Владимир Владмели - Римские каникулы

–А как же с ними разговаривают? – спросил я, вспоминая недавнюю перестрелку в школе, – их здесь, наверно, хвалят? Их дружески похлопывают по плечу и восхищённо говорят, какие они хорошие, как они метко стреляют, как быстро они могут уложить своих соучеников. Наверно, им выдают даже специальную грамоту и присваивают звание почётных членов клуба имени Фаины Каплан.

–Ну, что-то в таком роде, – согласилась моя дочь. Она уже переделала сочинение и опять дала его мне. На сей раз, я высказался с большей осторожностью, но от критики удержаться не смог. Это повторялось несколько раз, пока, наконец, она не отшлифовала свою работу так, что даже я её похвалил. В результате Лена запомнила сочинение почти наизусть и теперь без запинки повторила его перед благодарной аудиторией. Когда она закончила, некоторые даже захлопали, а я, приняв аплодисменты на свой счёт, поклонился.

–Расскажите нам о своей жизни в России, – крикнули из зала.

–В России было всё как здесь, только хуже.

–Пожалуйста, поподробнее.

С момента моего приезда в Америку меня просили об этом все американцы, и я рассказывал наиболее интересные моменты своей прошлой жизни. Со временем я разукрасил свои истории и уверенно исполнял их перед провинциалами Миннеаполиса. Как отнесётся к ним столичная публика, я не знал, но менять репертуар было уже поздно, и я повторил хорошо отрепетированные байки. Присутствующие выслушали их доброжелательно. Импровизированная пресс-конференция затянулась, и раввин вынужден был её прервать, напомнив, что в фойе уже готов десерт и съесть его надо до захода солнца. Обращение духовного пастыря было услышано и люди стали выходить из зала.

В фойе нас обступила группа любопытных. Старушки, приехавшие сюда в начале века, разглядывали нас с большим интересом. Они задавали нам тысячи вопросов и, не дожидаясь ответа, сами начинали рассказывать о своей жизни в Америке. Они искренне удивлялись, что в Миннесоте есть люди. Ньюйоркцы почему-то считали, что большинство жителей Миннеаполиса обитают в пещерах, носят медвежьи шубы, а на зиму впадают в спячку и сосут лапу. Тогда мы были еще никому неизвестным штатом, о нас заговорили только после того, как мы выбрали в губернаторы Джесси Вентуру. Этот профессиональный борец за один день сделал Миннесоту мишенью острот всей страны и самые язвительные шутки, конечно, приходили из Нью-Йорка. В одной из них рассказывалось, что демобилизовавшись, Джесси, не зная, чем заняться, прогуливался по берегу озера и, увидев на песке бутылку, изо всей силы ударил её ногой. Она разбилась вдребезги, и из неё вылетел Джин. Поблагодарив Джесси за спасение, Джин сказал, что готов выполнить любое его желание. Вентура тут же заявил, что хочет быть губернатором.

–Да какой из тебя губернатор, – ответил Джин, – тебя ведь выгнали из школы за неуспеваемость, а губернаторы имеют высшее образование, многие сдали специальный экзамен и работали адвокатами.

–Раз так, – сказал Вентура, – хочу, чтобы ты помог мне получить высшее образование и сдать экзамен на право работать адвокатом.

Джин помрачнел, нахмурился, подумал немного и спросил:

–Какого штата ты хочешь быть губернатором?

Так бывший голубой берет стал руководить Миннесотой, где многие ещё прекрасно помнили его недавнее прошлое, когда для увеличения популярности он называл себя Джесси – сильное тело. Теперь же, после феноменальной победы на выборах нужно было менять имидж и, быстро сориентировавшись, Вентура стал называть себя Джесси – умная голова. Ему действительно нельзя было отказать в уме, ведь он победил своих политических конкурентов, потратив на избирательную кампанию гораздо меньше денег, чем любой из них. Наверно, не последнюю роль в этом сыграло то, что об его умную голову на ринге не раз ломали табуретки. Я даже подумал, как много денег можно было бы сэкономить, если бы всех претендентов на пост губернатора проверяли на прочность, как Джесси.

Но всё это было потом, а в тот момент мне очень захотелось пойти с шапкой между столиками. Я был уверен, что сбор был бы весьма внушительным.

Когда мы вернулись домой, Лия стала расспрашивать меня о родственниках, но я постарался передать инициативу ей. Сделать это было несложно: генеалогия была её коньком и, оседлав его, она весь вечер скакала галопом. Она рассказала о семье деда, которая жила в небольшом местечке на Украине. После очередного погрома её дед уехал в Америку, а через некоторое время вызвал к себе жену. Звали бабушку Софья, была она женщиной очень робкой, ехать не хотела, но оставаться без мужа тоже не решалась. Она продала всё, что могла, взяла детей и вместе с несколькими соседями отправилась в путь. Ехали они на всех возможных видах транспорта: сначала на лошадях, потом на поезде, а в Антверпене пересели на пароход. На границе ей обменяли все деньги на $17. По тем временам это была весьма приличная сумма. Софья с нетерпением ждала встречи с мужем и, когда не нашла его среди встречающих, чуть не лишилась чувств. Силой воли она остановила обморок, а потом знаками попросила таможенника помочь ей устроиться в гостинице. Вечером она купила ужин, а на следующий день – завтрак. Каждый раз она колебалась, прежде чем заказывать еду. Да, наверно, она бы и не ела, если бы была одна, но держать на голодной диете двоих детей не могла. Муж её пришёл на следующее утро. Он неправильно понял объяснения чиновника и спутал день прибытия парохода.

Мы с Раей переглянулись.

–В чём дело? – спросила Лия, перехватив наш взгляд.

–У нас произошло то же самое, – ответил я, – спонсор пригласил нас на семейное торжество “next Saturday”, а мы опоздали ровно на неделю, потому что “next” поняли как «суббота через неделю».

–История повторяется, – сказала Лия.

–Да, жалко только, что мои предки не последовали за твоими.

–Тогда, может быть, и тебя бы не было на свете.

–Да…

–А ты знаешь, где наши родственные линии пересекаются?

–Не очень, – сознался я.

–Наши бабушки были сёстрами, – ответила она, – а ты знаешь, как их звали?

–Твою – звали Софья, – бодро ответил я, щеголяя эрудицией.

–А твою?

Я замялся. Сознаваться в своей полной неосведомлённости было неприятно, и я начал плести какую-то ерунду о том, что у моего деда была сапожная мастерская, что он считался эксплуататором, что это осуждалось советским правительством, и у нас в семье старались не упоминать имён предков.

–А что ты вообще о них знаешь?

–Э, – опять начал я, а Лия, передразнивая мой акцент, закончила:

–Моя бабушка была женой моего дедушки, который считался капиталистом; а мой папа, который был сыном моего дедушки и моей бабушки, пытался это скрыть, поэтому он не упоминал даже о факте своего рождения. Так? – она посмотрела на меня.