Евгений Перельройзен - Рауль Валленберг: «Железная маска» Сталина, или Алый Первоцвет

Северная Трансильвания в составе Венгрии

Золт и Агнес, которая выздоравливала после перенесённой операции, находились в больнице, расположенной в гетто, когда началась депортация евреев в Освенцим, куда каждую неделю отправлялся очередной эшелон. Туда же должны были отправить и пациентов больницы. Один из врачей, знавший книги Золта, предложил план спасения его, Агнес и ещё нескольких евреев путём создания в больнице якобы тифозного барака, куда немцы боялись бы заходить. Об этом знала, судя по дневнику, и Ева, которая также должна была спастись. Однако сделать это не удалось, и в очередном эшелоне Ева с бабушкой и дедушкой отправились в Освенцим. Спасла Золта и Агнес из гетто одна из их близких будапештских подруг, которая, приехав в Надь Варад, подкупила венгерских жандармов, охранников «тифозного» барака больницы, и с поддельными паспортами поездом доставила их в Будапешт, где их одиссея спасения продолжилась благодаря деятельности Рудольфа (Реже) Кастнера, одного из руководителей «Ваадат ha-Эзра вэ ha-Ацала» (далее «Ваада»), венгерского комитета помощи еврейским беженцам из Польши и Словакии, созданном в январе 1943 года. Кастнер вёл переговоры с нацистами о выкупе евреев, сначала с Эйхманом, а затем с доверенным лицом Гиммлера Куртом Бехером. Нацисты согласились дать разрешение на выезд в Швейцарию 1686 венгерским евреям за 8,6 млн швейцарских франков. Первая группа поездом достигла Швейцарии в июне 1944 года. Вторая группа евреев, в которой находились Золт и Агнес, была доставлена в лагерь Берген-Бельзен, откуда через несколько месяцев была отправлена в Швейцарию. После войны Маришка Сабо передала дневник Евы Агнес, которая два года думала публиковать его или нет и наконец напечатала в своей редакции. Было ли что-то в дневнике, что могло не понравиться ей? И написала ли Ева, что мать обещала её спасти, но ничего не сделала для этого? Она же говорила Еве, что если придётся, она будет с ней в одном вагоне эшелона, уходящего в Освенцим. Едва только дневник (возможно, как многие считают, с купюрами, сделанными Агнес при редактировании) был опубликован в 1948 году, как мучительно переживавшая страшную нравственную пытку Агнес покончила с собой, приняв яд. Бела Золт в 1945 году основал в Венгрии радикальную буржуазную партию, был избран в парламент и умер в 1949 году, ещё до захвата власти коммунистами. Дневник Евы Хейман, как и дневник Анны Франк, стал бесценным документом Холокоста, потрясающим свидетельством беспримерной трагедии миллионов европейских евреев.

Дневник Евы Хейман

Вот отрывок из дневника Евы в переводе автора с американского издания дневника – книги [9].

«13 февраля 1944 года

Мне исполнилось тринадцать лет. Я родилась в пятницу тринадцатого числа. Аги ужасно суеверна, хотя ей стыдно признаться в этом. Это первый раз, когда Аги не пришла на мой день рождения. Я знаю, что она собиралась на операцию, но думала, что ей все же удастся приехать. В Вараде есть хорошие врачи. Аги сейчас счастлива, дядя Бела уже вышел из тюрьмы. Аги очень любит дядю Бела, Я тоже его люблю. Бабушка говорит, что нет другой души, которую любит Аги кроме дяди Бела, включая меня. Но я не верю в это. Может быть, когда я был маленькой, она не любила меня, но теперь она меня любит. Тем более, что я обещала стать фотожурналистом и выйти замуж за арийца-англичанина. Бабушка говорит, что к тому времени, когда я выйду замуж, будет уже неважно, мой муж еврей или нет…

Для меня всегда устраивали праздник в день рождения. Но уже в прошлом году были только два мои лучших друга: Марика Кечкемети, моя двоюродная сестра, и Анико Пайор, Аги тоже была. Моя бабушка сказала, что не разрешит праздновать день рождения, так как арийцы не должны говорить, что еврейские дети хвастаются…

Бабушка говорит, что я буду красивее, чем Аги, что она очаровательна, но я буду иметь современную фигуру. Это потому, что я много занимаюсь спортом, плаванием, катанием на коньках, велосипедом, верховой ездой и упражнениями…

14 февраля 1944 года

Сегодня я сняла свой велосипед с чердака. Через две недели я смогу начать кататься. Мне нравится кататься на велосипеде, а мой велосипед – настоящий, а не детский велосипед. Но я не хочу, чтобы велосипед напоминал мне о Марте.

17 февраля 1944 года

Аги сказала бабушке Рац, что лучше не обращать внимания на то, что я рев-нива. У каждого ребенка есть свои недостатки. Аги знает детей, которые постоянно лгали, и даже крали. А я действительно почти не лгу – в основном в школе, или моему французскому учителю, когда не сделала домашнее задание, Тогда я говорю, что у меня была головная боль или зубная боль.

21 февраля 1944 года

Я забыла о тебе в эти последние несколько дней, дорогой дневник, потому что у меня не было времени писать. Мы получили наши табели за первую полови-ну года. Анни Пайор и я – лучшие из класса. Юсти ( гувернантка Евы, была гувернанткой и ее матери, Агнес. – прим. авт.) была здесь сегодня, она очень обрадовалась табелю, и подарила мне четвертый и пятый тома «Маленького повстанца». Я люблю Юсти больше, чем кого-либо еще на свете, немного больше, чем Аги, но сразу после нее – Аги, затем папа и сразу после него – дядя Бела и дедушка с бабушкой Рац, затем бабушка Луиза. Бабушке Рац не следует рассказывать об этом, потому что она сразу упадет в обморок.

14 марта 1944 года

Аги здесь. Я долго не писала в тебе, дорогой дневник. Но я была очень занята. Я много занималась, потому что Анни вышла вперед, и хотя она моя лучшая подруга, я не могу этого допустить. Я очень люблю Анни, и Аги считает, что у нее хорошее влияние на меня, но все же я немного завидую ей… Дорогой дневник, ты хочешь узнать что-то интересное? Когда мы были вдвоем, двух минут не прошло как Аги, будто увидела прямо на дне моей души, спросила меня: «Итак, Ева-кукла (она всегда называет меня так), у тебя есть какой-то секрет, который ты хочешь мне рассказать, не так ли? Я просто не понимаю, как Аги догадалась, что я влюблена в Пишту Вадаш. Знаешь, дорогой дневник, я сразу рассказала ей все! Иногда я даже иду в сторону магазина Вадаш, когда мне действительно нужно пойти в другую сторону… И иногда я вишу на окне в течение десяти минут, глядя на магазин Вадаш… Дорогой дневник, Агис дома, и мне все равно, идет ли война! Конечно, это отвратительно для меня, потому что так много людей страдают. Я имею в виду, что самое замечательное в мире, когда вся семья всегда вместе. У нас это очень редко!