Александр Спахов - Роман на пять свиданий

Солнечные часы по ночам барахлят. Не только те, что установлены на стене городской ратуши, а поголовно все. Ночью вместо правдивых данных они выдают заведомо ложные показания. Да и чего еще можно ожидать от Луны? Если это вообще будет тень Луны, а не соседнего качающегося на ветру фонаря. Нет, ночью рассчитывать на солнечные часы решительно не приходится. По ночам они не поддаются наладке. Только Солнце умеет управляться с солнечными часами. Да и то не всегда, а только при подходящей погоде. Такой, как сейчас. Солнечные часы на стене городской ратуши показывали три часа пополудни.

– Чего желаете? – немолодой официант в желтозеленой тельняшке смотрел прямо в глаза Игорю.

– Большой бокал холодной мальвазии, мешаный салат с хоботницей, каменицы и крух. – Ему доставляло удовольствие вставлять в свою речь местные слова.

Официант понял правильно.

Белое местное вино «мальвазия» жеманно укрылось за запотевшим стеклом. Мелкие колечки хоботницы, эллипсы мидий и другие моллюски в широкой тарелке приподнимали завесу над молчаливой таинственностью подводного мира, намекая на его почти базарную суету. Равнодушные устрицы, по-местному – каменицы, расположились отдельно на песочного цвета блюде, как почтенные фрау на частном просторном пляже. А «крух», говоря по-нашему – хлеб, жарко дышал полной грудью.

– Пожалуйста, моле, – сказал, в свою очередь вставив русское словцо, официант-хорват и подлил вина. Он знал, что этот клиент из России и обедает здесь пятый раз за семь дней своего отпуска. Даже за такой срок у людей успевают выработаться привычки.

Не придерживаясь единого ритма, с нарочитой независимостью, на волнах качались десятки белых рыбацких лодок, покрывая собой большую часть синего залива. Ветер, просеянный сквозь рыболовные снасти, приносил их запах на набережную, где причудливо смешивал с ароматами из кухни таверны Зеко, на веранде которой сейчас и расположился Игорь. Он поднес бокал ко рту, только рассчитывая пригубить, но не удержался и отпил три гулких полновесных глотка. Хорошее вино. Холодное, цвета пробившегося сквозь морскую толщу солнца, кислое и с привкусом приключения.

На набережной было многолюдно, мимо веранды текла толпа загорелых и праздных людей.

Сюда, в балканский городок Ровинь, на полуостров Истрия в северной Адриатике, Игорь прилетел один. Получилось так, что в делах образовался перерыв, неожиданно вернули старый, казалось, безнадежный должок, и накатила «охота к перемене мест». Он купил билет, собрал в одночасье сумку с пляжными тряпками и был, как говорится, таков.

Пять дней одиночества пошли на пользу. Игорь стал спокоен, нетороплив, нервы, прежде торчавшие как иглы из дикобраза, опали, улеглись, сделались легкими и невесомыми, словно пух новорожденного котенка. Нет, ничего особенно страшного в жизни Игоря накануне не происходило. Обычная жизнь обычного московского предпринимателя. Всё как у всех. Стресс как стресс.

Теперь Игорь спал, загорал, плавал, пил холодную мальвазию и закусывал ее продолговатыми «каменицами». Сегодня он наконец почувствовал себя энергичным и полным сил. Взор его устремился на представительниц другого пола. Нет, бабником он не был. Был обычным, женатым первым браком, тридцатишестилетним мужиком, и его иногда тянуло налево. К нему, опять же, иногда тоже кое-кого тянуло. Надо полагать, в их случае – «направо».

А женщин здесь было в достатке. Любой зрелости, любой масти. Широко представлены: замужние в кругу семьи, женщины с другом, с подругой и совсем одинокие женщины. Некоторые из них вызывающе и призывно одеты, другие скромны, застенчивы и неприступны. Многие имели на плечах, под бретельками лифчиков полоски незагорелой кожи, но нередко встречались и сплошь покрытые, включая и самые интимные места, ровным откровенным загаром передовые женщины. Бледные полупрозрачные блондинки соседствовали со жгучими пожароопасными брюнетками, многообещающие шатенки – с протяжными русыми женщинами из глубин материка. Толстушки, худышки, долговязые и коротышки, крепкого спортивного телосложения, миниатюрные и габаритные, – всякие. Игорю крепко понравились пять или шесть, причем очень не похожих друг на друга, экземпляров. Вообще, надо отметить, в этом смысле Игорь – человек самых широких взглядов, без жестких ограничений. Сейчас он был не прочь затеять что-нибудь этакое, воздушное, курортное, хотя времени оставалось всегото два дня и две, соответственно, ночи. А это означало, что женщина должна быть быстрой на подъем.

Сегодня ему почему-то хотелось женщину не очень искушенную, но и не совсем девчушку, которая бы пугалась и по любому поводу кидалась советоваться с подругами. Может быть, молодую, не очень удачливую мамашу, начинающую прожигательницу жизни с блестящими глазами, или неверную симпатичную женушку, вступившую недавно в брак по расчету. И такие женщины здесь тоже были. И сейчас, не поднимаясь из-за стола, он двух-трех уже видел, но… Но имелось одно обстоятельство, которое весьма заметно снижало ареал возможностей. Эта женщина должна хорошо говорить по-русски. Объясниться с продавцом или с чиновником таможни на английском – пожалуйста. Деловые переговоры о размерах и сроках поставок – извольте. Игорь знал и «паст континуум» и «паст индефинит». Прочитать пункты договора о штрафных санкциях мог легко, без переводчика и советчика… Но вести полный недомолвок и намеков двусмысленный разговор с выбранной красоткой – это только по-русски. Только на родном языке. Так уж он устроен, и ничего с этим не поделаешь. Рубить топорные фразы, подливать вино и пытливо заглядывать в глаза недогадливой немке и объясняться жестами казалось ему делом безрадостным и грубоватым. Какими жестами можно донести женщине, что ты испытываешь тончайшее волнение и готов к безрассудству?

Говорящих на этом языке здесь тоже было немало. Взять хотя бы вот эту, с выгоревшими русыми волосами. Невысока, но стройна, с богатыми пропорциями. Под солнечными очками, возможно, бесстыжие правильные глаза, и рядом с нею не просматривается ни муж, ни тот, кого называют словом «друг»… (Как будто бывает дружба между мальчиком и девочкой.) Или вот эта, с дочерью лет десяти, чем не приключение? Этой женщине к лицу ночь, к лицу страсть и, может быть, порок. С нею все было бы очень интересно… Игорь вертел головой и думал: «или эта… или…»

Тут-то за соседний столик и присела, посмотрев на упрямо показывающие три солнечные часы, весьма подходящая женщина.

Игорь успел перехватить ее взгляд. Серые глаза. Ничего себе! Против серых глаз Игорь всегда безоружен, бессилен к сопротивлению, и ему все равно, на каком языке с их обладательницами объясняться и договариваться.