Alinda L. - Притворяясь жертвой

Вернувшись к вопросу памяти, я вспомнила ещё один момент… который и не забывала по сути… Была в моей жизни ситуация… когда я не просто забыла текст песни, а забыла его на выпускном в музыкальной школе, стоя перед своими одноклассниками, которые отлично знали слова исполняемой мной песни. Я не могла позволить себе молчать, как делают некоторые выступающие, поэтому придумывала текст на ходу. Мои «коллеги», конечно, это заметили и не скрыли своего удивления… Потом я очень расстроилась и даже плакала, хотя обычно сдерживалась на людях…

Существует один из методов тренировки памяти, который можно условно назвать «знаки прошлого». Таким приёмом пользовался Пикассо. У него была особая комната, где хранились «останки» вещей: разбитые фужеры, старые платки, сломанные расчёски. Он брал в руки предмет, силился вспомнить то, что было связано с ним, – и в памяти всплывали лица, события, мысли, разговоры. Он как бы погружался в приятную атмосферу воспоминаний. Говорят, так можно снять стресс. Если бы мои воспоминания оказывали на меня положительное воздействие… Кроме того, как сказал немецкий писатель Жан Поль, «память – это единственный рай, из которого нет изгнания». Напрашивается вывод, что нужно беречь и тренировать свою память, чтобы не быть изгнанным из рая!

***

Дни своей жизни я по-прежнему проводила дома, и в отличие от других, тех, кто сидел дома по причине самоизоляции после приезда из Европы, я спокойно жила в четырёх стенах и часами сидела за компьютером. Эти часы почти всегда пролетали безумно быстро, особенно, когда мне давали новую тему статьи, и я начинала работать с материалом. Час у меня уходил на подбор и структурирование, а также редактирование найденной информации, которую я копировала и вставляла в текстовый редактор, а дальше огромное количество времени у меня занимало сокращение статьи, которое я так ненавидела. Я убирала отдельные предложения и целые абзацы… Из всего материала, который был у меня, в итоге оставалось процентов 10. Конечно, результат, который мне давался так мучительно, радовал меня, и всё же краткость – это совсем не моё… Да и я даже тут ни при чём. Разные темы требуют разного объёма, но у меня формат довольно строгий – почти одинаковый для всех статей.

Как-то мне вновь нужно было поехать в другую часть города, чтобы встретиться с одним человеком для получения печатного материала, который нужно было перенести в компьютер, то есть перепечатать и сканировать, а также сделать вёрстку в редакторе. Я снова провела в дороге кучу времени, ужасно замёрзла на улице… Мои руки были обморожены при том, что на улице было, если верить данным в интернете, всё те же 8 градусов. Дорога – это главное, что было и есть в моей действительности. Это то, что занимало и должно было занимать значительную часть моей жизни. Это кошмарно. Жести, связанной с дорогой, в моей жизни было очень много. И началась она, конечно, когда я решила поступать в творческие вузы Москвы. Одним из них был известный Институт культуры, который находится в Химках, и до которого мне было ехать как минимум полтора часа. Полтора часа ехать на учёбу и ещё полтора часа обратно! Каждый день! У меня это до сих пор не укладывается в голове. Но я ездила туда на вступительные, подавала документы… Просто потому, что так было нужно. Но, конечно, это была откровенная глупость, ведь так кататься каждый день просто нереально! 15 минут бежать до метро, потом ехать в метро на трёх (!) поездах, а потом ещё ждать маршрутку и ехать на ней до территории института, которая там огромная. А те, кто приехал из других городов, жили прямо там! Рядом с институтом! Здорово! Какие преимущества приезжим! А москвичи должны мучиться… Да к тому же я и не собиралась жить в общежитии, это понятно. Дорога в тот институт, в который я в итоге поступила, тоже была тяжёлой для меня, но там хотя бы можно было дойти от метро пешком. Правда, навстречу ледяному ветру… Но я хотя бы укладывалась в час, хоть и всё равно ныла и очень долго отходила после ужасной дороги. Но худшего мне избежать не удалось, оно ждало меня впереди. Педагог, с которым я занималась, перестал работать в институте, до которого я тоже добиралась с трудом, но порой даже меньше, чем за час. Заниматься с учениками он мог только дома, а жил он… в Балашихе. Когда я узнала об этом, у меня был шок и ощущение чего-то страшного, что произошло в моей жизни. Я понимала, что такое ехать с самого запада Москвы в Балашиху… да ещё и не на машине. Я понимала, что будет ужасно страшно и тяжело… но я и представить не могла, насколько… Я была согласна тратить на дорогу туда полтора часа раз в неделю… Только полтора. И только раз в неделю. Жизнь заставила меня проживать тот ужас, который я не хочу осознавать и принимать до сих пор. То, что было тогда, я не забуду никогда. Я до сих пор помню всё, что переживала в дороге к нему домой, всё, что было каждый раз, хоть и хочу это забыть навсегда… Противно жить с ощущением, что всё это было со мной, что это моя жизнь… Чёртова жизнь! Дорога к моему педагогу никогда не занимала у меня полтора часа. Ни-ког-да! Она занимала два. Два часа только туда! Я по-настоящему сходила с ума в дороге. Мне было по-настоящему плохо физически! Я бежала до метро, а потом, не имея возможности снять с себя пальто, ехала в поезде, не выходя из него, 50 минут. А дальше начинался кошмар. Я сидела порой целый час, а иногда и больше, в маршрутке, которая стояла в пробке на въезде в область, а потом проезжала бесчисленные «лежачие полицейские» так, что я подпрыгивала почти до потолка. Моему мозгу, который уже находился в жутком состоянии полусна, в эти моменты было по-настоящему больно. Я задыхалась, сидя в одежде и внутренне сгорая от нетерпения как можно скорее приехать. Мне не хватало сил выдерживать весь этот ужас. Я и представить себе не могла, что жизнь когда-то заставит меня по часу проводить в маршрутке! За что мне такое наказание?! Как-то раз я стояла в переполненном автобусе в самый час-пик! Я была злая и безумно уставшая к моменту, когда, наконец, подъезжала к своей остановке. Я выходила, вдыхала морозный воздух и чувствовала себя так, будто меня выпустили из тюрьмы после многолетней отсидки. И это… была только одна треть всего того, что я переносила в дни занятий! Дальше я стояла и пела на протяжении, порой, трёх часов! Это было истинное мучение именно из-за того, что я думала о том, как мне предстоит ехать домой… Сколько ещё времени займёт вся эта по истине безумная история. Я выходила из дома и по льду бежала к остановке, молясь, чтобы маршрутка приехала сразу, и это была именно маршрутка, а не автобус, который будет ехать до другой станции метро ещё дольше… и в таком случае мне придётся ехать в метро не на одном, а на трёх поездах! Рассказываю это всё и сама ужасаюсь от того, что говорю… Это жизнь тех, у кого нет машины. Это адская жизнь бедных. Я стояла на остановке полностью парализованная от холода. Всегда, в любое время года. Я вся дрожала, зуб на зуб не попадал в прямом смысле слова. Это невозможно было выдержать! Я ненавидела Балашиху, ненавидела свою жизнь. В полуобморочном состоянии я садилась в первый подходящий мне маршрут, который шёл до метро. Половину дороги я приходила в себя после атаки холодом. Я была жутко голодная, но есть в таких условиях объективно не могла. Иногда я заставляла себя попить чай, который брала с собой, съесть бутерброд или булочку, иногда делала это уже в метро, хоть это и было ужасно противно и ненормально. Это был кошмар. После получаса в этом транспорте мне вновь становилось плохо физически, было тяжело дышать, организм пребывал в шоке от происходящего. Автобус ехал по длинным, бесконечным магистралям типа МКАДа, и я понимала, что преодолевала огромные расстояния и находилась слишком далеко от дома. Дорога длилась вечность! Всегда! Я будто ехала в каком-то поезде, который если и приедет в пункт назначения, то только дня через три… Отвлечься или как-то абстрагироваться от этого было невозможно. Я не могла всё время дороги болтать с кем-то по телефону или вести длительную переписку… мне не с кем было так общаться, к огромному сожалению. Когда я выходила из маршрутки, я с ужасом понимала, что дома окажусь в лучшем случае только через час, и это убивало. У меня уже не было сил, но я старалась держаться. У меня просто не было другого выхода. Если бы я остановилась, это только ухудшило бы ситуацию. Это было испытание. Метро после маршрутки мне казалось прекрасным видом транспорта – тепло, поезда быстро преодолевают большие расстояния, едут довольно плавно… к тому же можно было подключиться к интернету или уже при свете почитать электронную книгу… если не нужно было делать пересадку… Но на то, чтобы идти от метро до дома, у меня уже не было сил. Столько ходить! Столько времени тратить на пустоту! И это жизнь … 3 3 Здесь должно быть нецензурное слово, но автор приняла решение, что ненормативной лексики в её книгах не будет ! Я, конечно же, шла… еле-еле, с трудом, из последних сил… Стоять и ждать автобуса и тратить ещё больше времени я себе позволить не могла, об этом не было и речи. Когда я, наконец-то, возвращалась домой, я, порой даже не переодеваясь, ложилась на диван и закрывала глаза. Голова кружилась, в ушах звенело. Я была по-настоящему вымотана. Даже если я засыпала на полтора-два часа, я не могла прийти в себя до самого конца своего дня. Мне необходим был долгий сон, длительное отключение от своей реальности. Организму нужен был отдых, а мне нужно было скорее забыть всё то, что я проживала в этой ужасной дороге. Ради чего я согласилась на это сумасшествие и терпела эти мучения? Я даже не хочу отвечать… Честно… Потому что… ну это настолько ужасно… Мне нужно было выступать. Хоть как-то, хоть где-то… Благодаря занятиям с этим педагогом я могла выступать на бесплатных концертах в пансионатах для ветеранов, в библиотеках… для тех, кто не понимал классическое искусство и уже плохо слышал… кому не нравилось то, что они наблюдали. С теми, кто пел откровенно плохо… и долго. И последней «каплей» во всей этой дурацкой истории было то, что мы должны были платить за эти выступления не только аккомпаниаторше, которая, к слову, играла далеко не лучшим образом, но и педагогу! Платить ему столько же, сколько за занятие! Видимо, для него эти концерты были как занятия… Только он не играл нам, не говорил, как петь… он просто сидел и слушал нас из зрительного зала! Да, он распевал нас перед выступлением, но это было очень быстро, не дольше 15-ти минут… Это же не занятие! Но для этого человека время не играло большую роль… Ему был важен результат… Всё остальное было совершенно неважно, в том числе реакция и оценка публики, которую он называл «невежественной». Но нельзя не сказать, что именно этот педагог дал мне многие очень ценные, по-настоящему стоящие знания по вокалу, такие, какие не дали бы 95% педагогов по вокалу во всей нашей стране, потому что они даже не понимают самого элементарного. Он работал по необычной и сложной методике, что я ценила, потому и согласилась ездить в такую даль, чтобы позаниматься с ним. Мне это было нужно. Но именно с ним я хотела говорить исключительно о вокале, это было безумно интересно, ведь он был специалистом, которому я полностью доверяла. Но иногда он начинал влезать в вопросы моей жизни, давать советы, которые мне не подходили, оценки и нравоучения, которые мне неприятно было слушать, как-то сказал фразу: «Вы и так сделали много ошибок в своей жизни»… Он выбешивал меня, когда говорил о дороге… Он советовал мне ехать от метро до Балашихи на электричке, а потом ещё пересаживаться на автобус! Дикость и абсурд! Но он считал, что в маршруте с электричкой можно избежать пробки, которая занимает время, поэтому получится быстрее… как бы. Потом был возмутительный эпизод, когда он предложил мне работу… снова в области! До которой нужно было снова ехать 50 минут в метро, а потом садиться на электричку! И затем от станции ещё минут 10 идти… Он предложил мне это, зная моё отношение к вопросу дороги! Вот, что поражает. И работа эта была «стоящая», просто «замечательная» – учитель музыки в общеобразовательной школе.