Николай Сизиков - Мы – легенды

– Вот и рассвет, – плавно проползла мысль среди воспоминаний о доме. Но вместо зари, на его светлую кошачью душу упали тени грусти и сомнений – он ощутил себя предателем.

С первыми лучами солнца, по траве поползли тонкие светящиеся нити, в голове зашумело, и Сема, впав в сомнамбулическое состояние двинулся на восток.

– Пап – Тимми оторвался от проплывающего за окном пассажирского сидения пейзажа и посмотрел на отца. Родж мысленно втянул голову в плечи и приготовился к тяжелому разговору. Последняя попытка найти любимца сына закончилась удивительным провалом – что делать дальше он не знал. Видимо пришло время сказать те самые слова, которые крутятся на языке уже давно. Но на удивление его опасения не подтвердились. Наоборот, беседа потекла в крайне неожиданном для него русле.

– Я знаю, куда пошёл Сема – выпалил Тимми. В его голосе слышалась надежда и мольба – пожалуйста, верь мне! Совсем немного, хоть пару минут. Хотя бы допусти, что я могу быть прав!

Родж оторвал взгляд от дороги и посмотрел на сына. В его уставших, покрасневших глазах читалось отчаяние и вызов. Определенно, сдаваться парень не собирался, и что-то говорило о том, что им движет не слепая надежда, а нечто большее.

– Откуда ты это знаешь? – Родж вернул взгляд на дорогу.

Я видел это там, в приюте. Не знаю, как объяснить… – Тимми замялся. Ему не хотелось показаться сейчас маленьким мальчиком, в отчаянии выдумывающим небылицы.

Увидев сомнения сына, Родж решил, что лучшим сейчас для него будет безоговорочная поддержка, а не ещё одна боль в виде недоверия близких. Так бы сейчас сказала Мари. И Родж мысленно похвалил себя за мудрое решение – в конечном счёте это он притащил домой этого кота.

Сынок, ты можешь сказать мне всё как есть. Я поверю тебе, как бы это не прозвучало. Я очень хочу найти Сему – так же, как и ты.

– Браво, Родж!

По лицу Тимми скользнула улыбка. Наверное первая, за эти дни и Родж повесил еще одну невидимую медаль себе на грудь.

– Я видел дороги этих кошек, которые ушли из приюта. Это выглядит, как светящиеся нитки и они идут из каждой клетки куда – то в лес. Я не смог проследить. Но, думаю, если пойти по ним, то они приведут… куда – то. Нам надо попробовать, пап! – и, хотя отец его и заверил, что поверит любому слову, но всё равно, когда услышал эту идею из своих собственных уст – она показалась ему бредовой. Вот сейчас папа хихикнет, или скажет что-то типа: – «Конечно сынок, так мы и сделаем. Только возьму свои волшебные окуляры, дабы лучше видеть сияющие дорожки». Но вместо этого Родж спросил: – А ты видел такие нити после исчезновения Семы? Его дороги?

Вопрос был разумный, и сомнения Тимми отпали. Значит отец воспринимал сказанное им всерьёз.

– Нет. Не видел, – он подавил вновь подступающее отчаяние – но я не искал их специально, ведь я только сейчас узнал о их существовании. Может они ведут из подвала? Или чердака. Приедем домой, и я поищу.

Теперь его взгляд скользил по двигающейся в противоположном их направлении, темной стене леса.

Лес, который окружал их городок, был достаточно густым и труднопроходимым. Небольшое количество пешеходных тропинок не уводили далее двух – трех километров вглубь, тогда как сам он тянулся на сотни во все стороны. И теперь он поглотил всех кошек из приюта, и Сему. Их дороги вели в направлении леса, и у Тимми уже отпали всяческие сомнения на тот счет, что эти исчезновения как – то связаны между собой. И тем огромным котом, которого он видел во сне. Но про это отцу он решил не говорить. Пока.

У Тимми не было братьев и сестёр, и вся родительская любовь доставалась лишь ему. Нельзя сказать, что эта любовь была фанатична, но и дефицита ее тоже никогда не было. Родж и Мари родились и выросли здесь же, и были воспитаны в достаточно строгих правилах – как и все остальные жители города. Одна из городских легенд гласила, что окружающий лес наполнен особого рода растениями, которые в сочетании друг с другом оказывают на жителей определенное воздействие. Что-то вроде испарений или особой пыльцы – точно не известно. Отчего у каждого местного прослеживаются общие паттерны поведения, привычки. Все они в чем-то неуловимо похожи. А местными здесь были практически все – притока мигрантов не наблюдалось никогда. Хоть это и было всего-лишь легендой, но тем не менее среди жителей практически не было криминальных элементов, каких-то социальных изгоев, запойных пьяниц.

Скорее всего всё объяснялось наследственностью – городок изначально вырос на базе научно – исследовательского центра и был населен исключительно учёной интеллигенцией. В дальнейшем деятельность центра была практически свёрнута, но город остался и получил второе дыхание с открытием железнодорожной станции.

Так что Тимми рос в счастливой семье и никогда ни в чем не нуждался. И раз уж он был местным, то, следовательно, не был эгоистом, и подспудно хотел отдавать часть того, что безвозмездно получал. Для этого у него был Сёма. Вся чистая детская любовь изливалась на него бурным потоком, сравнимым по силе с Ниагарским водопадом. И Тимми нравилось видеть взаимность, которой кот ему отвечал. Особенно его трогало то, что спал Сёма исключительно с ним, даже когда Тимми, в особо жаркие летние дни спал на веранде. Кот не любил эту кровать – может казалась ему жёсткой. И он никогда там не спал один – только в случае с Тимми делал исключение. Наверное, для животного это большой подвиг – делать то, что он не хочет, ради кого – то. Или просто удовольствие от нахождения с человеком было больше, чем дискомфорт от неудобной кровати.

Сейчас на месте всего этого была тоскливая пустота. Ребёнок впервые столкнулся с утратой, но всё отягощало то, что это была не смерть, с которой было всё коротко и ясно. Это было исчезновение, и обстоятельства приобретали некий спорный оттенок, одновременно пугая и давая надежду.

Дорогу Семы Тимми нашел на заднем дворе, в зарослях малины. Ему пришлось достаточно сильно исколоться об шипы, чтоб залезть в узкое пространство между кустами и забором. Полез он туда уже скорее для очистки совести, чтоб мысленно поставить галочку с списке осмотренных мест. Ведь он и так обшарил каждый уголок в доме и во дворе, еще во время первоначальных поисков. Сейчас он методично прочесал все повторно, но только объект поисков изменился.

Облизывая поцарапанную кисть руки, он сидел на корточках и смотрел на тонкую светящуюся линию, уходящую в дырку под забором. Попробовал даже потрогать ее рукой – неосязаема. Этот лаз вел не на улицу, а на соседний участок, принадлежащий пожилой даме – Дартси Стотхольм, которую Тимми немного побаивался. Она всегда казалась ему строгой и немного странной – редко выходила из дома, а в те редкие моменты, когда он ее встречал, она всегда была молчалива, ни с кем не разговаривала и на его приветствие отвечала просто кивком. Тимми никогда не слышал, чтоб к ней кто-то приходил – на ее территории вообще всегда было тихо. Это его пугало. Этакий тихий отшельник по соседству. Ему почему – то представлялся ее дом совершенно пустым, в котором посреди комнаты без мебели сидит в кресле – качалке Дартси и молча, не моргая смотрит на него ничего не выражающим взглядом. И ее голова, вторя тихо раскачивающемуся креслу, наклоняется взад – вперед, словно она с ним здоровается в своей странной манере.