Косте больше внимания, компенсируя прошлые годы, когда была поглощена заботой о младшей дочери. Кстати, Алёнка так и росла, не принося хлопот родителям, потихоньку начала помогать маме по дому и охотно возилась с Танюшкой – так же, как когда-то Кристина присматривала за Олей.

Оля, кстати, стала крёстной мамой для Тани. Это был единственный случай, когда Алёна устроила родителям истерику, кричала, что Олюшка – только её, и она не отдаст свою любимую тётушку Таньке. Девочку долго успокаивали, но никакие доводы не помогли, Кристина даже сгоряча стукнула по попе старшую дочку. После крестин Алёна замкнулась. Она и раньше не была ласковой маминой дочкой, а теперь и вовсе делилась своими детскими радостями и обидами только с обожаемым папой. Так они и росли: папина Алёна и мамина Таня. Девочки и внешне были разные: стройная светловолосая Алёна и коренастая Танечка с тёмными и кудрявыми, как у мамы, волосами.

Жили Пономарёвы ладно и мирно, работали, откладывали деньги на новую машину. Кристина умелой рукой вела хозяйство. Вот только оказалось, что свободное время супруги предпочитают проводить по-разному. Костя тянулся к книжкам, а Кристина читать не любила с детства и ругала мужа, что он тратит время непонятно на что, вместо того чтобы вскопать огород или прополоть грядки. Костя к этому времени стал главным технологом на птицефабрике, хорошо зарабатывал и настаивал, что можно купить все эти огурцы-помидоры и не горбатиться в огороде. Кристина же привыкла экономить и не любила транжирить деньги на то, что можно было вырастить самой.

И в какой-то момент Косте стало невыносимо скучно дома.

– Ну сколько можно говорить об одном и том же? – спрашивал он. – Ты уже всю плешь мне проела свой картошкой и огурцами.

– А зимой ты собираешься лапу сосать? Или магазинные консервные банки покупать? Сам же первый домашний огурчик попросишь.

– Можно же в меньших масштабах консервировать или хотя бы не каждый год? Зачем закатывать сотни банок, которые не съедаются за зиму? Мы даже на море не можем себе позволить съездить, потому что нельзя бросить огород, в нём обязательно что-нибудь засохнет или переспеет.

– Конечно, засохнет, – возмущалась Кристина, – и, что, вся работа коту под хвост?

– А отпуск на огороде пятой точкой вверх – это, по-твоему, отдых? – вскипал Костя.

Такие разговоры почти каждый раз приводили к ссорам и недовольству супругов, зато Кристина смело могла хвастаться перед подружками и коллегами по работе, что она в очередной раз сварила сорок банок варенья и накрутила тридцать литров томатов. У неё ведь всё должно быть лучше всех! На работе она старалась не задерживаться, спешила домой. У Кристины всегда был готов ужин, дом сверкал чистотой, а грядки на огороде можно было показывать как образцовые. Только в её палисаднике цветы цвели с мая по ноябрь. Мужья ставили Кристину в пример своим жёнам, а те кривились и втайне завидовали.

Однако за всей этой внешне безупречной жизнью ушло тепло из отношений с мужем, старшая дочка совсем замкнулась, а младшая – мамина копия – ходила по двору и вырывала еле проклюнувшиеся травинки, приговаривая: «Всё должно быть чисто-пречисто». Костя стал ещё больше задерживаться на работе, всё чаще и в выходные уезжал на птицефабрику. Как-то Кристинина мама приехала проведать внучек, посмотрела на всё это безобразие со стороны, повздыхала и попробовала намекнуть дочке, что так недолго и мужа прозевать. В ответ Кристина сказала как отрезала:

– От таких жён, как я, не гуляют.

– Ох, доченька, от всяких гуляют, – покачала головой мать, но Кристина не поддержала разговор, уверенная в своей правоте.

Один раз Пономарёвы всё-таки выбрались на море. Косте на птицефабрике дали путёвку в анапский санаторий. Предвкушая радость дочек, он даже приехал пораньше с работы, чтобы сообщить новость:

– Девчонки, хватит сидеть дома, мы едем купаться и загорать! – он обхватил обеих дочек и закружил по комнате.

Алёна с Таней визжали от восторга, а Кристина, поджав губы, фыркнула:

– Да у меня все овощи сгорят за три недели. Ты хоть бы подумал, что мы зимой есть будем?

Скандал в тот вечер разгорелся нешуточный, Костя впервые кричал на жену:

– Ты совсем жить перестала, только и делаешь, что о еде да о порядке думаешь. Девчонки моря ни разу не видели. В конце концов, не хочешь ехать, мы без тебя отлично отдохнём!

Таня кинулась к матери, стала уговаривать, причитая:

– Ну, мамулечка, ну, роднулечка, пожалуйста, так хочется в море! Девочки в садике рассказывали, какая там водичка солёная-пресолёная. И плавать легче, чем в реке. Поедем с нами!

Кристина скрепя сердце согласилась, договорившись с приятельницей, что та будет хотя бы раз в неделю поливать её ненаглядные грядки.

Эта поездка немного снизила накал страстей в семье. Кристина лишь первые несколько дней вздыхала и переживала за оставленное хозяйство, а потом море и отдых взяли своё. Молодая женщина вновь почувствовала себя легкомысленно, как в юности, когда они с Костей ночами бродили у озера, целовались до распухших губ и были абсолютно счастливы. Конечно, сейчас они были уже взрослые люди, родители со стажем, но море способствовало тому, чтобы ощутить себя юными и беззаботными.

Кристина стала даже улыбаться, как в те давние времена, – хитро и со своим фирменным прищуром. Таня восхищённо теребила отца:

– Папа, ну посмотри же, какая у нас мама красивая! Самая лучшая!

Костя тоже оценил помолодевшую и похорошевшую жену и, вернувшись к вопросу о третьем ребёнке, в шутку просил:

– Кристюш, а давай сыночка родим? Что у нас одни девчонки, я, как в женском монастыре, живу.

Кристина отшучивалась, а сама теперь уже твёрдо знала, что не нужен ей больше ребёнок, хватает и дочек. Но мужу об этом не говорила: зачем лишнее недовольство и ссоры? Если раньше она думала, что девочки подрастут и можно будет задуматься о мальчишке, то сейчас ни за что не хотела уходить в декрет и заново начинать борьбу за собственную привлекательность. Да Костя особенно и не настаивал, так, пошутили несколько раз на эту тему и забыли.