Ольга Анищенко - Пазл Илюши

Когда Олег вошёл в операционную, врач уже начал операцию. Позже Олег рассказал мне, что он никогда раньше не видел так много крови. От увиденного его начало тошнить. Олег остановился, глядя на происходящее.

– Мужчина, пожалуйста, сядьте, – попросила медсестра.

– Мне и здесь нормально, – ответил Олег.

– Вам необходимо сесть, – повторила медсестра.

– Со мной всё в порядке, – опять повторил мой муж.

– Мужчина, вы должны сесть, потому что вы можете потерять сознание при виде крови в таких масштабах, а мы не можем за вас быть ответственными.

Олег присел рядом со мной на стуле, обнял меня, поцеловал в голову и тихо молился. Операция продолжалась около часа. Я ничего не видела за занавесью, но чувствовала, как врачи надавливали на мой живот. Я не чувствовала ни боли, ни страха и даже не плакала. Это как будто была не я. Обычно я так боялась крови и операции, но я сейчас была спокойна. Я тихо умоляла Бога, чтобы Он управлял ситуацией, и чтобы исполнилась Его воля. Примерно через десять минут врач вынул ребёнка и попросил медсестёр сразу же отнести его в реанимацию для новорождённых NICU [11] NICU – отделение интенсивной терапии новорождённых, специализирующееся на лечении больных или недоношенных новорождённых младенцев. .

Я не видела моего ребёнка и не слышала, чтобы он заплакал. Мы не знали, жив ли он. Закончив операцию, меня отвезли в послеоперационную. Медсестра давала мне лекарства и следила, чтобы всё было в порядке. Олег сидел, держа меня за руку. Вскоре пришла другая медсестра.

– Отец, вы хотите пройти к вашему новорождённому сыну? – спросила она.

Олег, конечно, согласился и ушёл с ней. Через некоторое время он вернулся радостный и взволнованный:

– Наш сын жив! Оля, когда ты позвонила, у меня создалось впечатление, что он уже умер. Весь путь в госпиталь я взывал к Богу, потому что я не был уверен, что происходит. Оля, я также беспокоился о тебе. Мой сын жив! Он двигает ручками! Слава Богу! – не переставал благодарить Бога Олег.

Только теперь я поняла, почему мой муж не ответил на мой второй телефонный звонок. Он сидел рядом, держал меня за руку и продолжал благодарить Бога за то, что наш сыночек жив.

– Медсёстры начали вводить лекарства через капельницу к сердцу нашего сыночка и оказали ему дыхательную помощь – рассказывал мне Олег. – Наш малыш находится в тёплом инкубаторе в реанимации для новорождённых.

Через час медсёстры отвезли меня в отделение интенсивной терапии для матерей после тяжёлых родов. Они поставили мою операционную кровать вплотную к стационарной кровати.

– Оля, вы могли бы попробовать перелечь? – осторожно спросила медсестра.

Я попыталась, но почувствовала резкую боль внизу живота, там где было кесарево сечение. Ещё из-за анестезии я совсем не ощущала своих ног. Передвинуться было невозможно. Как двигаться, когда ты не чувствуешь своих ног и испытываешь сильную боль… Я испугалась и расплакалась.

– Мне очень больно и я не чувствую ног, – вымолвила я.

Олег предложил свою помощь, но ему не разрешили. Две медсестры с помощью медбрата осторожно обернули меня простынями и, потянув за них, передвинули на кровать, а затем дали болеутоляющие препараты. В ту ночь не было свободного спального места для Олега, поэтому он спал на двух стульях, сидя на одном и положив ноги на другой. Я совсем не спала, хотела, но я не могла уснуть. Анестезирующие лекарства повлекли за собой странную реакцию в моём организме: всё моё тело чесалось так сильно, что, как только я засыпала, я начинала чесать лицо, шею и всё тело. Я рассказала об этом медсестре, но она ответила, что это побочный эффект от наркоза.

Утром освободилась комната с диваном, поэтому медсёстры с помощью Олега, перевезли меня туда на инвалидной коляске. Выбившийся из сил, Олег сразу же заснул на диване. Медсёстры начали медикаментозное лечение через капельницу для снижения моего артериального давления и давали мне сильные болеутоляющие наркотические лекарства. В дополнение к зуду у меня появилось головокружение и сильная головная боль, и я всё ещё не могла уснуть. Мой муж поспал пару часов, но проснулся всё ещё очень уставшим.

– Отец, вы хотите снова пойти к сыну? – спросила его медсестра.

– Конечно! – мой муж был в восторге от такого шанса и пошёл с ней.

Сфотографировав сыночка, Олег вернулся и показал мне его первую фотографию. Я уже сильно любила нашего крошечку, и мне было его очень жаль. Я хотела знать, что означали все провода и трубочки вокруг него. Когда пришёл доктор, он ответил на некоторые из моих вопросов, но из-за сложных медицинских терминов, мне было трудно всё понять. Я хотела увидеть нашего малютку, но моё физическое состояние не позволяло это сделать.

После ухода доктора мы с Олегом поняли, насколько мы были благословенны Богом жить в Соединённых Штатах Америки с хорошо образованными и квалифицированными врачами, современным медицинским борудованием и нужными лекарствами. Мы также поняли, что с этих пор наша жизнь будет отличаться от предыдущей, так как наш ребёнок будет долгое время находиться в госпитале.

Олег позвонил своей маме в Калифорнию и попросил её прилететь и помогать нам с детьми, пока мы будем в госпитале. Конечно, мама согласилась. Мои родители также продолжали помогать нам с детьми. В то утро мы поняли, какие мы всё-таки счастливые, что наши родители были рядом с нами в такое критическое время.

Медсестра принесла мне электрический молокоотсос, чтобы скачать первое молочко для ребёнка. Я села в постели и начала качать, но я не знала, сможет ли мой сыночек когда-либо его пить. Я не могла поверить, что это была реальность. Мои первые трое детей были здоровыми. Они были со мной в палате после родов, и я просто кормила их грудью. Я знала, что очень важно нашему ребёнку пить мамино первое молочко, но он ещё не мог и получал питание через капельницу. Медсестра принесла мне несколько бутылочек и наклеек с нашей фамилией. Я приклеила наклейку к бутылке, и медсестра забрала моё молоко в отделение интенсивной терапии, чтобы заморозить его.

Кардиолог заказал эхокардиограмму сердца нашего ребёнка. С надеждой, мы терпеливо ждали результат. Пришёл кардиолог.

– К сожалению, все ранее предсказанные проблемы всё ещё существуют, – сказал он. – Мы беспокоимся, что ваш ребёнок не выживет.

Он предоставил нам список всех диагнозов нашего малыша:

• Правый доминирующий несбалансированный атриовентрикулярный дефект межпредсердной пере-городки;

• Второй улучшенный дефект предсердной пере-городки;