Алексей Казаков - Последний день круиза

Наташа пьёт прямо из горлышка бутылки дорогой коньяк. Потом переводит дыхание. Говорит:

– Ну понятно.. Матвей… А ведь сегодня полнолуние… Знаешь что… Почитай мне то стихотворение, как тогда, на балконе у Поляковых, когда мы познакомились. Линза тогда напился как свинья… Тьфу… Нехорошо о покойнике… Тоже ведь было полнолуние. Про полнолуние почитай. Пожалуйста.

Матвей, лёжа, подперев рукой голову, негромко декламирует:

– А ну постой-ка… – говорит Наташа. – Скажи честно: это твоё стихотворение или ты тогда обманул меня? Наверное, хотел мне понравиться?

Наташа пытается улыбаться, но губы её не слушаются.

– Конечно, хотел понравиться, – отвечает Матвей. – Но я не обманул тебя. Да, сам сочинил. К одному спектаклю, но не для нашего ТЮЗа, а для другого театра. Но оно всё равно не понадобилось…

– Ну, читай дальше.

Матвей продолжает:

– Хватит, милый… Спасибо. Дальше не надо. И так на душе тяжко.

Наташа почти по-детски всхлипывает… потом вдруг напрягается, сверкает при лунном свете неприятной, злой улыбкой. Голос её наливается металлом:

– Бетон скоро схватится, говоришь… Знаешь, а он, Линза этот, муженёк мой… покойный… он другой могилы и не заслуживает. На нём самом крови, что того бетона в траншее! …Лежит, гадёныш, неподалёку… прости господи, нехорошо я сказала…

Матвей молча кивает.

– Всё, больше не хочу о нём… – продолжает Наташа. – Давай спать, мой хороший… Завтра тебе снова играть роль гастарбайтера… Притворяться работягой, говорить смешно… с каким-то смешным акцентом. Налей-ка мне водки или коньку, пожалуйста…

Они пьют прямо в постели, не закусывая. Щурятся на яркую, пробивающуюся сквозь щель занавески, луну. Наташа гладит Матвея по голове, нежно, по-матерински. Ласково говорит:

– Знаешь, и хорошо, что тебя уволили из этого дурацкого ТЮЗа, ну сколько можно зайчиков и буратин изображать… ты не Буратино, ты, скорее, Карабас-Барабас, волевой и сильный… Не мальчик… Не кукла! Знаешь что, – она оживляется, – я этот недострой продам, и уедем мы с тобой жить куда-нибудь в горы или на побережья… Подумай об этом, ладно? Ну что нас тут держит?.. И вообще – мы с тобой в этой жизни не артисты, а режиссёры. Будем режиссёрами своей жизни. Правда? По большому счёту. Согласен?

– Ну… я подумаю.

– Подумай, мой милый… Я люблю тебя больше всего на свете, мой Матвеюшка. А если захочешь, я сделаю тебя большим артистом в серьёзном театре. Здесь или за границей. Деньги у меня… у нас теперь есть деньги… Много. Любимый…

– Любимая… Люблю тебя, Наташенька, милая моя.

Матвей обнимает Наташу.

Наташа спит, обняв любимого мужчину. Во сне она нервно всхлипывает.

Матвей открывает глаза. Осторожно целует Наташу в щёку. Она лежит у него на руке. Матвей смотрит на женщину с нежностью, гладит её по волосам, снова целует. Она улыбается во сне.

Матвей вздыхает. Смотрит в потолок.

Матвей вспоминает. Одетый в гражданскую одежду полковник, сидя за служебным столом, протягивает Матвею фотографию Линзы и говорит:

– Решение о его ликвидации было принято, когда появилась информация о его переговорах с иностранцами о контрольном пакете акций. Речь идёт о заводе по производству оправ для очков. Оправы оправами, но предприятие в случае войны быстро конвертируется в завод по изготовлению пороха. Пороха. Сырьё, материалы – практически те же. Переналадка оборудования – несколько дней.

Полковник встаёт из-за стола. Матвей поднимается, начинает застёгивать гражданский пиджак.

– Сидите, майор, – предлагает полковник.

Матвей садится, продолжает внимательно слушать.

Полковник продолжает:

– Тут вот какое особое обстоятельство. То ли по недомыслию, а скорее – по злому умыслу – завод стратегического значения не был включён в список предприятий, приватизация которых с участием иностранного капитала категорически запрещалась. Этим пробелом и воспользовался этот чёртов Линза… Ни посадить, ни даже задержать его по закону не удаётся – умён, хитёр мерзавец, не жалеет денег на взятки… А потому понадобились мы. Наше подразделение. Ищите подходы любыми способами. Это вопрос государственный. Вопрос безопасности страны. Так… Вот что. Автомобильная катастрофа не годится, объект воздействия, должен исчезнуть… вообще раствориться… и считаться пропавшим до тех пор, пока мы не разберёмся с акциями. Никаких наследников… никаких акций…

Полковник протягивает фотографию Наташи и говорит:

– Вот что, Матвей… Попробуйте через жену этого Линзы, она у него, говорят, красавица… У вас получится. После ликвидации немедленно уходите. Вопросы?

Женщина спит глубоко. Матвей высвобождает руку из-под Наташиной головы, бесшумно выходит из дома и быстро направляется в сторону трассы.

Набирает номер в мобильнике, говорит в трубку:

– Здравствуй. Приказываю: «Полнолуние». Всё по плану. Буду на месте через пятнадцать минут. Заказывай билет на ближайший самолёт. Одежду не мни сильно, гладить негде и некогда. Фары не включай. Ведь и в самом деле полнолуние, я тебя увижу, когда подъедешь.

Наташа спит. Во сне пытается обнять Матвея, который уже далеко от неё. Женщина во сне обнимает подушку из цветных лоскутков.

Автомобиль мчится по трассе. Матвей, сменивший джинсы и футболку на костюм с галстуком, сидит на заднем сиденье, смотрит в зеркало заднего вида на недостроенный коттедж. Покачивает головой, тяжело вздыхает.

– Товарищ майор… ваши билеты … – начинает докладывать водитель, глядя на Матвея в зеркальце заднего вида, но тот его резковато обрывает:

– Потом. Чуть позже.

Он смотрит на небо. Луна холодно светит над лесом. Луна освещает недостроенный дом с расположившейся рядом бетонной могилой Линзы.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.