Ирина Кавинская - Каникулы

– Ну наконец-то, девочки мои, как вы, должно быть, устали! – заговорила женщина.

Среди вкрадчивой тишины ночного леса ее высокий голос резал слух.

– Меня зовут Ли Джи Хе, я администратор лагеря. – Женщина поклонилась, приблизившись к нам. – Зовите меня Джи Хе или просто онни.

Онни – с ударением на второй слог – так корейские девушки называют старших сестер и близких подруг старшего возраста. На вид ей было лет тридцать, а значит, она вполне могла бы быть нашей онни, но язык не поворачивался назвать абсолютно незнакомого человека так же, как я с детства привыкла – хоть и в шутку – называть сестру.

К тому же мне понравилось ее имя – Джи Хе. По-корейски оно созвучно слову «мудрость». А фамилия Ли, традиционно предшествующая имени, делала его мелодичным, по-настоящему женственным. Вот только ей совсем не шло это имя. Худая и слишком высокая для кореянки, она двигалась немного неуклюже, как будто не вполне уверенно управлялась со своими чересчур длинными конечностями.

Мы поклонились в ответ и назвали наши имена. Аджосси, до сих пор стоявший рядом, вдруг зашагал прочь – туда, откуда мы пришли. Чжи Хе не обратила на это никакого внимания.

– Прекрасно, прекрасно, – вновь заговорила она, освещая дорогу фонарем и увлекая нас за собой. – Мы уже почти на месте. Сюда, вот сюда…

Тропа петляла и местами была завалена ельником. По временам мне казалось, что мы шли прямо через чащу.

– Вам обязательно понравится у нас, – продолжала Джи Хе, – добраться сюда непросто, но вы даже не представляете, что вас ждет!

Она не смолкала весь остаток пути до лагеря. Признаться, я не понимала и половины из того, что слышала. Катя, судя по ее отрешенному виду, и вовсе не слушала. Мы обе валились с ног от усталости и поэтому выдохнули, когда лес расступился, уступив место залитой лунным светом поляне, на которой возвышались постройки в традиционном корейском стиле.

Восемь домов-ханоков стояли по четырем сторонам света по два в ряд. Миниатюрные деревянные домики с островерхой крышей с загнутыми кверху углами и окнами, затянутыми рисовой бумагой, словно сошли с картинки «Загадочная и прекрасная Азия». Вокруг были еще постройки, но Джи Хе повела нас к одному из ханоков. В нос ударил запах костра: на площадке между домами было свежее кострище, вокруг которого стояло несколько низких деревянных скамеек. Еще пахло соевым соусом и кимчи – запахи, по которым в Москве легко отыскать корейский «щиктан» – кафешку.

Джи Хе поклонилась, приглашая нас войти в ханок. Мы поднялись на крыльцо, но, когда я попыталась втащить чемодан в дом, она остановила меня:

– Оставьте все здесь, вы слишком устали, чтобы разбирать чемоданы.

– Но нам надо переодеться, – возразила я.

– Не волнуйтесь, я приготовила для вас все необходимое. А сумки я отнесу на склад. Разберете их завтра. У вас будет время для этого.

Спорить не было ни сил, ни желания. Мы оставили чемоданы у крыльца и прошли внутрь. На полу единственной – и довольно тесной – комнаты были расстелены два матраса, покрытые цветастыми простынями. На каждом лежала небольшая подушка, тонкий плед и комплект чистой одежды. Рядом стояли две пиалы с водой и лежали белоснежные полотенца.

Традиционный уклад накладывал свой отпечаток: туалета в доме не было. Джи Хе проводила нас к невысокому деревянному сарайчику, который стоял поодаль от основных построек, ближе к лесу. На подходе в нос ударил острый запах аммиака – даже в темноте найти это место было нетрудно. Оказавшись внутри, я увидела высокую деревянную ступень с прорезью посередине. Первая мысль – заинстаграмить это чудо. Но усталость взяла верх.

Вернувшись в дом, я протерла лицо и грудь влажным полотенцем и переоделась. Комплект вещей, приготовленный для нас, состоял из черных тренировочных штанов и розовых футболок с надписью на корейском: «Молодость – сила будущего». Силы меня, казалось, покинули навсегда. Катя засопела, едва ее голова коснулась подушки, я тоже отключилась мгновенно.

Меня разбудил вой. Протяжный, сиплый, переходящий в стон. «Где я?» Сердце зашлось, как от быстрого бега. «Кто здесь?» По коже пробежали мурашки. Наконец глаза привыкли к темноте: никого. Катя спала, отвернувшись к стене. Действительно ли я слышала вой? Или мне приснилось? На бумажных окнах качались тени. До ушей не доносилось ни звука, кроме скрипа ветвей и вкрадчивого шороха листвы. Они и убаюкали меня.

Бом! Гулкий звук удара по металлу заставил меня подскочить. Бом! Бом!

– Доброе утро! – послышался с улицы звонкий голос Джи Хе. – Лагерь, просыпаемся! Всем доброе утро!

За окном было темно. Я попыталась нашарить рукой телефон, но хоть убей не помнила, куда сунула его.

– Чего так орать-то? – Катя терла заспанные глаза. – Сколько времени, вообще?

– Не знаю, – отозвалась я.

– Мы только легли! – негодовала сестра.

Я приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Ночь уже прошла, уступив место предрассветным сумеркам. Где-то далеко за лесом по небу скользили красноватые отсветы.

Джи Хе снова ударила в гонг:

– Подъем! Подъем! Через пять минут все собираемся у дома новеньких!

Я быстро захлопнула дверь. В Катином рюкзаке нашлась расческа, и мы кое-как привели в порядок растрепавшиеся за ночь волосы и даже успели наскоро умыться до того, как зажглись фонари и на нашем крыльце началось движение.

Когда мы вышли, на пороге уже ждала Джи Хе и еще несколько человек. Остальные подходили, шаркая шлепанцами, надетыми на босу ногу, зевая и потягиваясь. Никого здесь, похоже, не вдохновил такой ранний подъем.

Всего их было десять, не считая Джи Хе. Шесть парней и четыре девушки. Все примерно нашего возраста, по виду не старше двадцати, и одеты одинаково – в треники и футболки, различавшиеся только цветом: у девушек – розовые, у парней – синие. Джи Хе выступила вперед:

– Итак, сегодня у нас в лагере пополнение. Из России к нам приехали две замечательные девушки – Катя и Рая. Пожалуйста, девочки, представьтесь.

Я сглотнула подступивший к горлу ком. Сестра нашлась быстрее.

– Всем здравствуйте! – сказала она с поклоном. – Я – Катя, мне девятнадцать. Это моя младшая сестра Рая.

Она указала на меня, и я тоже поклонилась.

– Это не заметно с первого взгляда, но мы – двойняшки, – продолжила сестра. – Я учусь на врача, а сестра – будущий архитектор. Мы выросли в России, но наша мама из семьи этнических корейцев. Наш прадед в тридцатые годы двадцатого века воевал за освобождение Кореи от японской оккупации. Он возглавлял партизанский отряд. Когда японцы назначили награду за его голову, он вынужден был вместе с семьей скрыться в СССР. Там родилась наша бабушка. Позже она вышла замуж за деда – тоже эмигранта с Корейского полуострова.