Михаил Стрельцов - Туманность карапетов

© Издательство «РуДа», 2020

© М. М. Стрельцов, наследники 2020

© А. В. Николаенко, иллюстрации, 2020

Михаил Михайлович был человек… На этом, в общем-то, можно и закончить предисловие, поскольку «человек» – это и просто человек со своими маленькими слабостями, и Человек, которому доверяешь.

Миша был человек неоднозначный. Внешне он мог выглядеть весёлым, благополучным, беззаботным, но думать в этот момент о чём-то своём – организаторские, книгоиздательские, писательские идеи существовали в этой голове одновременно, сюжетные линии реальности объективной и реальностей, в которых живут его герои, переплетались и пересекались таким образом, что на выходе всегда получался Миша – человек, который всё время что-то замышляет. Некоторые замыслы были совсем небольшими, как то: сказать мне, чтобы я выбрала стихи для озорного литературного вечера, а прочитать именно то, что я не выбрала. Некоторые замыслы были грандиозными, как то: создать мощнейшую в Сибири писательскую организацию. Замыслы были разными, многие из них не реализовывались, многие реализовывались. Вне зависимости от того, реализовался ли замысел, Миша всегда шёл вперёд.

Как-то, давным-давно, он спросил:

– Ты в меня веришь?

Я посмотрела на него, он был небольшого роста, тогда Миша казался мне странным. Я сказала:

– Да, я в тебя верю.

Время показало, что этому человеку можно верить.

Мише важны были люди, очень важны. Ему было важно как делать что-то для людей, так и их признание.

Он организовал первый в Сибири поэтический конкурс «Король поэтов» – конкурс, который давал авторам возможность интегрироваться в сообщество, лучше узнать друг друга, показать себя. Наверное, Миша любил людей. Он и к героям к своим относился как к людям. За все десять лет знакомства он ни разу ни о ком не сказал плохого слова.

Миша, при всей его манере поведения весельчака, был тонким и вдумчивым, его мозг решал самые сложные коммуникативные задачи, ему это было интересно. При этом у него была богатая внутренняя жизнь. Как-то он рассказал, что во сне видел, что планирует гениальный проект.

– И, – говорит, – я понимаю, как там что с чем стыкуется, и понимаю, насколько это просто и возможно, и вот он – руками потрогать можно… Но… Просыпаюсь. И, конечно же, всё забыл.

Но, я думаю, он всё запомнил, потому что после этого он успешно реализовал несколько своих идей, как организаторских, так и писательских.

Миша был не только мозг, он был и душа, и сердце. (Сейчас перед глазами его лицо, хитрый прищур, и он спрашивает:

«Душа – это же деепричастие?») Нет, Миша. Душа – это существительное. И это ты, Миша.

Миша был единственным человеком, который написал предисловие к моей первой книге. Я рада, что пишу предисловие к его книге, и мне очень жаль, что я делаю это не при его жизни.

Ольга Гуляева

В юном возрасте карапетами [1] Карапет – коротышка, ребёнок. – Прим. редактора. Далее в тексте все примечания авторские. мы называли не только детёнышей, но и ровесников-коротышек. На наш взгляд, их объединял не только маленький рост, но и некая недооформленность. Действия их зачастую казались алогичными, туманными, но веселили. Так и короткие, порой – совсем крохотные рассказы этой книги: о событиях незначительных, вероятно, бессмысленных. Перед которыми всё же любой человек нормального роста может оказаться карапетом. Потому что короткая проза всегда тяготеет к притчевости. Даже несмотря на авторскую орфографию.

Удивительно, но чем меньше человек, тем обширней его фантазии, при помощи которых тянется он к некоему общему знаменателю, стремясь стать большим или – хотя бы – значимым. При этом не только по поводу себя фантазирует, но и других наделяет качествами, порой им несвойственными, представляя себе события, которых никогда не было. Однако и знает о событиях, которые в действительности происходили. Оттого эта книга включает в себя не только выдуманные истории, но и «ради красного словца» литературно обработанные факты. А что из них имело место быть, и чего никогда не было – решать предстоит читателю.

Как-то на Новый год был на родине, в своём маленьком городке, где родился, десять лет ходил в эту дебильную школу, развлекая себя пионерией, комсомолом, прогулками с девочками и по дискотекам. На велосипеде, на мопеде, пешком, один и с друзьями излазил городок вдоль и поперёк.

И самой главной опасностью в городе всегда были большие пацаны. И важным было – не встретить больших пацанов.

Потому как они, непонятно по какой причине, постоянно пытались показать тебе, какие они большие пацаны.

И вот, значит, иду я с семьёй на городскую ёлку, покатать киндера с горки. Подотстал, прикуривая. А навстречу – большие пацаны.

Ну, такие, лет четырнадцати-шестнадцати.

Аж сердце ёкнуло привычно. А один из них вдруг, извиваясь и заикаясь: «Батя, а огоньку не будет? А то зажигалка сломалась. Ой, батя, спасибо!» И вприпрыжку за своими.

Странное ощущение. Мы, однако, не взрослеем, а маскируемся при помощи возраста. Чтобы показать, что мы – большие пацаны. Хотя внутри – по-прежнему карапеты.

Борьба с курением – точно такое же зло, как училка, которая и умеющего читать, и не умеющего заставляет произносить слова по слогам – одинаково. Курящий более творчески активен, более ориентирован на возникновение нового, он – исследователь, изобретатель, тот, кто всё движет вперёд.

Поэтому никак не может быть приемлемым установившейся в мире серостью. Доказываю. Допустим – улица, допустим – ветер, допустим – дом. Идёт под ветром мимо дома некурящий человек. Думает всякие мысли, которые не будут важны уже назавтра либо – точно – через год. И ещё он думает: улица, ветер. Дом в данном разе ему интересен менее. А курящему – дом весьма важен, ибо у него есть угол, где ветром не задует зажигалку. Он думает: вот – улица, вот – ветер, ого – дом, вот – угол.

А за углом-то как раз самое интересное. Там разные помойки, гаражи, другие домики, где как-то всё же живут всякие люди, о которых курящий человек начинает думать. К примеру, а как они живут с видом на эти помойки и гаражи?

А некурящий проходит мимо, не замечая, не размышляя, не видя – а что там, за углом…