Владимир Андросюк - Запад-Восток

– Мастер Линдгрем, я сделаю все, что в моих силах. – Посланник повернулся, было, чтобы пойти к карете, но резко обернулся к старику: – Ах, да! У меня будет к Вам одна маленькая просьба, мастер Линдгрем. Ваши часы действительно великолепны! Я говорил Вам, что занимаюсь коллекционированием редких вещей, – он сделал предостерегающий жест рукой, видя перекосившееся на миг лицо Линдгрема. – Нет, нет! Не купить! Часы останутся Вашим имуществом, но я хочу, в виде маленькой компенсации за будущие ваши дивиденды, сделать с них точную копию.

Лицо старика сразу же смягчилось, и губы его расплылись в широкой улыбке.

– Ну что Вы, сэр Джон! Я всегда рад Вам помочь, имейте это в виду. Продажа, действительно, невозможна, но копия, пожалуйста, пожалуйста!

– Я пришлю слуг завтра к полудню. Прощайте! – сэр Джон надел шляпу. – И передайте мою искреннюю благодарность вашей милой внучке Агнессе за чудесную экскурсию!

Сэр Джон, более не оборачиваясь, направился к карете. Уже сидя в карете, он увидел в окне второго этажа освещенное огоньком горящей свечи лицо Агнессы, которая наблюдала отъезд гостя. Картерет успел открыть дверцу и, высунувшись, прощально махнул ей рукой. Такой же ответный прощальный жест был ему драгоценным подарком и обещанием чего-то неизвестного, светлого и нового.

Через час сэр Джон заперся у себя, в своей особой комнате, ключи от которой были всегда при нем. Здесь он занимался своей корреспонденцией, и частенько свет в узком зарешеченном окошке третьего этажа горел до рассвета. Картерет разложил все нужные для письма принадлежности, поудобнее устроился в кресле и некоторое время пребывал в раздумьях. Затем он придвинул поближе чернильницу, обмакнул в нее перо. Картерет любил писать. Ему нравилось то, как неуловимая, невидимая и неосязаемая ранее мысль обретала плоть в виде стройных, по-солдатски, строк. Что-то божественное было в этом процессе, когда из-под пера появляются целые миры, населенные мыслями, чувствами, расчетами. И эти ничтожные строчки становились грозной силой, если, конечно, их правильно использовать. А использовать их правильно и было профессией посланника ее Величества короля Георга, и мало людей было равных ему в этом искусстве. Да! Это было божественно, и сэр Джон в эти моменты чувствовал себя равным богам:

«Государственному секретарю Северного департамента [22] Северный департамент – одно из департаментов английского правительства. В его ведении находились контакты с протестантскими государствами: Германией, Швецией, Норвегией и т. п. Во главе департамента стоял секретарь. м-ру Джеймсу Стенхоупу

Уважаемый сэр! Из достоверных источников мне стало известно, что шведский ригсдаг принял окончательное решение о заключении мира с Россией. Также достоверно известно, что это решение находит поддержку ныне правящей королевы Елеоноры. Таким образом, баланс сил на Балтийском море и на севере Европы в скором будущем меняется коренным образом не в пользу Англии.

На настоящий момент политический расклад таков, что Англия не может оказать Шведскому королевству существенную помощь. Против Швеции воюет коалиция, включающая Данию, Россию, Польшу и Саксонию при благожелательном отношении к данной коалиции, а особенно России, прусского короля. Таким образом, положение Швеции безнадежно. Ресурсов для ведения войны у нее практически нет, и при дальнейшем ее продолжении мы рискуем тем, что русские захватят Финляндию, или, что вполне вероятно, высадятся на территории самого королевства, чего никак нельзя допустить. В данной ситуации единственный шанс состоит в том, чтобы вывести из войны Россию, но я не вижу таких условий, при которых это могло бы произойти. Оппозиция царю в самой России подавлена, русские практически одни ворочают всеми делами на севере Европы, и я вижу единственный выход – ликвидацию самого Петра. Будем в этом честны, мистер Стенхоуп. У меня есть некоторые по этому поводу мысли, но о практическом их воплощении говорить еще рано. И дай Бог, чтобы провидение, как deus ex mashina [23] Deus ex mashina – Бог из машины – выражение, означающее неожиданную развязку той или иной ситуации с применением ранее не действовавшего в ней фактора. , вдруг поправило бы все наши дела. О дальнейшем доложу в ближайшее время.

Картерет сложил письмо и, запечатав его в нескольких местах сургучом, сразу же принялся за следующее.

«Мистеру Ричарду Смиту – негоцианту

Дорогой Ричард! Ты должен простить меня за то, что я редко тебе пишу. Но ты понимаешь, что я служу королю, а следовательно, и тебе и Московской компании, в какой-то мере. Но я надеюсь реабилитироваться за долгое молчание. Не буду томить: у меня есть к тебе деловое предложение за небольшой процент. Так как наши (твои) суда идут в порты Архангельска и Петербурга нагруженными далеко не полностью, то у меня есть в Стокгольме человек (надежный и деловой), который может продать тебе по очень либеральной цене медь и сталь, которая в цене у русских. Мы можем сорвать на этом солидный куш. Причем, между нами, надо спешить, так как война продлится, на мой взгляд, год-два. В нашем случае время это буквально деньги. Итак, жду тебя как можно скорее у себя в Стокгольме. Здесь и обговорим все детали, ибо переписка по подобным делам нежелательна.

– Ф-фу! – Картерет увидел, что небо в окне начало понемногу светлеть, глянул затем на часы, которые показывали начало третьего часа ночи. Он улыбнулся чему-то своему и принялся за третье письмо.

«Мистеру Томасу Картерету, эсквайру.

Дорогой Томас, буду краток: я влюблен, и, надеюсь, ты прекрасно понимаешь, что это такое. Папе напишу позже, я очень устал. Передай ему мой привет. Как он? Напиши срочно. Твой братец…»

Все выяснится сегодня. Утром послать слуг за часами. Сколько будет стоить копия? Что делать с ключом? Ах, какая она красивая, эта Агнесса Линдгрем! Все должно достаться ей… Все…

Сэр Джон не заметил, как заснул в кресле, и даже первый луч солнца так и не смог пробудить его.

С утра погода переменилась, и холодный северный ветер ненадолго вернул Стокгольму вид озяблого февральского города. Выспавшийся и бодрый посланник к полудню подъехал со своим обычным эскортом к дому Линдгремов. Сэр Джон, впрочем, не стал лично забирать часы, а лишь наблюдал из-за почти полностью зашторенного окна кареты, как его бездельники подошли к заветной двери и спустя некоторое время она открылась. Дело было обстряпано быстро: через минуту слуги уже грузили деревянный ящик с вензелем фирмы купца Линдгрема в карету. Впрочем, вслед слугам выскочил дворецкий, который заставил тех подписать расписку о передаче имущества. «Купец всегда остается купцом!» – одобрительно подумал о старике сэр Джон. Он надеялся хотя бы вскользь увидеть Агнессу, но как бы он не всматривался в заветные окна, но так никого не увидел. Часы лежали на подушках кареты перед ним, и он, вздохнув, отдал приказ следовать на улицу святого Ангела, где держал свою лавку часовщик Арнольд Алм. Арнольда посланник знал уже с давних времен и порой заходил к нему проконсультироваться насчет починки своих часов или покупки старинных, которые шли в пополнение коллекции в Англии. В своем ремесле часовщик знал толк, и сэр Джон это ценил. Стокгольм был, в общем, небольшим городом, и через двадцать минут копыта коней посланника уже зацокали по мощеной булыжником мостовой улицы Святого Ангела. Карета остановилась, и сэр Джон не спеша выбрался наружу.