К. Т. Рин - Иннис. Последняя из хранителей

Я вздохнула и развернула упаковку. Я твердила себе, что осталась одна, что мне больно, и никто не сможет помочь, даже мама; а мне так нужно исцелиться, так нужно встретиться с Рэем…

Внутри лежал лист бумаги сложенный небольшим конвертом. Когда я раскрыла его, оттуда выпал плоский, словно вырезанный из картинки, сушеный одуванчик с еле державшимися тонкими нитями пуха. В нижнем углу на конверте аккуратным почерком Рэя было написано только одно слово: «Люблю».

Я осторожно взяла цветок, стараясь не сильно давить пальцами, чтобы не сломать хрупкий стебель. С трудом поднявшись, я привычным движением толкнула засов. Он податливо двинулся в сторону, и я открыла окно. Только снова вспомнив о мире за пределами моей комнаты, я поняла, что стою совсем голая. Свежий воздух сразу привел меня в чувство. Я посмотрела на сосну, и та чуть качнулась в ответ.

– Рэй приезжает, – прошептала я.

Сосна качнулась сильнее.

– Наверное, нам снова понадобится твоя помощь. Мы будем сбегать каждый день.

Мягкая хвоя коснулась моих пальцев. Я покачала головой.

– Все хорошо. Я скоро буду в порядке.

Вдохнув полной грудью, я закрыла глаза и подула на пушинки.

Странно, как будто все произошло во сне. Я почему-то проснулась на кровати, одетая. Я не могла разглядеть времени на часах, но знала, что царила глубокая ночь. Это чувствовалось по тому, как все затихло в саду и в доме: даже моя сосна застыла, будто задремав. Лишь стройные, почти бесшумные шаги солдат, еле уловимое скольжение их нейлоновых штанин и приглушенный треск ружей нарушали эту тишину. Мне показалось, что меня кто-то зовет, но в комнате никого не было. Я помотала головой, сгоняя остатки сна. Должно быть, я проспала весь день. Я сжала и разжала ладони – стебель одуванчика куда-то исчез. Протерев глаза и дав им немного привыкнуть к темноте, я огляделась. На тумбочке стоял поднос, но на месте нетронутых булочек появилась тарелка с еще теплым супом и несколькими кусочками хлеба. Рядом были расставлены тюбики с мазью. Шкаф, как всегда, прислонялся к стене. От горы одежды на полу не осталось и следа. Стало даже чище, будто кто-то хорошенько прибрался. Мама? Как же крепко я спала, что ничего не услышала.

Я осторожно привстала и пошевелила ногой, ожидая резкой боли, но вместо этого моя нога лишь послушно двигалась. Я быстро приподняла край ночной рубашки – синяк исчез. Поднявшись, я несмело зашагала по комнате и, убедившись, что нога действительно здорова, запрыгала от радости. Когда волна восторга поутихла, я вздохнула и вернулась к кровати. Я спала так крепко, что теперь была совершенно бодрой и не знала, чем занять себя до утра. Я села на покрывало, и мне вдруг снова послышался шепот, на этот раз более отчетливый.

Сумасшедшая мысль. Я бегу к окну, с нетерпением хватаюсь за засов, который протестующе скрипит, но все же поддается, открывая мне пару карих глаз – глаз, которые так красиво и правильно смотрелись на фоне моего окна.

– Наконец-то. Я уже испугался, что не смогу тебя разбудить.

Моя душа взлетела и закружилась по комнате. Все исчезло – только он, его улыбка. Это сон? Ничего, пусть будет сон. Только бы он не заканчивался. Поначалу я не могла выдавить и звука от потрясения, а потом чуть не взвизгнула от неожиданного счастья, но Рэй с озорной улыбкой приложил палец к губам.

Я думала, что он, как и раньше, поднялся по моей сосне, и, только обняв его, случайно коснулась чего-то чужого за его спиной. Мне резко стало не по себе, и где-то в груди отдаленно сверкнуло чем-то колючим. Я успела разглядеть черные перья, и вдруг ослепла и оглохла, как в тот раз, когда упала с дерева и сломала бедро. Перед глазами промелькнуло что-то красное, – жуткое и нечеловеческое.

Рэй удержал меня от падения, и, когда я очнулась, он нависал надо мной с тревогой в глазах. Я лежала на собственной огромной кровати.

– Лия! Ты в порядке?

Он был испуган, искренне волновался за меня. Я улыбнулась, и на его лице после волны облегчения появилась ответная улыбка.

Мне вдруг стало так странно, что он был рядом, так близко, на моей кровати. Он – Рэй, а я – Лия. Как же странно, что я – Лия. Но он – Рэй, и это еще более странно. Внезапное осознание, что мы вместе, он со мной, а я с ним. Тот мальчик из далекого детства. Так изменился, но это он. Это он.

Кто бы мог предположить? В голове столько вопросов. Как он здесь оказался? Знает ли Вульфус? Что будет с нами дальше? Они все развеялись в одно мгновение, в одно касание – как будто не было ни упрямого тиканья часов, ни желтого пятна на потолке, ни полуоткрытого окна. Ненужная одежда, мешающая, не дающая полностью вдохнуть друг другом… Как нетерпеливо скользили по ней пальцы, срывая, бросая далеко, туда, где заканчивались границы мира. Была только кровать, несуразно большая, гигантская, бесконечная. Были мы – снова вместе, – и удушающая тоска, и жадность прикосновений, и губы, и слезы, и он – так близко… Так близко.

Хотелось раствориться в нем. От него пахло дорогой, городом, далеким неизведанным миром. Его глаза сонливо сужались, но он не давал им закрыться.

– Лия, – прошептал он, гладя мою спину. – Ты убегала пока меня не было?

– Каждый день.

– К иве?

Я кивнула. Мне вспомнилось лицо незнакомца, которого я встретила в убежище, его слова. Я так и не увидела фотографию отца, потеряла книгу Рэя, сломала ногу… Я воспользовалась его подарком. Нужно столько всего рассказать ему, но потом. А сейчас…

– Давай сбежим сейчас? – сказал Рэй и заговорщицки подмигнул.

Я не успела ответить. Рэй поцеловал меня, вскочил и, подобрав с пола свою одежду, пошел в ванную.

– Только умоюсь, – сказал он.

Я лениво потянулась и не спеша начала одеваться. Закончив, я взглянула на свои ноги и осознала, что целый год не носила обуви. Я всегда сбегала босиком или в носках и уже привыкла к этому. Подойдя к шкафу, я достала из его глубины пару туфель – единственную обувь, которая у меня осталась. Ноги влезли в них с трудом, пальцы сжались и заныли. Туфли явно стали мне малы, но я, морщась, все-таки дошла в них до окна.

Взгляд скользнул по огромным черным крыльям, прислоненным к стене. Я стояла близко, но боялась дотронуться. От них исходила невероятная сила, что-то захватывающее и при этом зловещее. Ряды длинных перьев блестели под светом луны, как будто покрытые слоем лака. Посередине были пришиты два ремешка – видимо, так Рэй пристегивал их. Я знала, что такие крылья могли принадлежать только одной птице.

– Крылья алады, – Рэй подошел сзади и обнял меня. – Правда, потрясающие? Сейчас многие с такими летают.

Я неуверенно кивнула. Что-то сжалось в груди, когда Рэй взялся за ремешки и застегнул их на своем животе. Такое же чувство я испытывала, когда в особняк привозили новых элатр или когда слышала выстрелы, доносившиеся из леса. Во мне будто поднималась волна протеста, но я подавила ее. Открыв окно шире, Рэй встал на подоконник и протянул мне руку. Я, стараясь не касаться странных крыльев, поднялась вслед за ним.