Анна Лукиянова - Тварь

Варя – вот-вот студентка СПбГУ – приехала из своего Норильска в город-миллионник вся бледная, остроугольная, нескладная. По углам жмется, людей сторонится, мальчиков – тем более. Ирма посмотрела на нее такую взглядом-сканером, сжалилась над бедной родственницей. Я тебя, говорит, сведу с фотографом, он тебя так отщелкает, закачаешься. Сразу в себе провинциальную целку забудешь, поимеешь самоуважение.

Варя пока за скоросочиненным столом сидела, ей все казалось, что это она сейчас не в квартире, а прямо на сцене большого драматического. Зрительный зал под завязку, в проходе – приставные стулья, в общем – аншлаг. Весь город стянулся на нее посмотреть, вот только она никого в ответ не видит: прожектор слепит прямо в лицо, разъедает глаза, как щелочь. А в воздухе одна большая гнетущая пауза, будто от нее чего-то ждут. Но чего? Варя не может сообразить, и от этого становится так лихорадочно стыдно, что хочется исчезнуть.

– Отцу, по большому счету, похуй, на барабанах я тут играю, стишки сочиняю или реальность увековечиваю. У него все просто в жизни, понимаешь? Есть черное, есть белое. Его бизнес на консервных банках – это дело нормальное, все остальное – баловство. Ну это он так выражается, вроде как любимое словечко. «Баловаться закончишь, тогда и поговорим», – Глеб изображает кривляния отца, получается как-то жалко. Мешает алкогольная размазанность. Варя старается ухватить суть, но Глебов монолог мчится мимо даже не силуэтами, а какими-то абстрактными пятнами. При чем тут баловство, отец, барабаны? Как все это оказалась с ними за столом? Как она сама здесь очутилась?

– Я отцу журнал показываю: посмотри, сына твоего новым именем в фотографии назвали. Признание всяческое, хуе-мое. Выставка, говорю, будет, придешь? А он мне знаешь что в ответ?! Баловаться, говорит, закончишь… – Глеб с хлюпаньем всасывает остатки вина и бахает пустой бутылкой по столу. Это вторая. Варин бокал опустел только наполовину, а Глебу никакой бокал уже давно не нужен.

– Нет, ты мне скажи, это как? По-человечески или по-блядски? Ну скажи, не молчи. Скажи, что думаешь.

Глеб сжимает Варино запястье. Пальцы цепкие, упорные, прощелкивают кожу, как строительный степлер. Хочется ответить, ответить правильно, чтобы освободить руку и себя тоже освободить, но горло забито. Слова напрасно распирают гортань. Варя не выдерживает ожидающего взгляда Глеба и пожимает плечами.

– Это что такое? Не знаешь? Не знаешь?! Я говорю, он – сука подлая, а ты не знаешь?!

Глеба подбрасывает вверх, табуретка падает. Дальше все уходит в расфокус. Варя жмурится, только на это сил и хватает. А на то, чтобы понять – тупой неприятный звук в затылке это от удара, – сил уже нет, и слава богу. Мелькает мысль рвануть к двери, но где эта дверь, с закрытыми глазами не вычислишь, а открывать глаза нельзя, откуда-то Варя знает это наверняка. Может, в школе на ОБЖ учили? Или в сериале подсмотрела? Уже неважно, главное, что темнота все амортизирует, дает возможность сомневаться в действительности. Но только глаза откроешь – сразу пропал, больше не отвертеться, не поуговаривать себя, не понадеяться. Правда хлынет в уши, в ноздри, в легкие, затопит в секунду. Это как с трупом: пока не видел собственными глазами, можно фантазировать, обвинять врачей в подмене. Увидел – и пятиться больше некуда, припирает со всех сторон.

Но даже с закрытыми глазами Варя понимает, что ее протащили за руки и за волосы в комнату, грохнули на диван, тот самый, раскладной, увековеченный на снимках. Бок саднит – проехалась голой кожей по ламинату, а там доску одну выгнуло, вот она и царапалась. Но все это не так уж и ужасно, потому что неправда. А самая большая неправда – Глеб и его кислое изодранное дыхание, и тяжесть его тела, и обрывки странных слов, выходящие из него со слюной и рычанием.

Длилось недолго. Сначала распороло, так что искры прожгли закрытые глаза. Потом безжалостно прокрутилось внутри. Больно ли? Больно, но страх пришел вовсе не от боли, не потому, что в ней все по живому размесили. Страшно стало, когда не смогла вдохнуть. Забрала воздух ртом, а он не пошел. Вот тогда стукнула мысль о смерти, такой настоящей, что ее можно было и на вкус попробовать, и руками пощупать. А когда вдохнуть все-таки удалось, Варю прямо тут же перекроило, и неважно стало, сколько в ней нынче всего перепахано и искарежено. Пока дышит, она будет жить, даже если больше не захочет, все равно – будет.

Глеб с вином не сюсюкался, приговорил бутылку, полез за заначкой. У него давно подгнивало, а поговорить не с кем. Уж не с этими его скользкими приятелями из нового окружения. Не ходят, а фланируют, не смотрят, а созерцают, не нюхают, а прочищают чакры. Вещи своими именами называть нельзя, заклюют. Любая беседа – совокупность обобщений. Откуда у них бабки на бухло и рестораны, для Глеба всегда оставалось загадкой. Руднев их дозами жить еще в то время не научился. С фотографией только-только поперло. До этого собирал грязные тарелки со столов в тех ресторанах, где просиживали свое настоящее его будущие клиентки. Он бы мог и раньше всего этого добиться. При батиных капиталах незачем было унижаться официантом. Отец никогда в деньгах не отказывал. В деньгах – нет, а в одобрении – да. Но ведь человек так устроен, что из всех товаров ему всегда будет нужен дефицитный. Впрочем, и от денег куда легче отказаться, когда они есть.

Глебом в те годы двигало желание доказать отцу свое право на родительскую любовь. Зло вращало моховики. Надо было все самому, кровью и потом, без протекций там всяких. Спал и видел, как однажды придет к отцу: «Пап, меня признали, выставку делают, вот, смотри». А отец ему в ответ: «Горжусь, сын. Я сам себе место выгрыз, и ты себе – сам. Вот она, рудневская порода». И так упоительно было от этого воображаемого диалога, что Глеб гнал вперед, даже когда бак пустел. Экономил на всем, зиму в летних кроссовках отбегал. Копил на профессиональную камеру. То, что у него тогда было, называл мыльницей, хотя, конечно, никакая это была не мыльница, а вполне себе сносная зеркалка. Только Глеб компромиссами не жил, жил – крайностями. Не то возраст, не то характер.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.