Валерий Бронников - Встреча. Короткие рассказы

Нехитрые охотничьи пожитки собраны. Мы сидели и ждали, как говорится, у моря погоды. К полуночи ветер несколько утих, но море волновалось и шумело, выезжать страшно. Решили ждать ещё. Примерно через час с соседней речушки вылетела моторная лодка и прямиком по руслу реки направилась в море. Мы, уже не сговариваясь, сели в лодку и отчалили, а запустив мотор, направились вслед за лодкой в открытое море.

Волна, по мере продвижения, становилась всё больше и больше. Направили лодку чуть наискось, чтобы одновременно двигаться вдоль берега. Шёл прилив. Морское течение пока попутное. Не проехали и двух километров, как у впереди идущей лодки заглох мотор. Не знаю, чем мы могли помочь в этой ревущей круговерти попутчикам, но по обоюдному согласию сбросили обороты мотора до минимальных и находились метрах в трёхстах от попутной лодки. Мотор у соседней лодки то запускался, то снова глох. Время шло, а мы почти не двигались. Огромные волны вздымали нашу дюралюминиевую лодку на самый гребень, бросали обратно вниз, в бездну. Вершина очередной волны высоко вверху загибалась на лодку, но почему-то не успевала обрушиться, и лодка взлетала опять вверх.

Так продолжалось часа два. Наша посудина очень мало продвинулась, а ветер опять стал набирать силу. Вскоре соседи справились с мотором и рванули вперёд. Через несколько минут мы потеряли их из виду, а у нас начались неприятности. Стали попадаться под винт мотора какие-то палки, брёвна, коряги. Лодка попала в полосу прибрежного мусора, примерно, в километре от берега.

Из нас троих некоторый морской опыт имелся только у меня, но я не стал давить своими знаниями и в этой критической ситуации старался решать вопросы коллегиально,

прислушиваясь к мнению остальных, а в уме давно решил, что надо каким-то образом

попадать на берег. Как это сделать, имелись только смутные догадки. Мотор заглох. Я распорядился, чтобы товарищи взяли по веслу и гребли. Объяснил, как надо держать лодку, а сам полез под винт вынимать очередное дерево. Оказалось, что мои напарники не очень умеют обращаться с вёслами, пришлось отвлечься и показать. Видя, что нервы у всех на пределе, попытался успокоить, сказав, что ничего страшного нет, бывает и хуже. Спросил, что будем делать дальше и услышал однозначный ответ, что надо двигаться против волны в море. У них сложилось твёрдое представление из рассказов бывалых, что далеко в море волна положе. Возражать не стал, молча согласившись, хотя на самом деле был не согласен, догадывался, что прямо против волны лодку зальёт.

Мотор после каждой остановки заводился с трудом. Я уже изрядно устал. Когда в очередной раз мотор завёлся, напарники направили лодку прямо против волн в море.

Лодка взлетела на волну высоко вверх и самый гребешок её через нос лодки и ветровое стекло обрушился внутрь на головы впереди сидящих напарников, за шиворот и дальше вниз. Мне стало смешно, не смотря на всю нелепую ситуацию. Я представил, как ледяная вода течёт по спине и, невольно поёжился. Я в этой лодке простой пассажир, поэтому не знал, где и что находится. Пошарил глазами, но посудины для отлива воды не нашёл и, как оказалось, воду вообще не отлить, так как внизу сплошной настил из досок. В это время вторая волна проделала то же самое. Лодка на треть оказалась заполнена водой. Мне пришлось пробраться вперёд и держать совет. После этого я направил лодку наискосок к волне, что сразу позволило двигаться без зачерпывания воды, но берег стал по чуть-чуть упорно приближаться – ветер исправно делал своё дело. Я объяснил напарникам, что самая сильная волна на мысу, который далеко впереди выдвигается в море и, который, по сути, являлся конечной точкой морского путешествия. Предложил выбрасываться на берег, а, по существу, на лёд, так как метров на пятьсот от кромки берега плавал сплошной лёд, который прибило штормом; растолковал, что, кому и как делать. На этот раз возражений не последовало.

На волне, регулируя обороты двигателя, втиснули лодку между льдинами. Добавив газу, въехали на льдину и, быстро выпрыгнув на лёд, дёрнули лодку вперёд. Получилось очень слаженно и толково. Очередная волна обрушилась на лёд, но достала только мотор. Не успели мы отдышаться, как заметили, что лёд медленно начал выплывать в море. Оказалось, что мы попали в русло речки, а начавшийся морской отлив стал выносить из речки льдины в море. Быстро сориентировавшись, выбрались из русла на прочно сидящую на мели льдину. На берегу виднелась изба. За лодку на льдине можно не беспокоится до следующего прилива. Мы пошли, перепрыгивая по льдинам, к избе, в ней оказался охотник. Железная печка жарко натоплена. Попив горячего чаю, мы уснули мёртвым сном. Разбудил и прервал крепкий сон охотник. Оказалось, что начался прилив и надо идти за лодкой. По руслу реки привели её к берегу. До авиаплощадки от этой избы километров пятнадцать. Оставив хозяина лодки с новым напарником ждать тихую погоду, вдвоём отправились пешком к самолёту.

09.2007.

Светало. Голая грудь слегка прикрыта только рукой Сергея. Светлана так и не сомкнула глаз. Они лежали на постели, совершенно обнажённые. Сергей спал и тихо посапывал где-то у неё под мышкой. Звонкая тишина давила со всех сторон, и эту тишину нарушало только тиканье часов, которые, как ни в чём не бывало, отсчитывали секунды, минуты, часы.

Состоялся прощальный вечер. Ребята уходили в армию, и не просто в армию, а сразу в самое пекло, в Чечню. Им совершенно непонятно, кто и за кого там воюет, но похоронки приходили регулярно, и почти каждую неделю на самолёте прибывал, как принято сейчас говорить, груз «двести».

Ей становилось страшно, страшно за Сергея, за себя, что опять останется одна. Совсем о плохом не хотелось думать, но нехорошие мысли навязчиво лезли в голову. Господин Грачёв, не должен посылать необстрелянных юнцов со школьной скамьи в эту бойню, но, тем не менее, это как раз и происходило. Молодые ребята попадали в ад, о котором не имели даже реального представления. Ходили слухи, что на этой войне сильно наживаются некоторые воротилы: на нефтедолларах, перепродаже оружия тем же бандитам, торговле рабами, заложниками, но открыто об этом средства массовой информации как-то не очень распространялись. Понятно в этом только одно, что там, на войне, с завидной регулярностью гибли наши молодые ребята, которых тешили родители и считали маленькими детьми.

Свобода предпринимательской деятельности, объявленная Ельцыным, была воспринята, как вседозволенность и анархия. Повылезали на свет божий все, кто ранее считался вне закона: бандиты, фарцовщики, разномастные взяточники, спекулянты, тунеядцы; все те, кто не хотел работать, и приспосабливался приобретать деньги сильно не утруждаясь.