Диди Дори - Папина дочка. Рассказы

«Повреждения очень тяжелые, не даём никаких гарантий», – сказали врачи убитому горем Вене. Он не помнил, как добрался до больницы. Глядя на опухшее, изуродованное лицо жены, парень до последней минуты не хотел верить, что это она. «Как такое могло произойти? Ну, как? Что она делала в этом злосчастном подъезде?»

Веня ломал голову в поисках хоть какого-то ответа. Так прошло несколько дней.

Рая почти все время находилась без сознания. Те минуты, когда она приходила в себя, были для неё мучительными. Лишь возвращение в забытье приносило огромное облегчение. Она становилась невесомой и порхала как мотылёк от одного воспоминания к другому. Память тщательно приберегала для неё самые счастливые моменты и все они были родом из детства. Вот она сидит у папы на плечах, она выше всех и так горда этим. Её папочка самый сильный, сильнее, чем папа Лизы, сколько бы та не хвасталась. Вот он учит её держаться на воде, а она вцепилась в круг и не желает без него плавать. Она не признается, что жутко боится остаться без защиты. Тут папа совершенно неожиданно стаскивает с неё круг, и она с визгом барахтается в воде. Пресная озерная вода неприятно ударяет в голову, но девочка вскоре перестаёт обращать на это внимание. Потому что она плывет, пусть смешно и неуклюже, но плывет сама. А рядом заливается звонким смехом Мишка, и веснушки, рассыпанные на его лице, смеются с ним заодно. «Миша, смотри, я умею плавать. Ты только не уплывай, подожди меня». Но Мишка поплыл к середине озера. Ей стало страшно. «Папочка, скажи Мише, чтоб не заплывал так далеко. Папочка». Рая оглянулась, но отца нигде не было. «Папочка-а,» – в ужасе кричала Рая.

– Я здесь, дочка, я с тобой, родная.

Рая разомкнула ресницы. Свет больно полоснул по глазам, она зажмурилась. Кто-то гладил её руку шершавыми пальцами.

– Не бойся, детка, папочка с тобой, папочка рядом.

Седой, как лунь, мужчина стоял на коленях возле кровати своей дочери. Его глаза застилали слезы бессилия. Глубокая складка пролегла между темными бровями. Он гладил руку своей девочки и все время повторял:

– Все будет, хорошо, любимая, папочка рядом. Посмотри, кто к тебе пришёл, – смахнув слезу ребром ладони, мужчина обернулся к высокому парню, стоящему в дверях палаты. Миша с болью смотрел на младшую сестру, которая напоминала перебинтованную мумию.

– Мы с тобой, родная, мы всегда останемся одной семьёй.

– Прости меня, папочка, – еле слышно прошептала Рая и её темные ресницы задрожали.

Ей столько всего хотелось сказать, но она была слишком слаба. Голова кружилась и мучила тошнота. Недолгая жизнь, вдруг показалась ей пошлой и неудачной репетицией, а ее роль – насквозь пропитанной фальшью. Что-то главное все время ускользало от неё и, Рая это хорошо чувствовала и понимала. Она готова была вымаливать ещё одну, последнюю попытку. В ней теплилась слабая надежда, на то, что она все же справиться с доверенной ей ролью и в конце концов сыграет её блестяще. Забытьё снова перенесло Раю из реанимационной палаты в совершенно другую реальность. Она очутилась на большой белой яхте.

Папочка управлял штурвалом, вокруг него суетился Веня, видимо выполняя роль боцмана. Из каюты доносился командный голос Мишки, который строил её пацанов. Рая стояла на корме и держала в руках бинокль. Она покрутила его, затем поднесла к глазам. В тот же миг её накрыло волной небывалого восторга. Она увидела в море стаю улыбчивых дельфинов. Они выпрыгивали из воды парами, описывали плавную дугу и снова врезались вытянутыми мордами в сине-зеленую гладь. Через несколько секунд их блестящие тела вновь вылетали из воды. Рая раскинула руки и вдохнула полной грудью целебный воздух. Легкий бриз щекотал кожу, оглушительно кричали вороватые чайки, пролетая низко над водой. Неожиданно Рая почувствовала себя окрылённой счастьем, в ней потихоньку стала нарастать уверенность в том, что все у неё сложится хорошо, потому что рядом с ней, любящие её мужчины.

– Рая, возвращайся к нам, мы тебя ждём, – услышала она голоса за спиной.

Рая оглянулась на зов. Все пятеро стояли на палубе. Мальчишки размахивали руками. Ей вдруг нестерпимо захотелось оказаться рядом с ними.

– Я сейчас вернусь, – ответила им девушка, стараясь перекричать шум моря и вопли чаек. Неожиданно налетел ветер, растревожил паруса на яхте, коснулся её мыслей, и подхватив их, понёс навстречу новой жизни.

– Я любила, как любят не избалованные излишним вниманием люди: трогательно, и в то же время со страстью, всецело отдавшись нахлынувшему чувству и неведомым доселе ощущениям души и тела. Он стал для меня звездой первой величины, новой планетой, о которой никому пока неведомо. Лишь я, через телескоп своих мыслей, могла наблюдать за ее неуловимым движением… Я полнокровно жила лишь рядом с ним, впадая в состояние апатии всякий раз, когда он уходил. Я ненавидела его друзей, родных и близких. Лишь я имела право на ту любовь и ласку, на которую он был способен. Вся его жизнь должна была принадлежать мне, мне одной…

Девушка прикрыла глаза и какое-то время молча сидела, обхватив себя руками. Пока она говорила, я удивлённо слушала, не поднимая головы от газеты, и лишь искоса разглядывала поехавшую петлю на ее правом чулке. Этот монолог меня удивил. Я не могла понять, что ей нужно. Была ли это простая человеческая необходимость выговориться, или она ждала какого-то совета. А может она говорила сама с собой?

Внезапно пронесся ветер, срывая с верхушек деревьев сухие желтые листья. Они обреченно падали, напоминая, выкинутые чьей-то усталой рукой грустные послания из прошлого…

Я с досадой подумала о своих неразрешенных проблемах и своем невинном желании немного отдохнуть от них, которое и привело меня на эту скамейку.

Проходя через уютный сквер, я, неожиданно для себя, решила отвлечься от хозяйственных неурядиц. Новенькая скамья манила меня к себе, и я не стала сопротивляться желанию присесть и отдохнуть хотя бы несколько минут. Удобно расположившись, я оглянулась по сторонам, затем, немного подумав, извлекла из сумки газету c кроссвордом, гелиевую ручку и погрузилась в мир черно-белых клеточек. Отгадав очередное слово, я довольно поправила на шее легкий шарфик и вписала буквы в пустые ячейки. Стоял один из тех теплых сентябрьских дней, когда почти забываешь о том, что лето уже позади. Однако, в воздухе уже парили еле уловимые осенние запахи древесной ванили, остывающей земли и спелых яблок. Бесформенные облака молочно-белого цвета медленно ползли в разных направлениях. Опавшая листва, умиротворяюще шуршала под колёсами детских прогулочных колясок, управляемых молодыми мамашами. По специально выделенной дорожке, накручивая педали, пронёсся велосипедист в облегающих трикотажных шортах. Мелькание его бледных, но невероятно жилистых икр привлекло мое внимание, поэтому я не сразу заметила присевшую рядом девушку. Не знаю, по какой причине она выбрала именно ту скамейку, на которой сидела я, скорее всего ей все-таки нужен был слушатель.