Сергей Ямпольский - Промежуточное звено

Уличная вьюга способствовала моему частичному отрезвлению. Порывы морозного декабрьского воздуха внезапно распахнули неплотно закрытое окно и шумно ворвались в приемную. С секретарского стола полетели в разные стороны бумаги и папки. Сквозняк приоткрыл двери кабинета генерального директора. Из кабинета доносились активные человеческие звуки, точнее говоря, стоны. Они нарастали, делались все неистовей и перешли, наконец, в экстатические рыки вечности. Через минуту рычание переросло в финальное протяжное мычание вперемежку с чувственными всхлипами. Затем, как водится, наступило затишье.

– Вот ты в театральном техникуме училась, а слезу на людях выдавить не можешь, натурально не можешь, – послышался умиротворенный бас генерального. – Ставлю тебе жирный кол.

– Я старалась, как могла, господин генеральный директор, но меня разбирал смех, – ответила ему кокетливо секретарша. – Особенно когда вы о суде заговорили.

– Ладно-ладно, но работать тоньше надо, тоньше. Смех ее, видите ли, разобрал! Не за твои прелести я тебе деньги выплачиваю! Скажите, какое мы чудо природы! Ох, и любишь это занятие, ну просто не можешь без него. А то, что меня дома супруга ждет, ты догадываешься? Каким я ей покажусь?

– Мужественным и красивым, господин генеральный директор!

– Опять двери настежь! Так вот, выплачиваю я тебе деньги, и немалые, за то, чтобы ты постигала высокое искусство управления! Управление людьми и собой! Вот и постигай! Я же тебя на свое место мечу! Да, и вот еще. Нестора переводим заведующим отделом по связям с общественностью. С надбавкою в 25… эээ… в 15 процентов. Парик его рыжий в химчистку снеси! Пригодится еще! Линия верной оказалась. В этом плане ты молодец!

– Да, господин генеральный директор. Так и сделаю. Нам еще две вакансии осталось высвободить.

В приемной становилось холодно, и я подошел к окну, чтобы закрыть его. На улице яркими огнями играла реклама, на перекрестке светофоры перемигивались с автомобилистами, указывая верные дороги, раздавались смеющиеся голоса студентов, возвращающихся с занятий. А там уже разбит елочный базар, и люди бодро выносят заснеженные новогодние елки. Да, скоро Новый Год! Жизнь большого города не останавливалась и продолжала празднично бурлить, даруя людям насыщенную, многоликую энергетику. Я стоял у открытого в зиму окна, и декабрьская стужа ничуть не обжигала меня. Напротив, она обволокла все мое существо ледяной, как тонкое одеяло, пеленой, и согревала. И я увидел за окном истинную жизнь – простую и мудрую, в которой люди искренне смеются и, забывая о трудном быте, спешат радовать друг друга недорогими, но желанными подарками. Мне хотелось идти к ним и стать их частью и обрести, наконец, хотя бы малую толику счастья, которое отпущено каждому. И я растворил окно настежь, но… сквозь автомобильный рев я вдруг услышал тихую, нежную музыку. Едва уловимые колебания музыкальных волн странным образом прибывали и делались ощутимей. Да, конечно, это играла наша арфистка, и вьюга пред ней медленно отступала. Часто, когда входил в здание банка, она представлялась мне в длинном концертном платье; вот она на сцене консерватории, все наслаждаются ее искусством, а затем рукоплещут; но здесь, в вестибюле, у дверей банка арфистка была всего лишь одним из многочисленных элементов интерьера, звуковым элементом.

Я сбежал на первый этаж и увидел ее. Из-под ее пальцев рождалась мелодия Глюка. Звуки сказочного инструмента проникали в сердце и возвращали мне по-детски чистое мироощущение. Я был готов бесконечно долго стоять и слушать чудесную музыку и никуда не уходить. Но пьеса вскоре закончилась. Последние ноты, словно маленькие, неокрепшие снежинки, еще несколько мгновений покружились в воздухе и растаяли.

Я подошел к арфистке и поблагодарил ее.

В банк больше не возвращался.

Весна в метро приходит незаметно. Слабые лучи весеннего солнца не проникают в глубинные слои подземного царства и не нарушают его внутренних законов. У весенней энергетики иное предназначение.

Утро. Метро. Час пик. Грозный голос репродукторов требует от пассажиров ускорить высадку. Робкие, полусонные тени крадутся к дверям переполненных вагонов. Первые попытки войти в них, как правило, тщетны. Но скоро, совсем скоро пламя коллективного негодования взвивается до немыслимых высот и овладевает душами опаздывающих пассажиров. Границы терпения переполнены! Мощные людские потоки врываются в вагоны. Беззастенчиво и жестко они расталкивают ранее прибывших пассажиров и завоевывают свои территории.

Фортуна благоволит порою лицам, отбившимся от общей массы. Затюканные толпою люди неожиданно отыскивают в пассажирских порядках неприметные щели. Фигурки сжимаются, втягивая головы в плечи, и протискивают тела внутрь вагонов. Глядите, они уже слились со всеми и стали полноправными членами могучей армии пассажиров. Пред их глазами победно захлопываются железные двери и вагоны, наконец, трогаются с места. Кряхтя, переваливаясь с боку на бок, поезд мало-помалу набирает обороты и увлекает своих избранников в долгий и неведомый тоннель.

В то мартовское утро интервалы между прибытием поездов внезапно увеличились. Голос из репродукторов объяснял возникшие обстоятельства только техническими причинами. На перроне взволнованная толчея. У края платформы я увидел девушку. Несмотря на небольшой рост, она казалась статной. Тонкая, с изящным изгибом талия, аккуратный бюстик, стянутые назад старомодным гребнем черные волосы делали облик незнакомки привлекательным. Девушка из последних сил старалась войти в вагон. Элегантные линии её жакета превратились в уродливые складки, лицо выглядело обиженным, длинные ресницы дрожали и блестели от слез.

Готовый от внутреннего напряжения лопнуть, поезд не меньше людей страдал от сложной ситуации. Он не был в состоянии закрыть даже собственные двери и поэтому отказывал пассажирам в поездке.

Отчаянным попыткам девушки уехать со всеми помешал ее же гребень. Он выскользнул из ее волос и звонко упал мне под ноги. Я поднял это красивое, выполненное в форме причудливых листьев украшение и вернул его незнакомке.

– Милая девушка, стоит ли так спешить, – обратился я к ней, – подождите ещё пару минут, и вы уедете другим поездом!

Девушка отошла от вагона. Поезд медленно, словно нехотя, затворил двери и, наконец, тронулся.

– Кажется, я опоздала, – грустно произнесла незнакомка, провожая глазами уходящий поезд, и положила выпавший гребень в свою сумочку.