Наталья Степанюк - Паль

Мое поколение выросло не среди трехсотлетних дубов. Вокруг нас была лишь одна паль, где молодая поросль могла ощутить всю силу ветров и ураганов, обрушенных событиями истории на их головы. Нам не на что было опереться, у нас не было авторитетов – всё вокруг было в руинах. Мы часто не можем найти ориентиры, чтобы осознать свою ценность для этого мира и свое место в нем. Взамен мы прожигаем каждый день своей жизни, тратим свои силы, энергию и время на людей, которые пользуются нами, чтобы зарабатывать огромное состояние, а мы для них только лишь ресурс: заменимый, управляемый и многочисленный.

Сначала надо разрушить, прежде чем строить новое на старом месте. Это произошло с государством, в котором Нина родилась и успела провести беззаботное детство. К моменту, когда она пошла в школу, страна уже сменила название, развелась с братскими государствами, спешно поделив годами нажитое имущество, и на полном ходу запустилась машина уничтожения всего, что создавалось до этого десятилетиями.

Все новое было стихийным и беспорядочным – ни у кого не было четких планов, что делать дальше. Страна перепрыгнула с одного края пропасти на другой, от мягкого социализма к жадному капитализму, и какая-то часть населения не смогла совершить этот резкий прыжок и упала в пропасть. В то время пока одни скупали акции приватизированных компаний у населения, как ненужные фантики, за гроши, чтобы впоследствии стать олигархами, вторые – переучивались на финансистов и юристов, чтобы обслуживать новую экономику для богачей, третьи – занимались грабежами и теневым бизнесом, остальные же – сидели на обочине, наблюдая со стороны и ожидая, когда эта буря успокоится. Обычные люди потерялись в этом хаосе, это было видно даже по детям на школьной линейке. Половина первоклашек были одеты в советскую школьную форму с накрахмаленными белыми воротничками, а остальные – кто во что горазд: кто в яркий спортивный костюм, который родителям удавалось достать на вещевых рынках у челночников, кто в мешковатых, не по размеру вещах от старших братьев и сестер.

Отец Нины работал ведущим инженером на московском станкостроительном заводе – его профессия была востребована и уважаема при старой системе, во времена, когда нужно было строить, но когда пришло время разрушений, его выбросило волной перемен за борт без спасательного круга. Платили мало, или точнее, деньги менялись или обесценивались быстрее, чем поднимали заработную плату, иногда не платили вовсе по несколько месяцев, и тогда приходилось занимать у родственников, друзей и соседей, также считавших каждый рубль. Иногда выдавали зарплату коробками с сухим молоком, консервами или другими продуктами, тогда Нина впервые услышала слово бартер, которое всю оставшуюся жизнь ассоциировалось у неё с голодом и бедностью. В то время работники, чтобы как-то выжить, начали тащить с завода всё, что можно было продать – от бумаги и скрепок до драгоценных металлов, но только не её отец, который считал себя честным человеком, не способным воровать. Мать устраивала ему истерики, травила упреками, что он не способен обеспечить семью, что «другие» живут лучше них, что он должен найти другую работу. Но он не искал, просто потому что считал, что больше ничего не умеет, кроме как проектировать станки. В итоге она сдалась и стала сама тащить всю семью – в будни продолжала работать в детском саду, где платили пусть и небольшую, но стабильную зарплату, а по вечерам и в выходные подрабатывала в парикмахерской мужским мастером. Но больших денег это все равно не приносило. Отец тоже все время работал допоздна, вероятно, не любил бывать дома. В конце концов перестал приходить совсем.

Иногда мать брала ее с собой в парикмахерскую в выходные, где Нина помогала подметать пол после клиентов. Обычно это делал сам парикмахер, но с возрастом ногам матери все чаще требовался отдых в небольшие перерывы между клиентами. Она забиралась на маленький диван из дешевого кожзаменителя в дальней комнате для персонала и вытягивала на стену ноги, чтобы дать им хоть немного отдохнуть, пока Нина мела пол красной пластмассовой метелкой в мужском зале. Нина тогда ещё училась в младшей школе, это был второй или третий класс, но она помнила, как ей нравились запахи, которым были наполнены залы. Она часто наблюдала за посетительницами, сидя в креслах для клиентов напротив миловидных девочек-администраторов. Она видела красивых, ухоженных женщин, словно сошедших с обложек журналов, которые она так любила листать: на них были дорогие шубы, много золота, яркие и красочные одежды, выглядели они всегда идеально. В своих мечтах она хотела быть похожей на них, когда вырастет.

Школьные и институтские годы пролетели так же быстро, как мелькают уличные фонари на трассе, когда едешь со скоростью в двести километров в час. Она старалась, училась, стремилась, прыгала все выше и выше, никогда не сдавалась. И вот ей уже двадцать семь, когда жизнь начала замедлять свой темп, но она все ещё не задумывалась, куда же она так яростно неслась всю жизнь, но начала оглядываться по сторонам, не пропустила ли она лучшие возможности.

Была почти полночь. Стрелки часов исправно выполняли свою работу, не ленились, бежали по кругу как обычно, вот только ощущение было, что время вдруг растянулось и стало длинным и тягучим, как остывающая карамель. Так бывает, когда кого-то ждёшь. Нина сидела у окна с чашкой горячего чая, пытаясь согреться. Отопление еще не включили, как всегда никто не ожидал, что зима в Москве начнется так внезапно в ноябре. За окном падал снег. Счастливый пёс, кажется хаски, был безмерно рад и прыгал с протоптанной дорожки в сугробы. Весь день «пленник» просидел взаперти, ждал хозяина, который был на работе допоздна, а теперь владелец вывел наконец его во двор. Очень скоро человек опять загонит собаку обратно в одну из бетонных коробок и закроет дверь на ключ до следующей прогулки.

Нина ждала Андрея дома. Он позвонил три часа назад, сказал, что вся Москва встала и он не хочет участвовать в «дне жестянщика», поэтому он будет выезжать со студии не раньше, чем через несколько часов, когда эвакуаторы заберут с дорог всех «празднующих». В последнее время она все реже его видела. Она убедила себя, что у него много работы, ведь его пригласили в новый проект на одном из федеральных каналов в качестве режиссера-постановщика танцевального шоу, и он все больше с головой уходил в эту работу. Если он даже появлялся дома вечером или в выходные, он или постоянно разговаривал о работе: что получается или не получается, какие у них проблемы, хвастался новыми знакомствами, которые бы ему могли в дальнейшем помочь с карьерой; или сидел в ноутбуке в интернете в поисках новых идей для постановки, просматривая гигабайты видеороликов, засыпая прямо за компьютером, который выключался вслед за владельцем часом позже. Ей нравилось, что Андрей так увлечён новым проектом, нравилось, с каким азартом он взялся за него, но сейчас, спустя полгода, казалось, что эта работа вытягивает из него все силы и на Нину у него совсем не остаётся времени.