Анатолий Егин - Русская пляска

Объединяло их не только неважное образование, но и отсутствие общечеловеческих знаний, привычки читать. Неумение анализировать не позволяло им постичь науку управления, правильно оценить политическую ситуацию, что перечёркивало все их старания. Оттого они выглядели смешными, особенно когда задавали преподавателям глупые вопросы.

Некоторые над ними откровенно посмеивались, а лейтенант Родин жалел, ибо сели они не в свои сани, а пересаживаться поздно, что же теперь поделаешь. Так и назвал их Олег «ничего теперь не поделаешь».

Через пару дней лейтенант поделился своими мыслями и черновыми набросками с майором Сокольниковым. Игорь почитал и спросил:

– А в какую группу ты записал себя?

– Хотелось бы в первую, но опыта военной службы не имею. Во вторую и третью не могу, хотя от спиртного нос не ворочу. Для четвёртой я больно открытый человек, а про остальные я и говорить не хочу.

– Это почему же? Судя по твоему виду, три дня назад в пятую группу ты вполне бы подошёл, ночь-то провёл с официанткой.

Родин опустил нос, но возразил:

– Но официантка не из нашей же столовой, а молодка из ресторана.

– Это несколько повышает ваш рейтинг, лейтенант, – рассмеялся Игорь. – А в общем-то, все твои научные исследования – это баловство, по одному периоду жизни людей судить нельзя, хотя в твоих размышлениях что-то есть, они как отправная точка могут быть положены в научно-психологическое исследование. Так что дерзай, друг любезный!

Родин попробовал дерзать, за два дня прочитал несколько статей по психологии и понял, что наука это серьёзная, требует хорошей подготовки и времени, а потому оставил дерзания на потом.

Вечером были в театре оперетты, смотрели «Принцессу цирка». Актриса, игравшая княгиню Феодору Палинскую, была удивительно похожа на Клару, может, Олегу так показалось, но героиня воспламенила в душе лейтенанта тот пожар, бушевавший несколько дней назад. Пожар не утихал ни после спектакля, ни ночью, к утру Родин сдался и в обеденный перерыв позвонил Кларе.

– Я жду тебя хоть сейчас, у меня сегодня выходной, – словно ждала звонка, ответила Клара.

Вечер и начало ночи вновь были бурными, но без безумного накала, как в прошлый раз, они даже разговаривали в перерывах между любовными играми, говорила больше Клара. Она поведала Олегу, что родилась в 1942 году и отец её немецкий офицер Хорст Кранцлер, он ещё в сорок первом сделал её мать своей любовницей. Влюбился до беспамятства в молодую украинку с тугой русой косой, влюбился так, что после рождения дочери, которую сам назвал Кларой, добился разрешения на брак с женщиной «низшей» расы. В ноябре сорок третьего Хорст погиб под Васильковом, где они жили, а через две недели после освобождения города нашими войсками мать девочки арестовали и больше никто её не видел. Клару воспитывала бабушка. В 1946 году, демобилизовавшись из армии, её удочерила родная тётя, дала ей свою фамилию и отчество мужа, других детей у новых родителей не было и приёмную дочь они баловали. Клара училась в элитной школе в основном на тройки, душа к учёбе не лежала.

Зато она любила наряжаться и рано начала привлекать внимание ребят. В восьмом классе она влюбилась в Богдана Охрименко, он тоже был без ума от одноклассницы, пылкие влюблённые согрешили, и не раз, Клара забеременела. Тётя-мама, будучи опытным гинекологом, заметила это сразу, на первых неделях беременности, тянуть не стала и сделала дочке аборт. Добрые люди не преминули сообщить об этом директору. Богдана и Клару исключили из школы, и тут же их любовь закончилась. Родители определили юную женщину в вечернюю школу рабочей молодёжи. Для учёбы в ней нужна была справка с места работы, справку получили у знакомого директора ресторана «Метро», и Клара периодически приходила туда помогать официанткам. Вечно праздная ресторанная жизнь не настраивала на серьёзный лад, да молодушка этого и не хотела, потому легко приняла ухаживания заместителя директора и начала с ним сожительствовать. Не прошло и года, как зама посадили за решётку, он постоянно «химичил» с поставками продуктов. Родители Клары ещё за полгода до этих событий подписали трёхгодичный контракт на работу в Египте и уехали в командировку, а работающая официанткой дочь осталась одна в огромной квартире. Она не дремала: за взятку получив аттестат о среднем образовании, начала поиск дальнейших гладких дорог своей жизни.

Лейтенант Родин, слушая эту исповедь постепенно менялся в лице, настроение у него портилось, страсть испарялась, а когда любовница произнесла: «А теперь я в свободном полёте. Женился бы ты на мне, Олежка. Я была бы тебе верной до конца дней своих», в глазах Олега помутилось от ненависти к этой ненасытной дуре. И хотя был второй час ночи, Родин не прощаясь сорвался с места и с твердым убеждением никогда сюда не возвращаться хлопнул дверью.

Уснул Олег не сразу, терзали мысли, рвали на части: «Дурак ты, Родин! Дурак и не лечишься! С кем связался?! В то время когда ты с мамой мёрз и голодал в сталинградском подвале, мать этой стервы кушала булки с маслом и конфетки, ублажала фашиста и вскармливала эту дурёху, которая выросла такой же проституткой и дрянью. Ты на кого запал, дебил? Всё, хватит, уймись, забудь про дурацкие подвиги. Вокруг столько симпатичных девчат, наших советских, прекрасных, чистых душой девушек. Да и вообще, пора тебе жениться. Пора!»

Задремал Олег лишь под утро, спал всего часа два, а проснулся бодрым. Настроение было среднее, но после зарядки с хорошей нагрузкой, науки пошли впрок, и всё вокруг стало радовать.

Расставались офицеры перед новым годом, 30 декабря. Олег и Игорь по-братски обнялись и пообещали не забывать друг друга. Оба получили хорошие характеристики от командования курсов – и по домам. Родин добирался в Волгоград самолётом, из аэропорта поехал сразу домой, на Вишнёвую балку, на улицу Русскую.

Мама не ожидала приезда сына, радости её не было предела. Сын вручил подарки, Анне Сергеевне очень понравилась тёплая шерстяная кофта и варежки с национальным украинским орнаментом. Киевский торт и шампанское пришлись как раз к новогоднему столу. Встречали новый, 1963 год втроём, Калерия Петровна тоже получила подарки – шарфик и белые лайковые перчатки.

Мама радовалась сыну недолго, уже в середине дня первого января Олег сидел в вагоне поезда, идущего до станции Петров Вал, второго числа он должен был быть на службе. Поезд прибыл на станцию назначения вечером. Олег пошёл на остановку автобуса, но тут около него затормозил генеральский уазик.

– Садитесь, товарищ лейтенант, подвезём, – пригласил солдат-водитель.

Родин зашёл с пассажирской стороны, намереваясь приветствовать генерала, но тут дверца открылась и ласковый женский голос сказал: