Александр Соболев - Первый, второй, третий…

Тимур сквозь решетку разглядывал стенгазету и стенд с надписью: «Их разыскивает полиция». Стенгазета не менялась с 9 мая. На ней были фотки, как весело и достойно отмечали представители этого отделения праздник Великой Победы, как силовики поздравляли ветеранов, как переводили бабушек через дорогу. Оказаться в руках представителей закона, согласно такой газете, страшно не было, а скорее даже почетно.

Ксероксные лица разыскиваемых преступников были на одно лицо. Наверное, у преступников всего мира были общие мамы и папы. Когда-то давным-давно, лет триста назад, надо было остановить десяток прародителей современного преступного мира, и мир стал бы чище и светлее. Но теперь уже поздно, они расплодились и расселились по всей планете.

Из клетки выводили под одному или по два человека, уводя в глубины участка, где составляли протокол. Некоторые задержанные через короткое время выходили на свободу с протоколом в руках. Некоторые возвращались назад. Были люди, которые пропадали в лабиринтах участка надолго. Куда их уводили? Что с ними делали? Полицейский участок напоминал собой фабрику по переработке и сортировке людей: 1-й сорт – на выход, 2-й сорт —посиди пока, 3-й сорт – в расход, из тебя уже ничего получится, дерьмо ты этакое.

– Эй, ты в зеленой куртке, выходи, – полицейский жестом позвал Тимура на выход.

– Я? – переспросил Тимур.

– Ты, ты. Давай не задерживай. Сегодня и без тебя много работы.

Тимур встал, немного размял затекшие ноги, и шагнул навстречу неизвестности. Его привели в кабинет, посадили на стул. Наручники пока не снимали.

– Капитан полиции Прохоров Виктор Сергеевич, – представился полицейский.

– Очень приятно, – Тимур пожал плечами.

– Сразу предупреждаю. Юмора не понимаю. Мне не смешно. Прошу отвечать просто, коротко и ясно. Договорились? – полицейский пронзительно посмотрел на Тимура.

– Хорошо, – ответил Тимур.

– Представьтесь, пожалуйста, – уставшим голосом продолжил капитан, взяв ручку и лист бумаги.

– Кротов Тимур Александрович, – ответил Тимур.

Капитан записал в листок фамилию и имя Тимура, затем достал какой-то список. В середине списка поставил галочку, еще раз взглянул на Тимура.

– Очень хорошо, – сказал капитан, растягивая слова и пряча список в ящик стола, – начнем. Тимур Александрович, вы знаете за что вас задержали?

– Нет, не знаю, – Тимур еще раз пожал плечами.

– Вас задержали за участие в несанкционированном митинге. За сопротивление представителям властей.

– Я не успел поучаствовать, и, тем более, не сопротивлялся, – возразил Тимур.

– А знаете почему? – улыбнулся капитан полиции.

– Почему?

– Потому что уже достаточно того, что вы являетесь организатором антиправительственного митинга. Без сопротивления органам, вы нагородили достаточно проблем. Участие в митинге не так страшно. А вот организация мероприятия – это совсем другое дело. Это – реальное уголовное дело.

– С чего вы решили, что я организатор?

– У меня есть список организаторов. Ваша фамилия присутствует в нем. Как вы это делали, я не знаю. Наверное, в интернете призывали людей выходить на улицу, или СМС-ки рассылали.

– Понятно, – Тимур опустил голову.

Он знал, что за неоднократную организацию митингов могут дать реальный срок. Но такого еще в судебной практике не было. Обычно все заканчивалось штрафами и административными арестами на срок до 30 суток.

– Может штраф? И я пойду? – предложил Тимур.

– Не получится. Вы, похоже, не первый раз. Рецидивист, по-нашему, – сообщил капитан, не отрываясь от составления протокола.

– Жаль.

– Конечно, жаль. Я, конечно, понимаю, что жизнь не справедлива, что власть порой делает неправильные вещи. Но вы же ничего не измените. Сперва заплатите штраф, в следующий раз сядете в тюрьму на пару лет. Ради чего? Оно вам надо?

– Я бы мог вам ответить что-нибудь, но, думаю, что не подходящее место и время для дискуссий.

Капитан демонстративно перевернул лист протокола вниз лицом, отложил ручку.

– Не для протокола. Мне просто интересно. Зачем?

– Ну, хорошо. Я вам скажу. Потому что власть в государстве всегда строится на насилии. Потому что несменяемая власть со временем заедается, и, если ее не останавливать, она становиться абсолютной и не справедливой. Чтобы этого не произошло, появляются декабристы, потом народовольцы, за ними революционеры, теперь мы. Когда у нас получается достучаться до власти, та идет на уступки. Жизнь всех людей в стране, становится лучше и светлее. Даже у вас, например. Хотя вы сейчас на стороне властей.

– И вы думаете, что у митингующих получится достучаться до властей и что-то изменить?

– Если бы я так не думал, то так не поступал.

– Мне искренне вас жаль. Вы, наверное, очень хороший человек. Но служба есть служба, – капитан перевернул протокол лицом вверх, взял ручку, – продолжим.

Капитан записал адрес регистрации, возраст, образование, место работы. Потом спросил, в какое время Тимур вышел на митинг из дома, когда пришел на митинг. Тимур ответил. Затем Тимур сдал личные вещи: телефон, рюкзак, плакат.

– Прочитай, и распишись. Если с чем-то не согласен, напиши внизу, – капитан протянул листок Тимуру.

Тимур внимательно прочитал. С написанным он был в принципе согласен. Капитан, действительно, ничего лишнего не написал. Тимур подписал бумагу, и был готов отправился в камеру.

– Добро пожаловать в наши хоромы. Удобств немного, но по крайней мере есть крыша над головой и трехразовое питание, – улыбнулся капитан.

– Спасибо и на том, – ответил Тимур, – позвонить можно?

– Вообще нельзя, но звони, – ответил капитан, протянув свой телефон.

Тимур набрал номер матери.

– Алло, мама, привет.

– Привет, Тимур. Как у тебя дела? Ты где?

– Тебе Рита не звонила?

– Звонила. Она сказала, что тебя арестовали.

– Да, так и есть. Сегодня меня не отпустят. И вообще похоже не скоро отпустят. Наверное, на этот раз задержусь надолго…

– Как так?

– Я пока толком ничего не знаю…

Мама на том конце телефона расплакалась, чего Тимур от нее не ожидал.

– Мам, ты чего. Не плачь. Я жив и здоров. Все будет хорошо.

– Хорошо, сынок. Если тюремный срок необходим для тебя и твоих целей, то пускай так и будет. Но, поверь, никакой матери не нравится, когда сын в тюрьме.

– Мам, сейчас двадцать первый век. В тюрьме не страшно. У меня будет адвокат, он все придумает. Я ничего страшного не делал. Я лишь призывал к честным выборам. Неужели это противозаконно и уголовно наказуемо?

– Тюрьма – это ужасное место. В нашей стране нельзя верить в правосудие. Ты не знаешь всех деталей делопроизводства. Ты не знаешь, чего от тебя хотят следователи и судьи, – продолжила мать.