Наталия Рай - Баба Мотя идёт по следу – 2. Сборник детективов

– Попрошу, – ответила Зина, – только сильно сомневаюсь, что согласится. Его при слове полиция такая мощная дрожь пробивает…

Муромцев, который примчался к началу докладов, пожал плечами, показывая, что его это ничуть не задело:

– Уж такая у нас работа, что мы грязь разгребаем круглые сутки. Иногда эта грязь оказывается на человеке, но мы узнаём об этом только когда он закричит от боли. Но если счистить грязь жизненно необходимо, то крик игнорируется. У нас часто выбора нет.

Группа дружно вздохнула: понятно, что полиция занимается тем, чем мало кто хотел бы заниматься, но и людям больно.

– Так что насчёт помощи – смогли бы вы ему помочь, если что? Или заплатите как важному свидетелю?

– Что он выберет, то и будет.

Но подруги зря так уповали на завтрашний день – бомж Максим исчез. И не только он, но вообще все бомжи убрались с этого района и полиции удалось обнаружить первого из них только после пяти часов поисков в совершенно другом конце города. И полиция сразу поверила, что этот бомж понятия не имеет о каком-то Максиме, потому что у них принято держаться на своей территории. А если попадаешь на чужую, то могут и убить. Он хоть и бомж, а тоже жить хочет.

– И что теперь?

– Теперь будем исходить из того, что Максим рассказал бабе Зине. Проверить это невозможно, но будем считать, что у нас есть зацепка.

– Какая?

– Метод пленения. Наводит на мысль, что у похитителя есть связь с миром медицины или фармацевтики.

Подумав, баба Мотя возразила:

– Обездвижить человека таким способом может и человек, далёкий от медицины. Нынче все грамотные. И, вполне возможно, именно этот способ использован как раз для запутывания следов. Мы будем трясти медиков, а он какой-нибудь строитель или программист. То есть обладает профессией, совершенно с медициной не связанной.

Все согласились: это ведь вполне реально. Ни один преступник не будет оставлять чётких следов, если только это не для обмана следствия. А следы эти уж больно чёткие. Не дурак же он (или она), чтобы понадеяться, будто в центре города не найдётся хотя бы одной пары глаз, которая его заметит и запомнит. А поэтому…

– А поэтому, – продолжила баба Мотя, – я бы допустила также маскировку. Мы считаем, что свидетели видели мужчину, но ведь это вполне может быть и высокая, стройная девушка в мужской одежде. Ну и – средства для грима продаются нынче на каждом углу. И при некотором умении и большом старании можно превратиться в кого угодно. Уж не упоминаю про очки и палку слепого – метод обратить внимание на запоминающийся образ тоже можно записать в актив маскировочных способов.

– Тем более, – сказала баба Катя, – что на остановке видели человека с палкой, но бомж говорит о таком же человеке, но без всяких палок. Но при этом остальные габариты совпадают. То есть, худощавость и чёрные очки. Так что очки не всегда используются только слепыми.

– Очень жаль, что исчез бомж. У них, уличных бродяг, видимо, система информации работает получше, чем у полиции. Исчезли все. А ведь такого не бывало прежде, а, старлей?

– Правда ваша, не бывало. То есть, облавы бывали – если случалось преступление, виновником, жертвой или соучастником были бродяги, но чтобы их использовали в роли свидетелей, да ещё обещали за это любые плюшки по их выбору, а они при этом исчезали – такого не упомню.

– Видимо, страшным показался бомжу похититель. Уж они-то, бездомные, легко отличают двуногих зверей от людей. Я не думаю, что полиция им так уж страшна. А вот тот, против кого пришлось бы давать показания – тот показался, видимо, самим дьяволом!

– Молчи, Мотя, – тётя Поля прямо ахнула, – ведь у него в руках женщина и ребёнок. Я даже подумать боюсь, что им грозит. А судя по письму – ой, грозит! Только не пойму – ребёнок при чём?

Наступила тишина – пролетел ангел ужаса. Потому что воображение работало у всех. А ещё хуже – у многих был опыт встреч с итогами деятельности преступников.

– А кстати, лейтенант, что там насчёт выходов из бутика?

– Вы правы оказались, Матильда Сигизмундовна, прежде их там было четыре. На сегодня один заложен кирпичами – и они нетронуты. Второй замаскирован с улицы, то есть со двора, но мы обнаружили, что на той самой фанере вполне отчётливо (но только если присмотреться) виден след периметра, повторяющего форму двери. Более того, явно эту дверь недавно открывали.

– И что?

– А ничего. Фанеру мы вынули, но там тоже ряд кирпича. Прохода нет. Так что непонятно, как Громова могла здесь выйти. И здесь ли она вышла. Вполне могла переодеться в примерочной и выйти служебным входом. Но все клянутся, что никого постороннего не видели.

– Вот интересно, а не стояла ли рядом с бутиком машина, похожая на ту, на которой увезли девочку?

– Мы тогда не опрашивали, бомжа нашли позже. Но мы сейчас попробуем возобновить поиски. Сначала просмотрим камеры. К сожалению, с той стороны, где была фанера, камер нет. Там, считается, глухая стена здания и обычный двор.

– Но она могла проезжать там, где камеры есть.

– Мы проверим все, какие только имеются в округе. Уж не сомневайтесь. Похищение – едва не хуже убийства. Страшнее. Потому что люди ещё живы, а мы не в состоянии им помочь! – Муромцев провёл по лицу таким жестом, словно пытался стереть с лица все волнения последнего времени.

– Мы найдём их! – баба Мотя была уверена. – А вы бомжей больше не трогайте, мы того Максима сами отыщем. Нас, стариков, они не боятся. И мы привлечём всех ровесников в округе – будем просить о помощи. Только портретик бы нам его нарисовали, да описание прицепили. А мы бы всем показывали – авось, кто его видел.

– А что, господа мужчины, не слышали ли вы чего в барах и прочих подобных заведениях?

– Ничего конкретного, – ответил Анатолий Фёдорович. – Но мы с Петром Сергеевичем обошли далеко не все. Их ведь как грязи, а мы были только в пяти пока. Но там разговоры на уровне сплетен – кто-то что-то видел-слышал-говорил. А людей, которые бы видели сами, нам пока не попалось.

– Тогда надо продолжить. Но и обычных людей, вне питейных заведений, не пропускайте. Особенно тех, что любят на скамейках отдыхать. А мы уж по старинке, по квартирам пойдём. Авось кто-то что-то и видел. Но теперь нам надо расширить, точнее удвоить район опрашивания – не только тот, где схватили девочку, но и где певицу. Хорошо ещё, что они рядом. Так что мы просто их объединим – там много проходных дворов и кто-то мог случайно видеть либо одну, либо другую.

– Насколько я вижу, – сказал Анатолий Фёдорович, – дело выглядит весьма опасным. Но пролить свет на ситуацию действительно могут помочь случайно услышанные в барах сплетни. Хотя я бы их сплетнями не назвал – люди могут просто бояться говорить. Поэтому такая расплывчатая информация. Но даже тут иногда удаётся выудить ценные сведения. Так что давайте продолжать.