Юрий Черчинский - Жить красиво

У подножия высокого берега текла речка, спотыкаясь о большие валуны и увязая в тине заводей. Пятнистая корова стояла по колени в воде и лениво пила, глядя большими мокрыми глазами на беспечных лягушек. Вдоль берега одной улицей протянулась деревня из тридцати домов. Треть домов печально смотрела слепыми заколоченными окнами на дорогу и заросшие бурьяном огороды. На другом берегу речки, до самых гор на горизонте, раскинулась зелёным морем листвы берёзовая роща. По другую сторону деревни непаханые поля покрылись сухостоем в рост человека. У подножия горы чернели руины коровников.

Парень и девушка сидели на скамейке под шатром листьев раскидистой берёзы. Девушка синими лазами смотрела на рассвет, который озарял всё вокруг мягким мерцанием золотисто-розовых красок. Парень неотрывно смотрел на девушку. Любовался её лёгким белым платьицем с накинутой на плечи кофточкой. И стыдился своего старенького свитера и джинсов с потёртыми коленями. Рука паренька была рядом с рукой девушки, но он не мог решиться преодолеть разделяющий их сантиметр сидения скамейки

Девушку звали Марианна. Парня – Дима. Месяц назад они окончили среднюю школу. Марианна поступила учиться в университет большого города. Но в синих глазах Марианны была видна неосознанная тревога. Отчего стройное тело подрагивало от напряжения, а на высокой шее проступили тонкие, едва заметные жилки. Девушка, как сорвавшаяся пружина, вскочила со скамейки, скинула кофточку, вся подалась вперёд навстречу солнцу и замерла. Русые волосы взмахнули, как от порыва ветра, и опустились крыльями на плечи девушки.

Дима восхищёнными глазами смотрел на фигуру девушки, которая в лучах солнца чуть просвечивала сквозь тонкую ткань белого платья. На щеках парня вспыхнул румянец, но Дима не отвёл взгляда карих глаз от груди девушки: платье натянулось, ткань сделалась ещё прозрачнее, словно намокла от розового света, и отчётливо обрисовала груди, не скрытые бюстгальтером.

Дима согнул плечи, его коренастая, среднего роста фигура, стала казаться маленькой. Длинные руку с большими ладонями и узловатыми пальцами, под ногтями которых проступала чёрная окаёмка, впились в сидение скамейки. Скамейка даже жалобно скрипнула.

Дима почувствовал внезапный стыд и ревность. Стыд за то, что вот так тайком, рассматривает девушку, которую минуту назад не посмел обнять; и ревность за такое вот белое платье, прозрачное в лучах солнца. И вот она уезжает в город учиться, а он остаётся здесь. Многие уехали, но никто ещё не вернулся.

– Не понимаю…. – тихо, обращаясь сама к себе, сказала Марианна. Большие глаза девушки посмотрели вдаль, на линию горизонта, словно пытались увидеть, что там скрыто, что там находится дальше.

– Чего не понимаешь? – удивился Дима и отвёл глаза, опасаясь, что Марианна сей час посмотрит в его сторону и увидит, куда он смотрит. Представил и покраснел.

– Себя не понимаю. Сбывается мечта – окончила школу, еду в город! Буду учиться в университете. И что же?! Почему на душе так неспокойно?! – девушка вздохнула, но на Диму не посмотрела.

– Все будет хорошо…. Не бойся ничего… – Дима подошёл к Марианне, встал рядом. Попытался обнять девушку за плечи, но рука застыла на половине пути и плетью упала вниз. Дима нахмурился, рассердился на себя за робость, на высоком лбу между бровями, появилась глубокая морщина, как спасательный окоп, из которого надо броситься в атаку. И Дима бросился в атаку – решительно обнял Марианну.

– Да нет! Не будет! Надо самой всё делать! – девушка передёрнула плечами, сбросив руку парня, словно это путы, мешающее свободе. – Захотела – окончила школу с золотой медалью. Поступила учиться в университет. Надо самой делать свою жизнь! Детство прошло. Надо начинать жить по-взрослому!

– Ты бежишь из деревни, словно здесь жить нельзя… – Дима прикусил нижнюю губу, рукой отбросил со лба назад густые непослушные волосы.

– Жить? Да как здесь можно жить!? – Марианна насмешливо посмотрела на Диму. – Посмотри, кругом одни руины! Школа – в райцентре, Клуб сгорел. Одни старики остались. Молодежь вся в город уехала.

– По-взрослому… Давай по-взрослому. – Дима свёл чёрные, как и волосы, брови. Обнял Марианну за плечи, обнял с силой, не позволяющей возражения.

Марианна равнодушно посмотрела на Диму и сказала:

– Знаешь, что я вспомнила? В девятом классе я почувствовала себя взрослой девочкой и захотела влюбиться в одноклассника Диму. Он был влюблён в меня с первого класса и в девятом классе выглядел как взрослый парень. Хотелось смелых действий, но робость Димы оказалась не пробиваемой и с каждым днём начинала раздражать всё сильнее. Любовь как-то сама собой прошла и теперь, когда ты, Димочка, пытаешься обнять меня по-взрослому, никаких чувств у меня не возникает.

– Но я люблю тебя! – воскликнул Дима, но выпустил девушку из объятий. Руки безвольно повисли вдоль тела. Спина сгорбилась.

– Теперь это не суть важно! Важно лишь то, что я уезжаю… Хотя нет… Не так… Я буду жить в городе, а ТЫ будешь прозябать в этой дыре… – рассмеялась Марианна.

– Ты же тут родилась! Это твоя, так сказать… малая Родина! – Дима прищурил глаза и скрестил руки на груди.

– Неужели ты думаешь, что я могла бы тут остаться жить?! Ну, нет….

– Не будем ссориться, прошу…. Ты ведь уезжаешь скоро, неужели ты хочешь вот так расстаться?!

– Ты прав…. Хм…. Оказывается, и такое бывает….

– Не мучь меня! Ну, хватит издеваться!

– Ну ладно – ладно… больше не буду…

– Я люблю тебя, ты знаешь. Не уезжай, прошу. Останься со мной….

Марианна посмотрела на Диму, как на маленького мальчика, который не понимает простых истин:

– Извини…. Но для меня учеба и карьера важнее счастья с тобой… Кому-то с рождения всё достаётся, а кому-то – деревня. Я своё возьму! Буду жить красиво!

Со стороны маленького домика, наполовину вросшего в землю и обсыпанного по завалинке золой, донёсся недовольный голос бабушки Марианны Анастасии Сергеевны:

– Марианна, ты где шаришься?!

Анастасии Сергеевне исполнилось шестьдесят лет, но выглядела она старше. Чёрное платье, нелепый, измазанный жиром и сажей цветастый фартук. Женщина подошла к ограде палисадника, тяжело опёрлась сухими, жилистыми руками на новую калитку.

От реки по проулку прошла, сторонясь зарослей крапивы, полная женщина. Увидела худую, с болезненным жёлтым лицом Анастасию Сергеевну и спросила:

– Пошто, Сергеевна, не спишь, коровы-то у тебя нет?

– Внучку в город собираю, – тяжело вздохнула Анастасия Сергеевна. Солнце выглянуло из-за облака и морщинки на её бледном лице очертились тёмной паутиной.

– Тож сбегает, скоро мы с тобой останемся. – Александра Ивановна поправила красный платок, который демонстрировала всем, как подарок сына, живущего в Москве. Хотя сын не приезжал к матери уже лет десять.